Говард Рафэн - Двойная ложь

— Он хотел порвать с любовницей.

— Нет, не порвать, всего лишь создать впечатление, будто он этого хочет. Если бы я узнала о ней, пока брачный контракт еще оставался в силе, его адвокаты смогли бы вызвать вас в суд и доказать, что Конрад переживал внутренний конфликт. И он получил бы пусть и не семьдесят миллионов, но хотя бы тридцать пять.

— Стало быть, подставить меня вам ничто не мешало?

Саманта покачала головой:

— Вы пытаетесь обратить нашу беседу в сеанс психоанализа. Получить факты, проникнуть в мое сознание. Быть может, уговорить меня отпустить вас. Какая любезность с моей стороны — подыгрывать вам, вы не считаете?

— Позвольте мне просто задать вам еще один вопрос.

Саманта снова взглянула на часы:

— Боюсь, я слишком долго вам потакала. — Она потерла подбородок. — Ну, и что мне с вами делать?

Она встала, подошла ко мне, держа в руках клейкую ленту. И вновь залепила мне рот. Повернула ручку на плите. Я увидел боковым зрением, как вспыхнуло голубоватое пламя. Саманта задула его. Кухню начал заполнять едкий запах газа.

Саманта подошла к одному из кухонных шкафчиков, открыла его и вытащила оттуда форму для пирога.

— Полагаю, полицию может заинтересовать, зачем это вы мне сегодня звонили, Дэвид.

Она перешагнула через меня и Терри, приблизилась к раковине, открыла кран и, негромко напевая, налила в пирожницу немного воды.

— А я, разумеется, скажу им, что вы пригласили меня поужинать с вашей новой пассией.

Газ, металлическая форма, вода — после этого Саманта могла направиться только в одну сторону: к микроволновке.

— Увы, у меня были другие планы.

Она сунула форму в печь, захлопнула дверцу, нажала несколько кнопок. Микроволновка заработала.

— Иначе им пришлось бы разбираться с учетными карточками целых трех дантистов.

Времени на то, чтобы медлить, у нее не оставалось. Как и времени на игру в вопросы и ответы. Саманта, отвратительно улыбаясь, оглядела нас обоих:

— Bon appetit, ребятки.

Она направилась к двери. И исчезла. Минут через пять-шесть исчезнем и мы с Терри. Мы оказались внутри бомбы с часовым механизмом. Металлическая форма начнет искрить, микроволновка превратится в скороварку. Кипящая вода еще повысит давление в ней, в конце концов оно сорвет дверцу, и микроволновка откроется — посреди заполненной газом кухни. Ба-бах!

Я взглянул на Терри. Разговаривать мы не могли, однако нуждались хоть в каком-то способе обмена мыслями. Более того, нам необходимо было придумать что-то, и поскорее. Придумать способ освободиться, выбраться из кухни. Я увидел, как глаза Терри расширились. У нее появилась какая-то мысль, и она пыталась передать ее мне. Она указала подбородком на шкафчик рядом с плитой.

Я, перекатываясь, начал подбираться к шкафчику. Потянулся, изогнулся и исхитрился прикоснуться пальцами связанных за спиной рук к дверце шкафчика. Ручка ее находилась слишком высоко. Я скреб ногтями по краю дверцы, пока мне не удалось ухватить ее покрепче и распахнуть. Внутри оказались посудные полотенца, средство для чистки духовки и станиоль.

Я повернулся к Терри. Что я должен искать?

Она пыталась мне что-то сказать.

Я догадался. Станиоль. Рулон фольги. А точнее, зазубренный металлический край коробки, в которой этот рулон лежал. Не нож, конечно, но почти то же самое.

Я потянулся к рулону и тут же, услышав громкий хлопок, оглянулся и увидел первую искру. Времени у нас оставалось все меньше. Я снова ухватился за коробку, лежавшую в самой середине полки. Вытянул ее и, подцепив, перекатился обратно к Терри. Хлоп! Микроволновку осветила изнутри еще одна оранжевая искра.

Терри тоже перекатилась, встретив меня на середине пути. Мы прижались друг к другу спинами. Она вытянула руки, подставив мне обмотанную вокруг ее запястий ленту. Я перевернул коробку зазубренным краем вниз, прижал к ленте. И принялся работать ею, как пилой. Над нами постанывала микроволновка, стенки которой начинали испытывать неумолимый нажим изнутри. Счет шел на секунды.

Я лихорадочно продолжал пилить ленту, Терри изо всех сил старалась раздвинуть руки, надрывая ее. Дело шло слишком медленно. Я выпустил коробку, нащупал ленту. Если мне удастся разорвать надрезы на ней, мы победим. Если нет, мы, считай, уже мертвы.

И наконец липкая лента поддалась. Руки Терри освободились. Она мгновенно оттолкнулась от меня, поднялась на связанных ногах и запрыгала к буфету. Вытащив из него ножницы, Терри разрезала ленту у себя на лодыжках и опустилась на пол, чтобы разрезать мою. Когда она принялась за мои руки, я взглянул на микроволновку. Из-под ее дверцы валил густой, черный дым.

Последний рывок избавил меня от остатков ленты, я вскочил на ноги. Мы выбежали из кухни и помчались к прихожей. Пол, стены, потолок — всё содрогнулось. Грохот взрыва оглушил нас. Ударная волна грянула нам в спины, едва не оторвав от пола. Если бы Терри в последний миг не рванула меня за руку, нас поглотило бы пламя.

Рывок этот позволил нам запрыгнуть в ванную, и мы с грохотом повалились на пол. Стена ванной рухнула, стекло разлетелось мелкими осколками, и, не прикрой нас большая фаянсовая ванна, нам, скорее всего, пришел бы конец. Мы были все в крови. Но живы. Я крепко прижимал к себе Терри.

— М-м-м-ф, — промычала Терри. Рот ее все еще был залеплен лентой. Мы сорвали каждый свою полоску и постарались умерить боль, которую при этом почувствовали, долгим поцелуем.

— Ну что, — сказал я, когда нам удалось перевести дыхание, — ты все еще хочешь взглянуть на фотографию Хейли с матерью, прежде чем мы позвоним в полицию?

— А вот финал придется изменить.

— Почему?

— Любая студия заартачится. Такое окончание не пройдет экспертной оценки, — сказал он. — Оно неубедительно.

— Для меня оно было более чем убедительным, — сказал я.

Кевин Дэниэлс улыбнулся и провел рукой по своим непокорным каштановым волосам. После отъезда в Голливуд — в утробу зверя — он оказался в Нью-Йорке впервые. Пока он сидел в Голливуде, «культурно отсталые, капризные шлюхи, задавшиеся целью обращать кинозрителей в довольных всем на свете идиотов», все-таки купили один из его сценариев. Кевин стал официально признанным сценаристом. Теперь, всего через неделю после того, как Саманту арестовали и обвинили в убийствах первой и второй степени, Кевин пролетел четыре тысячи километров, чтобы повидаться со мной. Он хотел переделать мою историю для экрана.

— Все, что я предлагаю, — сказал он, — это слегка изменить конец. Вы с Терри, вместо того чтобы сразу после взрыва позвонить в полицию, сами бросаетесь в погоню за Самантой. Вам хочется увидеть, как ее возьмут.

Честно говоря, такое желание меня посещало. Увидеть это было бы здорово. Выражение ее лица. Потрясение. Неверие.