Николь Жамэ - Тайна острова Химер

Лукас с саркастической ухмылкой его приободрил:

— Мы уже всякого наслышались. Говорите, Ангус.

Ирландец помедлил, словно набираясь духу.

— А если Пьер-Мари был прав? Если Райан жив, и именно он украл конверт, который вам передала Мэри? Если в нем содержалась тайна Салливанов и если именно он убийца? Может оказаться, что он хранил прядь волос своей возлюбленной и… — Он остановился, увидев, как мертвенно побледнела Мари, и проговорил: — Я чувствовал, что мне бы лучше промолчать.

Неверно истолковав причину бледности жены, Лукас отнес это на счет ее естественной склонности верить в иррациональное.

— Неужели ты поверишь? Эта прядь — всего лишь инсценировка. Луиза наверняка хранила волосы дочери, а кто-то украл их и нарочно повесил на тело, чтобы запутать следы.

— С последним пунктом я согласен, — поддержал его Ангус. — Чтобы запутать…

Но Лукас уже сел в машину и закрыл дверцу.

— Сожалею. Не думал я, что он так воспримет…

— Вы здесь ни при чем, у него нервишки пошаливают.

Еще не придя в себя от слов жандарма, Мари коротко поведала, что они узнали о прошлом Элен. Ангус посочувствовал Лукасу. Менее чем за сутки узнать, что у тебя есть близнец, что отец — вовсе не отец, а мать как бы не существует — от этого и свихнуться можно…

По возвращении в жандармерию Мари нашла на бюро список детей, объявленных убитыми или пропавшими между 1961-м и 1968 годами, и вопросительно взглянула на сидевшего напротив Лукаса.

— Я не думала, что ты занялся расследованием.

— Ведь ты хотела этого, нет?

— Да, но…

Он метнул в нее двусмысленный взгляд.

— Просто необходимо время от времени удивлять тебя, иначе мы погрязнем в рутине. — И он погрузился в изучение списка, давая понять, что тема эта на сегодня закрыта.

Прошел час. На листах, над которыми работала Мари, появились обведенные фломастером фамилии. Среди прочих — фамилия супругов Рейно, ребенок которых — шестилетний мальчик — погиб вместе с родителями в авиакатастрофе накануне 1967 года. «Изучить», — пометила она на полях и два раза подчеркнула.

Она сидела на телефоне, справляясь о новорожденном, исчезнувшем из парижской клиники осенью 1961 года, когда к ней подошел Лукас с чашкой кофе в руке.

— Во что ты играешь? — спросил, когда она положила трубку. — Не думаешь ли ты, что моя мать выкрала меня младенцем?

— Нет. Но такое случается… К тому же это хороший повод для смены фамилии…

Дернув губами, он вроде бы согласился с ней, хотя и представить себе не мог, что это могло касаться Элен. Тут же он напомнил, что у него ее глаза, словно это сходство могло оградить его от всего.

Она чуть было не сказала, что нос у него как у отца, но решила не спешить.

— Тест на ДНК не помешал бы.

— Тебе не кажется, что мы и так потеряли много времени из-за этого? Нам что, делать больше нечего?

Несколько капелек кофе попало на список, когда он ставил чашку на бюро. Мари хотела возразить, что поиски Келли дошли до мертвой точки и что дело об исчезновении близнеца внезапно приняло новый оборот, но тут заиграл ее мобильник.

Она нажала кнопку и напряглась, услышав голос Кристиана.

— Не отключайся, это очень важно, — быстро проговорил он. — Мне нужно видеть тебя. Одну.

Стараясь сохранять невозмутимость, она ответила, что номер набран неправильно, но Кристиан настаивал.

— Никому ничего не говори, особенно Лукасу. Ты не знаешь…

Она так никогда и не услышит, чего именно не знала, потому что отключилась.

— Что там еще? Еще один младенец, украденный своей матерью? — язвительно проскрипел Лукас.

Почему она посчитала себя обязанной повторить, что кто-то ошибся номером? Интуиция полицейского вдруг подсказала Лукасу, что она лжет.

Прежде чем она успела ему помешать, он вырвал у нее из руки мобильник и нажал на кнопку автоматического повтора последнего вызова.

Будто налитая свинцом, Мари увидела, как перекосилось лицо Лукаса, узнавшего ненавистный голос.

— Нет, это не Мари, подонок!

Он бросил мобильник на стол, смахнув на пол списки, и быстрым шагом вышел, провожаемый сокрушенным взглядом жены. Она было привстала, чтобы задержать его, но бывший свидетелем этой сцены Ангус отговорил ее:

— Ему надо побыть одному, остыть…

— А если он пошел искать Кристиана, чтобы избить его?

— Ну и что? Это им обоим пойдет на пользу!

Мобильник опять заиграл. Кристиан. Мари дала отбой.

«Вы позвонили Мари Кермер… (смешок) Ферсен. Мари Ферсен. Оставьте сообщение после сигнала».

Моряк горько усмехнулся, подумав, что она могла бы зваться Мари Бреа. Случилось бы это ровно год тому назад — день в день. Год, равный веку.

Вернувшись с продуктами, Анна услышала, как брат настойчиво уговаривает Мари не доверять Лукасу.

— Ты не знаешь, на что он способен. Я должен тебя увидеть.

Он отключился и слегка поежился под испытующим взглядом сестры.

— Ты и впрямь думаешь, что вернешь ее, унижая ее мужа?

— Тебе не понять, — проворчал он.

— Да ты только посмотри на себя, черт подери! Целыми днями ты бесцельно бродишь, как шелудивый пес, и еще надеешься, что она снизойдет до тебя. Открой глаза! Ведь все кончено! Конец!

Она положила покупки на палубу.

— Твой спонсор хочет с тобой встретиться. На будущий месяц он выбил для тебя приглашение на участие в гонках Трансат с двойной оплатой.

Она хотела добавить, что, учитывая последние результаты, это приглашение пришлось бы очень кстати, но он не дал ей договорить.

— Я не могу уехать. Не теперь. Если есть хоть ничтожный шанс вернуть ее, я его не упущу.

— Тогда стань тем, кого она полюбила: корсаром, покоряющим моря и океаны… А не забулдыгой, который таскается по барам, надеясь найти забвение на дне пивной кружки.

Голубые глаза сузились, рот недобро перекосился.

— Ты ради себя стараешься… Не ради нее… Тебя устраивает, что она меня бросила… Ты больше не одна в этой дерьмовой жизни!

Внезапная бледность Анны заставила его понять, что он зашел слишком далеко. Но она не дала ему извиниться.

— Я сделала все, что могла, чтобы ты оставался на плаву, но если ты упорно стремишься пойти ко дну, то тони… Без меня! — выпалила она на одном дыхании. — Я возвращаюсь на Лендсен.

У Кристиана не нашлось слов, чтобы остановить ее.

Когда Анна, собрав вещи, покинула яхту, Кристиан вдруг осознал, что потерял единственного человека, которого по-настоящему любил. Он осиротел.

Лукас сидел на оконечности мола. Мари подошла и села рядом.

Он вновь и вновь мысленно прослеживал путь от дома свиданий до доков, где нашли близнеца. Делал он это больше в надежде прогнать мысли, цеплявшиеся за его полицейские будни, чем силясь открыть нечто более ощутимое, осязаемое. Она не нарушила его молчания и, как и он, принялась смотреть на суетню рыбацких лодок, флиртующих с грузовыми судами.