Джеймс Роллинс - Кровавое евангелие

Эрин, склонившись к нему, торопливо поцеловала его в губы, а затем, разжав пальцы, вцепившиеся в ангела, соскользнула вниз по бронзовой поверхности и исчезла в глубине за краем провала.

Сердце Джордана, казалось, вот-вот выпрыгнет у него из груди. Для того чтобы выйти из состояния шока, ему потребовалось меньше секунды, после чего он ринулся вслед за Эрин. Он должен был обеспечить ее безопасность, хотя еще не знал, как это сделать.

Добежав до края, он лег на живот, опустил вниз ноги и нащупал множество выступов, которые могли послужить опорами и для рук, и для ног. В следующий момент из света, царившего наверху, он ринулся вниз, в кромешную тьму.

Когда все это закончится, мысленно поклялся себе Стоун, он заберется на самое высокое здание, которое найдет, усядется на его крышу и целый день будет не отрываясь смотреть на солнце и наслаждаться чистым бризом, дующим в лицо. Но сейчас он продолжал снова спускаться вниз , не сводя глаз с короны белых волос на голове Эрин. Она, следуя его наставлению, пряталась за колонной.

Перехватывая пальцами золоченый выступ обвивающей колонну декоративной лепнины, Джордан продолжал быстро спускаться, рассчитывая оказаться внизу так же быстро, как если бы он вдруг разжал пальцы и упал. И тут мимо него пронеслась вниз темная тень с красными проблесками.

Кардинал.

— Осторожнее! — прокричал Бернард, пролетая мимо. — Враги там повсюду!

Ничего себе.

Через мгновение Джордан уже стоял на полу. Он включил на короткое время фонарик, закрепленный на стволе его пистолета-пулемета. Вокруг него колыхались какие-то темные очертания, появляющиеся из темных переходов некрополя.

Справа он заметил Баторию, рядом с которой находился и ее огромный беспощадный волк . Эта неразлучная пара свернула за угол и исчезла в черном туннеле.

— Туда! — закричал Джордан, указывая стволом направление.

Бросившись к нему, Рун и кардинал встали так, что образовали триаду: Бернард занял место впереди, во главе; Джордан — по левую руку от него. Эрин он втиснул между собой и Руном. Это сейчас было самым безопасным местом для нее, ничего лучшего просто было не найти. Она, подняв пистолет, выстрелила в темноту.

Джордан поднял свой «Хеклер» и дал очередь в ту же сторону.

Брызги черной крови разлетелись по грубым каменным стенам.

Впереди кардинал сцепился в рукопашной с тремя стригоями, показывая, что он еще активен и готов на многое.

Но в сложившейся ситуации до туннеля им было попросту не добраться.

И вдруг чей-то голос, как будто прозвучавший из воздуха, произнес ему в самое ухо:

— Я привел подкрепление.

Стоун обернулся и увидел за своей спиной очкастое ангелоподобное лицо брата Леопольда; позади, за его мелкой хрупкой фигурой, виднелся строй монахов-сангвинистов. Их было не менее двадцати. Подобно дождю, они скатывались с купола балдахина, окружая группу Джордана, и сразу же, не дожидаясь, пока их ноги коснутся пола, вступали в бой.

Леопольд, надвинув очки повыше на нос, дрался, стоя рядом с Джорданом, при этом он больше походил на братишку-подростка, чем на бессмертного Воителя Христова.

Стригои, словно сосредоточившись на этом, по их мнению, слабом звене в обороне, выбравшись из туннеля, расположенного за спиной низкорослого ученого, ринулись на него. Единственным оружием Леопольда был поблескивающий в темноте меч.

Джордан пока отвечал неприятелю силой своих мускулов. Взмахнув своим пистолетом-пулеметом, он ударил по лезвию сабли, отведя его от шеи Леопольда, однако оно все-таки чиркнуло острым концом по плечу молодого сангвиниста.

Глаза ученого округлились.

Взбешенный стригой повернулся к Джордану. Он был огромным, чернокожим и сплошь покрытым татуировкой, с носа и с ушей у него свешивались кольца. Джордан вспомнил, что этого типа он заметил еще в Германии среди головорезов Батории. По его мнению, тот был кем-то вроде лейтенанта среди велиалов, а значит, он наверняка принимал участие в организации нападения на команду Джордана в Масаде.

Улыбка, похожая на звериный оскал.

— Леопольд, отойди назад, — предостерег ученого Джордан, готовясь к схватке с этим бандитом, который продолжал улыбаться.

Глаза молодого монаха сделались огромными, когда он посмотрел на Джордана, вернее, за спину Джордана.

Взглянув на отражение в стеклах очков Леопольда, Джордан заметил движение за своей спиной. Он увернулся, и в его руке мгновенно очутился нож «Боуи».

Какой-то гигант — скелетная копия громадного лейтенанта стригоев — набросился на него, его распяленные во всю ширь широченные челюсти были нацелены на горло Джордана.

Не прекращая уворачиваться и отпрыгивать в сторону, Стоун изловчился сунуть посеребренное лезвие своего ножа между этими щелкающими челюстями и по самую рукоятку всадить его в горло громадного стригоя.

Теперь у тебя есть время подумать.

Обезумевший от боли монстр завопил, подпрыгнул в воздух, словно чертик из табакерки, стараясь при этом изо всех сил вырвать рукоятку ножа из пальцев Джордана. Подпрыгнул он высоко, и еще до его падения на землю из его рта и из отверстия в затылке, в которое вышел нож, вырвались клубы дыма и потоки кипящей крови.

Его уже мертвое тело с грохотом упало на камни.

Злобный вопль раздался позади:

— Рафик!

Взгляд диких, полных печали глаз застыл на Джордане.

— Что, разволновался, верно? — прорычал Джордан. — Потерял любимое существо?

Стригой бросился на Джордана, он летел по воздуху, а его плащ развевался, как крылья икаропса размером с человека.

Джордан, припав на колено, навел на него свой пистолет-пулемет и выпустил очередь, кромсая грудь этого монстра пулями из чистого серебра.

— Это тебе за моих ребят.

Лейтенант-стригой рухнул на камни, тело его дымилось. Но он был еще жив и в агонии пытался ползти к поверженному ножом Рафику.

Леопольд подхватил брошенный этим монстром меч — тот самый, которым стригой намеревался убить его, — и бросился к врагу, цеплявшемуся из последних сил за жизнь.

А тот почти уже достиг цели, он вытянул вперед свою окровавленную руку, пальцы тянулись к существу, которого он называл Рафик, желая в последний раз прикоснуться к нему.

Не чувствуя жалости к этому умирающему монстру, Леопольд со всей силы стал наносить подобранным мечом удары по телу, распластанному на каменном полу.

Голова стригоя отлетела от тела, а его протянутая рука безвольно шлепнулась на пол. Отсеченные пальцы упали рядом, а два оставшихся на руке пальца обречены были на вечное расставание со своими отрубленными собратьями.

Леопольд отвернулся от поверженного стригоя и, посмотрев вокруг, смущенно спросил: