Джеймс Паттерсон - 8-е Признание

Его нос был свернут набок, и он походил на человека, перенесшего не одно сотрясение мозга.

— Я шесть раз выстрелил в Скитальца из пистолета адвоката. Бац-бац, бац-бац, бац-бац. А когда Скиталец упал, пинал его. Я избил его вот этим, — сказал он, потрясая кулаками. — Прикончил этот кусок дерьма за все то, что он творил с нашими людьми.

Знакомая светловолосая девушка с изможденным, но симпатичным лицом вышла к нам.

— Мой отец и мой дядя Ал ни в чем не виновны, они пытались спасти меня, — заявила Сэмми. — Я сказала, что любила Скитальца, но я врала. После того как я его убила, мы все врали полиции, чтобы нас не начали подозревать. Он был тираном. Он поработил меня. Вот почему я взяла пистолет отца…

Теперь мне все стало понятно. Этот хаос был организован. Братья Пинкус спланировали его в тот самый день, когда они — или кто-то еще — убили Скитальца Иисуса.

Полицейские машины и мини-вэны с громким воем сирен въехали на Пятую улицу, заставив толпу немного рассеяться. Полицейские выпрыгивали из машин, размахивая дубинками, и люди отпрянули назад.

— Заберите вот этих двоих, — сказала я ближайшим ко мне офицерам. Я передала им братьев Пинкус, их повели к машине, но толпа снова хлынула вперед.

Нейл Пинкус обернулся ко мне, когда офицер проталкивал его внутрь полицейского фургона.

— Одну секунду, офицер, — сказал он. — Сержант Боксер? Разве вы не понимаете? Либо мы все вместе сделали это, либо никто из нас. И даже если вам удастся отправить кого-то в суд, вы ни за что не добьетесь обвинительного приговора. Убийца Родни Букера станет героем.

С помощью подоспевших полицейских мы с Конклином прижали шестерых человек к стене и обыскали их. Мы удостоверились, что верно записали их имена, а потом погрузили их в машины и отправили в управление для дальнейших допросов.

Я хотела ото всех восьмерых признавшихся услышать историю убийства Скитальца: как они все сделали и почему.

Я сидела за рулем, направляясь с Конклином в управление. Вид разгневанной толпы чуть не наградил меня сердечным приступом, да и сейчас мое сердце билось гораздо быстрее положенных шестидесяти восьми ударов в минуту. Но я была счастлива.

Глянув в зеркало заднего вида, я заметила, что Франклин Моррис и Мерси спокойно болтают на заднем сиденье, словно мы везем их на обед.

Да и о чем им беспокоиться?

Братья Пинкус могут быть лишены адвокатской лицензии за признание в убийстве, но найдется кто-то еще, готовый вступиться за эту группу заговорщиков, один или все из которой виновны в смерти Родни Букера. Думаю, прогноз Нейла Пинкуса окажется верным.

Если арестованные не откажутся от своих признаний, то жюри присяжных не согласится с обвинительным приговором. Восемь признаний — в восемь раз хуже, чем одно. Они будут противоречить друг другу и внесут сумятицу и сомнения. Вряд ли дело вообще дойдет до суда.

— Синди получит из всего этого просто звездный материал, — сказала я Конклину. — От народного героя до убийцы, торговец наркотиками убит группой уличных линчевателей. Ты должен ей позвонить.

— Нет. Звони сама. Я не нарушу субординацию.

— Хорошо, — улыбнулась я. — Как со всеми закончим, я дам ей эксклюзивное интервью.

И я успокоилась.

Поворачивая на Брайант-стрит, я размышляла о Скитальце Иисусе: обаятельном и симпатичном подлеце, который продавал крэк детям, превращал девушек в наркоманок, создал мобильную лабораторию по производству метамфетамина, и та, взорвавшись, убила десять человек, обычных обывателей, спешивших на работу.

Я не оправдываю уличное правосудие.

Если мы сможем засадить убийцу Скитальца, мы это сделаем. Но не стоит ли на сей раз силам закона поклониться другим силам правосудия? Скитальца Иисуса, уличного святого, которым он никогда не был, наказали гораздо быстрее и умнее, чем это могли бы сделать мы, и без всякой надежды на досрочное освобождение.

Не поддается сомнению, что наш город стал чище после его смерти.

— О чем думаешь, Линдси? — спросил Конклин.

Я повернулась к нему и увидела, что он, как и я, доволен.

— Думаю, что каким-то забавным образом сегодня — тот день, когда хорошо быть полицейским.

Джо вел свой шикарный черный «мерседес», а я расслаблялась на соседнем сиденье. Так здорово было, посмотрев налево, увидеть его красивое лицо и сильные руки, лежавшие на руле. Каждый раз, замечая мой взгляд, он так же пристально смотрел на меня.

Мы улыбались друг другу, как старшеклассники на первом свидании.

— Следи за дорогой, парень, — сказала я.

— Хочу снять с тебя это платье, — ответил он.

— Я его только что надела!

— Помню, — продолжил он с ухмылкой. — Так о чем ты мне рассказывала?

— О Юки.

— Верно. Юки собиралась уехать на пару недель, но тут ее вызвал Паризи и сказал: «У меня есть для вас дело, мисс Кастеллано. Оно может иметь широкий резонанс и способствовать вашему повышению».

Джо крутанул руль, и мы свернули на дорожку, ведущую в Пасифик-Хайтс к бывшему монастырю Пресвятого Сердца — невероятно прекрасному и старому особняку, где друг Джо, мэр, устроил мероприятие для сбора средств в фонд помощи детям из бедных семей.

Это было значимое событие, а Джо возглавлял список приглашенных, поскольку являлся консультантом правительства, бывшим заместителем начальника службы национальной безопасности и специалистом по взаимоотношениям с Ближним Востоком.

Слуга, одетый в стиле «Летучего Голландца» и отвечающий за парковку, вышел из тени. Освещение преобразило монастырь в стальное фешенебельное здание. Госта, облаченные в наряды от Прада и тому подобное, выбирались из своих дорогих машин.

Джо вылез из «мерседеса», протянул ключи обслуге и, обойдя машину, открыл мне дверцу. Я взяла его за руку.

— Хочу услышать продолжение истории, — сказал он.

Мы направились к каменному входу в виде арки. Для разнообразия я позаботилась о подходящей одежде: туфли на высоком каблуке, уложенные в высокую прическу волосы, облегающее красное платье в пол. Было приятно осознавать, что если и существовало вечернее платье для высокой блондинки, то оно было на мне. И если и существовал красивый мужчина в смокинге, то он держал меня под руку.

— О-о. Так вот, Паризи сказал Юки: «Я отдаю вам дело Родни Букера. Мои поздравления». Он вручил ей настоящую бомбу, Джо. Восемь обвиняемых, ни одного свидетеля, орудие убийства, которое невозможно идентифицировать, и неприятная жертва. Она проработает над этим делом не меньше года, а потом ее раздавят в суде.

— Бедняжка Юки.

— Однажды она получит передышку. Наверное. Я надеюсь.

Мы вступили в зал, где собрался весь высший свет. Люди в красивых одеждах оживленно беседовали и смеялись, и звуки их голосов эхом разлетались под величественными сводами, похожими на своды Ватикана, украшенные знаменитыми итальянскими художниками эпохи Ренессанса.