Стивен Джонс - Запах страха. Коллекция ужаса

— Джек!

— Сэр? — К нему подошел молодой парень, укладчик товара.

Мэддокс рассказал, что исчез его сын. Укладчик попросил описать его. Мэддокс описал, и парень сказал, что начнет искать с дальнего конца магазина, и посоветовал Мэддоксу двигаться ему навстречу с противоположной стороны. Они сойдутся посередине, и кто-то из них, скорее всего, найдет мальчика. Мэддокс сделал все, как он сказал, но ни он, ни укладчик Джека не нашли. У Мэддокса перехватило дыхание, во рту пересохло, грудь вздымалась и опускалась, виски как будто сжало тисками. Он уже не мог звать Джека — голос его дрожал и прерывался. Подошли еще несколько работников магазина. Взяв Мэддокса под руки, отвели в какой-то кабинет, где усадили и дали воды.

— Может, мальчика забрала мать? — предположил кто-то.

Мэддокс покачал головой.

— У вас есть ее телефон?

Мэддокс назвал номер Кристины. Как ей звонили, он почти не слышал. В кабинете было полно людей: менеджеры, охранники, продавцы. Все разговаривали, обменивались мнениями. Некоторые лица посуровели.

— Что она сказала? — спросил чей-то голос.

— Нет никакого сына, — ответил другой голос. — Похоже, вообще никаких детей не было.

Охранник прокрутил на мониторе запись камеры наблюдения. Зернистая четкая картинка. Мэддокс входит в магазин один, толкая тележку. Стоит один перед стеллажом с журналами. Оставляет тележку в мясном отделе. Никаких беспризорных детей в кадре нет.

Пока дожидались полиции, Мэддоксу дали еще один стакан воды. Магазин не хотел выдвигать ему какие-либо обвинения. «Какой смысл?» Мэддокс был свободен и мог уйти. «Раньше такое случалось?» Он покачал головой. «Если это повторится, магазин будет вынужден принять меры… Остальным покупателям было очень неприятно… Вам стоит обратиться к кому-нибудь».

Мэддокс сидел за рулем машины на стоянке. Он не получил того, за чем приходил. Ни молока, ни хлеба. Возможно, это уже и не важно. Он просидел в машине долго и, только когда повернул ключ в зажигании, заметил, что небо над центральным Лондоном начало темнеть.

Он не поехал домой. Мэддокс не думал, что застал бы Кристину там, но сейчас это не имело значения. Вместо этого он поехал в Саут-Тоттенем. Заплатил за въезд в зону с интенсивным движением. Теперь и это не имело значения. Поскольку был час пик, на то, чтобы добраться до дома № 15, ушло полтора часа. Входная дверь оказалась открытой. Он вошел в дом, поднялся в квартиру. Снизу: бум-бум-бум. Он достал сотовый, послал текстовое сообщение и минуту постоял у окна, глядя на уличное движение. Оставив телефон на подоконнике, опустил лестницу и поднялся на чердак. Потом втянул лестницу и закрыл люк. Сутулясь, подошел к пахнущему формалином чемодану. Опустился рядом с ним на колени, положил руки на крышку и несколько минут просидел неподвижно. Потом взялся за застежки.

Расстегнул застежки и поднял крышку.

Внутри ничего.

Он нахмурился, потом сел и какое-то время смотрел на пустой чемодан, прислушиваясь к поскрипыванию балок и приглушенным басовым партиям, доносившимся из квартиры этажом ниже. Подумал: если придет Карен, как долго он здесь пробудет? Что нужно будет делать, когда она придет, он не знал.

Он медленно поднялся, потом опустил верхнюю часть туловища в чемодан и подогнул ноги. Внутри стоял сильнейший запах формалина. Он смотрел на сосновые балки, на паутину, на тени, цепляющиеся за изоляционный материал. Он все еще различал отголоски музыки, которую Карен услышать не могла, а потом раздалась чистая, безошибочно узнаваемая трель оставшегося внизу сотового телефона, известившая о получении текстового сообщения. Он начал разворачивать тело, и крышка чемодана упала на него.

Но он успел изогнуться настолько, что его плечо не дало крышке захлопнуться.

Он вылез и лег на пол рядом с чемоданом.

Через минуту телефон прозвонил напоминание.

Он подумал о Линзи. Линзи была доброй и прекрасно к нему относилась, пока все не испортилось. Он подумал, где она сейчас. Снова посмотрел на пустой чемодан и выдернул из шва на подкладке длинный светлый волос. Он подумал о Карен и о ее неосознанной потребности иметь рядом того, кто будет о ней заботиться. Вспомнил, какой ранимой показалась ему Линзи, когда он увидел ее в первый раз.

Скоро придет Карен. Наверное. До сих пор она его не подводила.

У него еще оставался выбор.

За почти тридцать лет писательской деятельности Майкл Бишоп опубликовал семнадцать романов, в том числе завоевавший премию «Небьюла» роман «Нет врага, кроме времени». «Гора единорога» получила Мифопоэтическую премию. Книга «Непростые подачи», описывающая жизнь бейсбольной команды младшей лиги на юге Америки во времена второй мировой войны, завоевала премию «Локус» как лучший фантастический роман.

Среди его сборников рассказов можно отметить «На Арахне», «Одна зима в Эдеме», «Близкое знакомство с божеством», «Почти не научная фантастика», «На краю судьбы», «Синее небо Канзаса» и «До белого каления: семнадцать рассказов», для обложки которого была использована оригинальная картина его сына Джеми. Его недавние повести «Стрелок за дверью» и «Медведи открывают грязь» получили награду Юго-восточной ассоциации научной фантастики в номинации «Короткое произведение».

Также он опубликовал многочисленные эссе и обзоры, включая сборник издательства «PS Publishing» «Мечты о мистере Рэе», в оформлении которого также была использована картина его сына, и выступил редактором антологии «Световые годы и темнота», отмеченной премией «Локус», трех сборников — победителей премии «Небьюла» и недавней подборки «Пересечение веков: двадцать пять художественных рассказов о Христе».

Живет Майкл Бишоп в городке Пайн-Маунтин, штат Джорджия, с женой, работающей в начальной школе, и в данный момент сотрудничает с колледжем в Ла Грейндж, Джорджия.

«Я не большой любитель рассказов о вампирах, — признается Бишоп, — но считаю это направление своего рода фанатизмом, основанным на устоявшихся стереотипах, и знаю, что любая тема или вопрос может послужить основой для великолепного произведения, если писатель работает сосредоточенно, с выдумкой и не прибегая к избитым приемам. Удалось ли это мне в данном рассказе? Надеюсь, что да. На этот рассказ меня вдохновило не только приглашение о сотрудничестве от редакторов нового журнала „Причудливые сны“, но и тот факт, что я закончил очередной семестр, который отнимал у меня столько сил, что я не успевал писать ничего своего (кроме кроваво-красных маргиналий на полях студенческих работ) целых четыре месяца. Потом, когда пришел январь и у меня впервые за долгий период появилось несколько выходных, я и написал „Измученного сном пациента доктора Прида“ за кухонным столом тонким фломастером; понадобилось четыре-пять часов полного погружения в работу. Внимательный читатель заметит, что я заставил своего повествователя испытывать дьявольский ужас перед обыденным и повседневным и что причудливые сны играют важную роль для создания мрачного фона в моем квазилавкрафтовском повествовании, а все из-за того, что я писал для журнала с таким провокационным названием».