Сара Шепард - Невероятные

Или что у нее было странное чувство, будто она целовала Лукаса до их поцелуя в среду, — только, как это было возможно?

Она убрала руки от лица.

— Ты, вроде, говорил, что ходил на курсы экстрасенсов, — спокойно сказала она, вспоминая, что Лукас сказал ей во время их полета на воздушном шаре.

— Разве ты не должен телепатически знать, следовало тебе это делать или нет?

Лукас усмехнулся и ткнул пальцем ее голое колено.

— Ну, тогда, я предположил бы, что ты действительно хотела, чтобы я это сделал.

И что ты хотела, чтобы я снова это сделал.

Ханна облизнула губы, чувствуя, будто тысячи диких бабочек, которых она видела в Музее Естествознания несколько лет назад, трепетали в ее животе.

Когда Лукас протянул руку и слегка коснулся сгиба ее локтя в том месте, где была воткнута капельница, Ханне показалось, что она превращается в желе.

Она наклонила голову и застонала.

— Лукас, я просто не уверена.

Он отодвинулся.

— В чем ты не уверена?

— Я просто… я имею в виду… Мону…, - она бессильно махнула рукой.

Это вышло совсем неправильно, хотя не то чтобы она вообще знала, что пыталась сказать на самом деле.

Лукас поднял бровь.

— А что с Моной?

Ханна подняла с пола плюшевую собаку, которую ее отец подарил ей в больнице.

Это был Корнелиус Максимиллиан, персонаж, которого они придумали, когда Ханна была маленькой.

— Мы только что снова стали друзьями, — сказала она тихим тонким голосом, надеясь, что Лукас знал, что это значит без ее объяснений.

Лукас отступил.

— Ханна… Я думаю, что тебе стоит остерегаться Мону.

Ханна выронила Корнелиуса Максимиллиана из рук.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне просто кажется… не думаю, что она желает тебе добра.

Ханна открыла рот.

— Мона все это время была со мной в больнице. И ты знаешь, что если это как-то связано с той историей на вечеринке, то мы это уже обсудили.

Я это пережила.

— Прекрасно, -

Лукас внимательно изучал Ханну.

— Это прекрасно?

— Да, — Ханна шмыгнула носом.

— И тебе все равно, что она с тобой сделала? — Лукас казался потрясенным.

Ханна взглянула в сторону.

Вчера, после того, как они закончили говорить об Э, отобрали парней-моделей для вечеринки, и другие девочки уехали, Ханна нашла бутылку Stoli Vanil в том же шкафу, где ее мать прятала свой свадебный фарфор.

Они с Моной плюхнулись на диван, включили "Спеши любить" и играли в их алкогольную игру с Мэнди Мур.

Всякий раз, когда Мэнди выглядела толстой, они пили.

Всякий раз, когда Мэнди дулась, они пили.

Всякий раз, когда Мэнди говорила голосом робота, они пили.

Они не говорили о сообщении, которое прислала Э Моне, — про их ссору.

Ханна была уверена, что они только повздорили о чем-то глупом, например, о фотографиях с вечеринки или о том, был ли Джастин Тимберлейк идиотом.

Мона всегда считала, что был, а Ханна так не думала.

Лукас неистово моргал.

— Она тебе так и не рассказала?

Ханна яростно выдохнула через нос.

— Это не важно.

— Хорошо, — сказал Лукас, поднимая руки.

— Ладно, — сказала Ханна, расправив плечи.

Но когда она закрыла глаза, она снова увидела себя в своем Prius.

Флаг Планетария Холлис колыхался у нее перед глазами.

Она едва удержалась от того, чтобы не заплакать.

Что-то, возможно ее BlackBerry, зажужжал на дне ее сумки.

Ханна пыталась что-то вспомнить, но это было бесполезно.

Она чувствовала тепло от тела Лукаса, сидящего так близко.

Он не пах одеколоном или супер модным дезодарантом, или чем-то другим, чем обрызгивают себя парни, чтобы понравится девочкам. Он пах кожей и немного зубной пастой.

Если бы только они жили в мире, где у Ханны могли быть оба, — и Лукас, и Мона.

Но она знала, что, если она хотела остаться той, кем была, это невозможно.

Ханна потянулась и схватила руку Лукаса.

Рыдание подступило к горлу по причинам, которые она не могла полностью объяснить или даже понять.

Когда она наклонилась, чтобы поцеловать его, она снова попыталась оживить в памяти то, что точно было в ночь ее несчастного случая.

И, как это всегда бывает, она не смогла вспомнить ничего.

В пятницу утром Спенсер зашла в ресторан "Дэниэль" на Шестьдесят пятой улице между Мадисон авеню и Парк авеню в тихом, ухоженном квартале где-то между Мидтауном и Верхним Ист-Сайдом.

Она будто ступила на собственность Марии Антуанетты.

Стены ресторана были сделаны из резного мрамора, который напомнил Спенсер молочный шоколад.

Роскошные темно-красные занавески вздымались волнами, и маленькие, изящно вырезанные кусты росли обрамляли вход в главную столовую.

Спенсер решила, что, когда она заработает свои миллионы, она сделает свой дом в точности как этот.

Вся семья шла прямо за ней, в том числе Мелисса и Йен.

— Ты взяла свои заметки? — бормотала ее мать, играя с одной из пуговиц на своем розовом твидовом костюме от Chanel, — она была одета так, будто собиралась на интервью.

Спенсер кивнула.

Она не только их взяла, она расположила их в алфавитном порядке.

Спенсер попыталась подавить ноющее чувство в ее животе, хотя запах омлета и трюфельного масла, доносящийся из столовой, не помогал.

Над стойкой администратора висела табличка с надписью — "Регистрация участников "Золотой орхидеи".

— Спенсер Хастингс, — обратилась она к копии Паркер Поуси с блестящими волосами, которая регистрировала гостей.

Девушка нашла Спенсер в списке, улыбнулась и вручила ей бейдж.

— Вы за шестым столом, — сказала она, показывая в сторону входа в столовую.

Спенсер увидела суетливых официантов, гигантскую икебану и несколько слоняющихся человек, которые болтали и пили кофе.

— Мы вызовем Вас, когда мы будем готовы, — уверила ее девушка-регистратор.

Мелисса и Йэн исследовали мраморную статуэтку около бара.

Отец Спенсер вышел на улицу и говорил с кем-то по телефону.

Ее мать также болтала по сотовому, наполовину скрытая одной из кроваво-красных занавесок "Дэниэль".

Спенсер услышала, как она сказала:

— Все заказано? Ну, замечательно!.

Ей это понравится.

"Что мне понравится?" — хотела спросить Сперсер.

Но она подумала, не хотела ли ее мать сохранять это в тайне до того, как Спенсер победит.

Мелисса ускользнула в ванную, и Йэн шлепнулся на шезлонг рядом со Спенсер.

— Волнуешься? — усмехнулся он.

— И правильно.

Это колоссально.

Спенсер желала, чтобы хоть раз Йэн пах как гнилые овощи или собачья пасть, — ей стало бы намного проще находиться рядом с ним.

— Ты не сказал Мелиссе, что был вчера в моей комнате? — прошептала она.

Лицо Йэна стало деловитым.

— Нет конечно.

— И она ничего не подозревает?