Дэл Ховисон - Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга II

Каким-то чудом Джои смог продержаться в стоячем положении, пока Кагоме и миссис Тиел убирали грязь с простыней. Кагоме вытирала коричневые потеки, забравшиеся под полушку. Они были настолько прозрачные и жидкие, что мозг не опознавал их как дерьмо. Закончив, Кагоме вытерла лоб и посмотрела на мужа. Такой худой, практически двухмерный, бледный, как бумага, он напоминал копию самого себя, сложенную из оригами. И, вот приятный сюрприз, Джои был полностью в сознании. Он смотрел на нее. И улыбался?

— Неее лоооо, — сказал он.

— Мне повезло, — прошептала Кагоме и поцеловала косточки на его руке.

— Как насчет тихуанских тако? — пропела миссис Тиел, вернувшись. — Кагоме, тебе зеленый чили, верно?

— Замолчи, — прошептала она.

Еще несколько секунд щебета, и, к их огромному облегчению, миссис Тиел ушла из дома.

Все силы Джои ушли на попытку самостоятельно стоять, и теперь он дрожал и покачивался сильнее, чем деревья на ветру. Райан и Кагоме уложили его обратно на специальную кровать для домашнего ухода за лежачими больными — Джои решил умереть дома — и обернули покрывалами. Покрывала не помогли, даже во сне Джои продолжал дрожать.

Кагоме смотрела на мужа, стягивая резиновые перчатки. За ее спиной Райан убрал звук в телевизоре, и по щелканью клавиш она поняла, что он заканчивает за Джои прерванную гонку. Через некоторое время раздался тихий звук гитарных струн. Райан медленно перебирал аккорды, и Кагоме не понимала, песня это или просто рассеянный проигрыш, но затем он замурлыкал песню. Странно хриплым и старческим голосом.

«Потому что тебе… потому что тебе всегда… будет нечего…»

Она не хотела его ударить, но эти слова лишили ее самообладания, и Кагоме запаниковала. Она инстинктивно развернулась, все еще сжимая испачканное покрывало, так быстро, что Райан получил им по щеке, а колено Кагоме выбило гитару у него из рук. Райан вытаращил глаза. На его щеке красное смешалось с коричневым. Кагоме поднесла руку ко рту.

— Что ты только что… — Ее сознание все еще вопило о сегодняшнем утре, она снова плакала, снова видела худую фигуру в галошах, стоящую в углу. — Райан?

Нет, она уже поняла, что ошиблась. Кагоме не видела лица существа в шляпе. Но оно было гораздо выше. И хотя его фигура была полностью скрыта под плащом, она не могла принадлежать Райану. Другое телосложение. Нет. Это было… Что? Кагоме не могла вспомнить. Мало того, Райан был внизу, он только пришел, когда она видела, как мужчина в фетровой шляпе нырнул в комнату для гостей. Потому что он был там. Кагоме была уверена в этом, так же, как утром была уверена, что ей все привиделось.

— Прости, — прошептала Кагоме, быстро моргая, чтобы прогнать слезы. Она нагнулась, чтобы стереть потеки со щеки Райана, и он ей это позволил. — Прости.

— Все в порядке, — сказал он, хотя и не мог скрыть испуга. — Тебе многое пришлось…

— Эта песня. — Бросив покрывало, Кагоме опустилась на деревянный стул, который всегда занимала миссис Тиел, оставляя ей кресло. Вот за такого рода жесты Кагоме и не любила свою свекровь, хотя скрытых мотивов у той могло и не быть. — Почему ты это пел?

Теперь Райан выглядел оглушенным.

— Что пел?

— Вот то, что сейчас.

— Я не пел. Я даже почти не касался…

Джои на кровати выгнулся и затрясся в судорогах, пытаясь откашляться, но не проснулся. Кагоме нашарила под одеялами трубочку капельницы, проверила крепление. И снова повернулась к Райану. Слезы уже высохли, лицо снова обрело привычную беспристрастность. Не только миссис Тиел носит маску, подумала Кагоме.

