Дэвид Галеф - Молчание сонного пригорода

Не подумав как следует, куда он идет, он оказался перед входом в «Нордстром». Стойки с рубашками и брюками нависали над головой, словно кривые, завешанные тряпками мельницы, и стопка сложенных свитеров загородила ему путь. Но его все еще ослепляла боль воспоминаний, и, только увидев, что прямо к нему направляется мужчина с разинутым ртом, он остановился — прямо перед зеркальной колонной.

— Простите, — буркнул он своему отражению и обошел препятствие.

Рассмотрев схему этажей у лифта, человек нашел отдел для мальчиков и двинулся в его направлении. Он ничего не покупал, только смотрел на выставленные носочки и крошечные джинсы. Когда продавец заметил, что он в пятый раз делает круг, и спросил, не может ли он помочь, человек сказал, что вряд ли. Но его раздосадовало, что его приняли за праздношатающегося, поэтому через несколько минут он купил двусторонний коричнево-черный кожаный ремень с хорошей, крепкой пряжкой. С одобрения продавца он снял свой старый плетеный ремень и сунул его в сумку. Ему приятно было ощутить в руке покупку, которая потом крепко обхватила его талию. Он улыбнулся и затянул ремень потуже.

— Надо проучить эти брюки, да? — пошутил продавец.

— Ага. — Но лицо у человека напряглось, и он на деревянных ногах вышел из магазина, совсем не похоже на обычную скользящую походку.

В магазине игрушек он купил пару игрушечных наручников, между делом разглядывая мальчика в тренировочном костюме, таком же, как у отца.

— Нет, я не буду покупать тебе новую бейсбольную биту, — говорил отец. — У тебя уже есть две.

— Но мои плохо бьют.

— Дело не в битах, а в тебе. — Отец взмахнул, отбивая воображаемой битой воображаемый мяч с тренированной легкостью бывшего спортсмена. — Тренировка, тренировка и тренировка. Может, сыграем после ужина?

— Нет. Я хочу новую биту.

— Никакой биты. Ты меня хорошо расслышал?

Мальчик ничего не ответил, он опустил глаза в пол и закусил губу. Человек в серых брюках невольно сам закусил губу.

— Слушай, это же глупо. Что сказала мама?

Мальчик не ответил, превратившись в маленькую статую.

— Я собираюсь уходить, — сказал отец после неловкой паузы. — Ты хочешь, чтобы я ушел без тебя?

«Да, умоляю», — сигнализировал человек в серых брюках.

Но вместо этого мальчик неожиданно выбежал из магазина. Отец обратил на присутствовавших взрослых ищущий сочувствия взгляд и бросился за сыном. Он догнал его у кругового фонтана в центре этажа, подхватил и подбросил высоко в воздух, а мальчик брыкался и отпихивался. Человек в серых брюках отвернулся.

Когда подошла его очередь у кассы, он, действуя под влиянием какого-то непонятного импульса, попросил завернуть ему наручники в бумагу. Он посмотрел на часы: уже три. Зачем он вообще теряет тут время? Он мог бы быть где угодно, мог бы заняться… чем же, например? Поиском мальчиков в Интернете? Наведением порядка в Темнице? Будущее открывалось перед ним, словно узкий коридор, бесконечно и совершенно ровно тянущийся вперед. Или, возможно, коридор оканчивается маленькой черной дверцей, но за ней никого нет, он точно знает. Пока не поздно, он должен кого-то найти.

Навстречу ему шел хрупкий на вид мальчик, как будто один, и человек ускорил шаг. Пускай сегодня он пришел всего лишь на разведку, но у него в кармане вполне мог бы лежать плотно закрытый двойной пакет на «молнии» с тряпкой, пропитанной анестетиком. В левый карман он сунул два батончика «Херши», в которые шприцем накачал снотворное. Между прочим, однажды он попробовал изготовить хлороформ по скачанному из Интернета рецепту из заказанных по почте химикатов. Но получившееся вещество так мерзко воняло, даже герметично закупоренное в двух пакетах, что пришлось его выбросить. Еще у него было немного закиси азота, но она осталась в спальне, в ящике с носками. Он задрал голову, как будто желая вдохнуть свежего воздуха откуда-то с верхних этажей торгового центра, но на самом деле чтобы проследить за новым мальчиком.

Голова мальчика моталась взад-вперед, как будто ему было тяжело держать ее прямо. Он полузакрыл глаза, руки у него трепыхались, как крылышки у неоперившегося птенца, и он что-то про себя напевал. Его губы имели форму идеального лука Купидона — человек представил себе, что у мальчика закреплена нижняя челюсть, чтобы рот не закрывался. Мальчик бродил сам по себе, словно воздушный змей, сорвавшийся с бечевки. Сквозь тройной поток людей он прямиком направлялся к человеку в серых брюках.

Человек сунул руки в карманы и сделал вид, что загляделся на грудастый манекен из магазина женского белья.

Мальчик продолжал идти слегка наискось, как бы в трансе, и в конце концов мягко толкнулся в человека. Он придержал мальчика руками. И стал ждать.

— Алекс? — Чуть всклокоченный человек в черных джинсах и клетчатой рубашке протолкался сквозь толпу, ища убежавшего сына. — Алекс, вот ты где!

Он протянул руку и схватил мальчика за рубашку.

— Я ослеп, папа. — Алекс повернул лицо вверх, как подсолнух. — Я не вижу, где ты.

— Ах так, но слышать-то ты можешь? — Отец, рупором приставив ко рту руки, изобразил звук сонара. — Пойдем туда.

Он повел сына в «Нордстром», останавливаясь каждые десять шагов, чтобы проверить, как продвигается его мальчик в подводной лодке.

Человек в серых брюках сжал кулаки в карманах и прикусил губу. Все дети пристроены, в наше время родители так безумно волнуются за своих отпрысков, что невзначай подобрать ребенка, кажется, просто невозможно. Но все-таки это может случиться, он знает. Он читал в Интернете, например, Педократ рассказывал случай с толстым мальчиком в местной кондитерской. Он сам раз или два был в шаге от успеха. Возможно, все дело в том, чтобы не торопиться.

Он еще несколько раз обошел все этажи торгового центра, якобы разглядывая витрины, но на самом деле подсматривая в стеклах отражения детей, которые щекотали его фантазию, как выражалась его мать. «Ну-ка, — говорила она, желая его взбодрить, — может, это пощекочет твою фантазию», — и она действительно щекотала его подмышки и живот длинными наманикюренными ногтями. Он беспомощно и ласково сопротивлялся ее сильным рукам.

— Прекрати сейчас же! — Грузная женщина в голубой куртке схватила за руку сына, когда он хотел в очередной раз пнуть боковую стенку эскалатора. Женщина напомнила ему коллегу, системного аналитика, главным образом своим круглым как луна лицом и мощной фигурой. Мальчик очаровательно извивался и надувал губы. Человек тоже надул губы, только чтобы увидеть, что будет потом, но они оба уже пошли дальше.

Мысль о том, что эта прогулка может иметь конечную цель, по-прежнему возбуждала его. Он представил себе, что держит мальчика за руку и громко ему говорит: «Ну вот что, Джонни, я уже говорил тебе, я повторял тебе миллион раз…» И даже если бы мальчик вырывался из его рук, все бы решили, что он его отец. Он взял сам себя за руку и ради пробы повертел ею. Пойдем-ка. Он потянул себя к боковому выходу.