Чет Уильямсон - Преисподняя

“Уиллоуби-7”.

Мысль была чистой и сладостной, как дуновение весеннего ветерка. Мои пальцы сомкнулись на рукоятке и спусковом крючке, словно я всю жизнь только и делал, что стрелял из такого оружия. Я прицелился и выстрелил с тем же прирожденным мастерством, каким-то образом зная, как поведет себя пистолет, какая будет отдача, какое следует взять упреждение, чтобы выстрелить еще раз – немедленно и точно.

Раньше мне никогда не приходилось видеть, как лицо человека разрывается на части. Но теперь это меня не волновало, как и тот факт, что он был посланцем того самого правительства, на которое работал и я. По какой-то причине эти сукины дети пришли убить меня и Рэчел. Поэтому, когда его очки разлетелись вдребезги и осколки пластика вместе с пулей превратили голову под капюшоном в кровавое месиво, я уже прицелился в следующего.

Но прежде чем я успел нажать на спусковой крючок, его голова мотнулась в сторону, и я увидел, как Рэчел рубанула ребром ладони ему по шее, словно тупой секирой. Я едва не застыл от изумления, но сместил руку с пистолетом на полдюйма влево, а сам бросился вправо и выстрелил в падении, избегая пули последнего оставшегося в живых чистильщика.

Разрывная пуля оставила в матрасе Рэчел дыру размером с грейпфрут, пройдя в нескольких дюймах от меня. Чистильщику повезло гораздо меньше. Рэчел успела забрать оружие у своего поверженного противника, и наши выстрелы грянули одновременно с обеих сторон. Каждое из попаданий само по себе было смертельным, но, когда две пули встретились в мозгах бедняги, результат получился просто ужасающий. Струя крови брызнула вверх, прямо как в Императорском фонтане на площади Инфанта.

Казалось, мы застыли на бесконечно долгое время – я на полу, Рэчел в полуприсяде, – напряженно глядя на высаженную дверь и ожидая новой атаки. Но ее не последовало. Мы медленно выпрямились и обменялись изумленными взглядами.

Что за дьявольщину мы сотворили? Никто из нас не умел обращаться с более смертоносным орудием, чем клавиатура компьютера, и тем не менее, застигнутые врасплох безоружными, мы сумели справиться с тремя из наиболее опасных экзекуторов Божьей Десницы.

Мысль о том, что она сделала, ударила Рэчел, словно кирпичом по голове. Она уронила оружие на пол и в ужасе уставилась на мертвецов, чья кровь и мозги только что перекрасили стены и потолок ее крошечной квартирки. Осторожно приблизившись к тому, которого она свалила ударом по шее, она сняла с него очки, как будто опасалась, что он может помешать ей. Ей не стоило беспокоиться: остекленевшие глаза трупа не моргая смотрели в потолок.

– Он… мертв, – прошептала она.

Я мрачно кивнул:

– Люди обычно умирают, когда им ломают шею.

Шутка была идиотской, но я нуждался в толике юмора, пусть даже самого непритязательного, чтобы ослабить нервное напряжение.

Рэчел беспомощно взглянула на меня.

– Гидеон… – пробормотала она.

– Нам нужно идти, – сказал я. – Перестрелка привлечет внимание.

– Но… ведь это какая-то ошибка. – Она говорила медленно и раздельно, пытаясь убедить себя. – Они… ошиблись адресом. Они не могли прийти за нами!

Я лишь пожал плечами. Разумеется, я тоже не понимал, с какой стати нас решили вычистить, зато достаточно долго работал в ОИР и знал, что, когда тебя выбирают в качестве мишени, ничто не может отменить приказ.

Рэчел недоверчиво смотрела на меня:

– Ты думаешь… это потому, что мы прелюбодеи? Они не могли прийти только из-за этого!

– Кто знает, почему они пришли? Ясно одно: мы сделали что-то – или им так показалось – заслуживающее смертного приговора. Может быть, это ошибка, а может, и нет. Но я могу гарантировать, что если кто-нибудь из Божьей Десницы обнаружит нас здесь в компании трех мертвых чистильщиков, он сначала будет стрелять, а потом уже разбираться, что к чему. Если мы даже не были виновны раньше… – я указал на трех мертвых монахов, валявшихся на полу, – то виновны теперь.

– Но это была самооборона! – воскликнула Рэчел. – Они пытались убить нас!

– Они собирались убить нас, а мы должны были умереть. Получается накладка, а в Божьей Деснице не любят накладок. Теперь нам пора идти: тот, кто явится сюда следующим, не будет задавать вопросов. Поняла?

Рэчел всегда была практичной девушкой, а гулкий топот где-то внизу лишь подтверждал, что пора уносить ноги. Мы бросили тяжелые пистолеты, поскольку показаться на улице с оружием означало подписать себе немедленный смертный приговор, и распахнули окно. К счастью, квартира Рэчел находилась на первом этаже, поэтому мы выпрыгнули на тротуар и устремились в ночь.

У нас даже не осталось времени одеться. Рэчел шла в длинной белой футболке и трусиках, а на мне были только боксерские шорты. В первую очередь нужно раздобыть одежду, иначе нас может забрать любой холикоп 1 1 Новообразование из двух английских слов: holy (святой) и сор (полицейский). — Здесь и далее примеч. перев. .

К счастью, район вокруг Башни Справедливости, где живем мы с Рэчел – вернее, жили, поскольку уже никогда не вернемся туда, – населен в основном беднотой. Башня высится, как маяк, над крысиным гнездом нищеты, утверждая присутствие Солейна Солюкса среди тех, кому плевать, кто ими правит – Божья Десница, Длань Сатаны или эти старые вымершие партии, республиканцы и демократы. Они живут своей жизнью и славят императора Солюкса, лишь, когда отоваривают продуктовые карточки.

Однако сегодня ночью я был рад соседству бедняков, и особенно потому, что они по-прежнему пользовались прачечными для стирки белья. Было уже три часа утра, но через заднее окошко мы могли видеть женщину, сидевшую за гладильным столиком, пока ее одежда болталась в сушилке. Ее голова была опущена, глаза закрыты, а из пластиковой сумки, стоявшей у ног, предательски выглядывало горлышко бутылки.

Наверняка алкоголь. Алкоголь запрещен Десницей, но еще задолго до этого он был вытеснен синалком, дающим тот же кайф, но без похмелья и ущерба для печени. Поговаривали, будто синалк не вызывает наркотического пристрастия, хотя император утверждает обратное, а что говорит император, то и есть истина в последней инстанции.

Так что синалк запрещен наряду с алкоголем, но, судя по всему, это не остановило женщину, дремавшую за столиком. У Рэчел походка легче, чем у меня, поэтому она бесшумно открыла дверь и вошла внутрь. К счастью, в прачечной работали сразу две сушилки; одна из них продолжала умиротворяюще гудеть, пока Рэчел открывала другую и выбирала одежду, казавшуюся ей подходящей для нас.

Покрой и стиль их одежды оставлял желать лучшего. Штаны были немного коротки, но рубашка сидела нормально. Хотя выглядели мы как последнее отребье, по крайней мере, нас не арестуют за недостаток одежды на теле. Обнаженная грудь грозит заключением до пяти лет, а уж что касается “заметной выпуклости в области гениталий”… Короче, чем заметнее, тем круче твой срок.