— Кагоме, — пробормотал Райан. — Прости. Я просто… бренчал. Ведь так?

— Да, — солгала она, чувствуя, как колотится сердце. — Видимо, все-таки да.

Некоторое время они сидели и смотрели, как дышит Джои. Затем свободная рука Кагоме накрыла пальца Райана и на некоторое время застыла в спокойном оцепенении. Это был не покой, вовсе не покой. Просто в этой комнате были люди, которые ее любили.

И кое-кто еще, кто собирается жить… Кагоме зажмурилась и сжала пальцы Райана.

— Она сводит тебя с ума? — спросил он. — Я имею в виду мать Джои? Кстати, почему она всегда такая радостная?

Кагоме долго не отвечала. Не хотела. Несмотря на панику, одиночество, тошноту и страх, она хотела просто оставаться вот так, прирасти к месту, как скворечник, возле которого всегда вьются птицы, как бы пусто ни было у него внутри.

— Она вовсе не радостная, — сказала Кагоме наконец. — Просто… она считает, что этого хочет Джои. Ты знаешь, он никогда не любил признаваться, что болен. И она уверена, что именно поэтому он до сих пор с нами. Если не смотреть в глаза чудовища, оно тебя не увидит… Такая вот логика. Наверное, она права. Джои с семи лет говорили, что жить ему осталось не больше года.

— А она тебя любит?

Вопрос вывел Кагоме из транса. Впервые за долгое время она перестала вглядываться в лицо Джои. Но посмотрела не на Райана, а на склон горы, теряющийся в сумерках ноябрьского дня.

И снова в ее ушах, в ее костях, в ее плоти зазвучал этот голос, шепча и царапая. «Я буду жить у тебя во рту. Буду жить у тебя во рту. Буду жить у тебя…»

— Я для нее пустое место, — сказала Кагоме и не заплакала, даже не сжала пальцы Райана. Зато сжала руку Джои, и сильно. — Ей кажется, что он женился на мне ради моего успокаивающего присутствия. Что он наконец испугался.

— А она знает, что ты можешь победить его в буггл? Она правда верит, что это его успокаивает ?

— Скраббл. Не буггл. Нет, не знает.

Кагоме посмотрела на Райана. Его глаза, удивительно большие зеленые глаза за стеклами очков, трепетали в глазницах. И он, к ее огромному облегчению, улыбался. В своей дурацкой футболке, с длинными ногами, которые ему пришлось задвинуть под кровать, с копной падающих на лицо волос, он казался совершенно неподвластным течениям этой комнаты. Он дрейфовал, как бутылка с посланием, о котором она понятия не имела.

Работники хосписа прибыли около пяти, через час после возвращения миссис Тиел. Кагоме поднялась с деревянного стула, на котором провела весь день (к видимому раздражению свекрови; миссис Тиел ни разу не опустилась в кресло). Кагоме наблюдала, как две санитарки и социальный работник проветривают комнату. Они были молчаливыми и ловкими, словно эльфы из сказки о башмачнике, который ступил на лунный луч. Они казались сном наяву. Даже дверной звонок звучал приглушенно в их присутствии. Даже голос миссис Тиел становился тихим, хотя вымученная улыбка все же не покидала ее лица.

Две санитарки протерли Джои губками, сменили постель, одна принялась расчесывать остатки его волос, вторая промывала шприцем язву на опухоли. Социальный работник принесла Кагоме чай в фарфоровой чашке, расписанной лепестками вишни. Она, кажется, что-то говорила и что-то слышала в ответ. Кагоме не была уверена, знала только, что в ушах у нее раздается какое-то бормотание, а кровь стынет в жилах. Голос она тоже слышала, но едва-едва. Некто был в темноте, он стоял на настиле за дверью-ширмой, и она видела лишь его тень.