Грег Лумис - Врата Аида

Оба были в гуаяберах, свободного покроя рубашках с накладными карманами, популярных у латиноамериканских крестьян, которые носят их обычно поверх грубых, закатанных до колена полотняных штанов. Принять этих двоих, одетых на местный манер, за костариканцев мог бы разве что слепой. Плотные, подтянутые, оба походили на спортсменов — скорее всего, представителей какого-то вида спорта, задачей в котором является причинение противнику физических страданий. В мерцающем свете компьютера выбритые головы обоих отливали синевой.

— Уверен, что это он? — спросил один из них.

— На заднем плане бухта острова Сен-Барт, — ответил другой.

Первый слегка наклонился и прищурился, стараясь рассмотреть что-то получше.

— Что нам о нем известно?

Второй тронул пальцем клавишу и, глядя на экран, прочитал:

— Пока что очень мало. Знаем, что одно время его услугами пользовались военные — нам удалось заглянуть в личное дело, — но в две тысячи первом он ушел в отставку и с тех пор держится в тени.

— «Эшелон»? — спросил второй, имея в виду программу прослушки, находившуюся в Англии и отслеживавшую все электронные сообщения и большую часть телефонных разговоров по всему миру. Доступ к полученной информации имели, кроме Англии, Соединенные Штаты, Канада, Австралия и Новая Зеландия. Обеспечивающая работу центра спутниковая система вступила в действие задолго до того, как американская общественность узнала о ее существовании. Разумеется, сам объем передач настолько велик, что целенаправленно слушают лишь тех, кто интересен для правительств означенных стран.

— Наш человек получил имя — Питерс. Но перехватить передачу намного труднее, чем вести наблюдение за телефонным номером или электронным адресом. Возможно, он пользуется каким-то кодирующим устройством. В любом случае сейчас мы проверяем то, что взято у его напарника. Он представляет угрозу?

— Кто-то, он или его наниматель, завладел компьютером Алазара.

Второй, который выглядел на год-два моложе первого, потянулся к вазе с маленькими сладкими бананами, в изобилии росшими поблизости.

— Надо полагать, он не был настолько неосторожен, чтобы…

Тот, что постарше, насмешливо фыркнул:

— К нашему проекту Алазар отношения не имел. Его интересовали только деньги.

Очистив банан, мужчина съел плод за два укуса.

— Мы выяснили местонахождение его секрета, так что сам он нам больше не нужен. В некотором смысле смерть Алазара была предопределена.

— Возможно. Тем не менее поиски Питерса нужно продолжать. Мы не знаем, что могло попасть на тот компьютер, и не вправе рисковать. Секрет, который он продал нам, есть наше величайшее оружие против осквернителей земли.

Пещера Сивиллы

Кумы, Неаполитанский залив

Кампанья, Италия

Июньские ноны (1-е июня), тридцать седьмой год правления Августа Цезаря (10 год от рождения Христова)

Я Северин, сын Такта, решил поведать о своем схождении в Аид [6] Если не считать Вергилия, Гомера и других грекоримских поэтов, это первый рассказ о такого рода путешествии и определенно первый, изложенный не героическим персонажем, а обычным человеком, хотя, конечно, и ранее отваживались на столь рискованное предприятие не только легендарные личности (Эней, Одиссей и т. д.). Можно вспомнить и Персефону, которой, после похищения Плутоном, владыкой подземного царства, было дозволено посещать мир живых каждую весну. и, коль будет на то воля богов, возвращении оттуда, дабы потомки могли прочесть о столь замечательном путешествии. Я делаю это не с легкой душой, но по необходимости.

Знаю, многие пересекали реку Стикс и уже не возвращались. Знаю, сколь дорого это предприятие. Я купил у священников в Байе [7] Современное название города. В римские времена он назывался Баули. трех волов и трех барашков для жертвоприношения, а еще много уток и цыплят, дабы выбрали авгуры самое благоприятное для схождения в подземный мир время [8] Продажа жертвенных животных была главным источником доходов священников и прислужников оракулов во все века истории Древнего мира. Большая часть скота шла на убой, меньшая перепродавалась. .

Поспрашивав, я убедился, что никто еще не входил в подземный мир, не навестив прежде сивиллу в Кумах, что к северу от Байи, и не спросив, вернется ли он живым [9] Кумы — древнейшее греческое поселение, найденное на сегодняшний день в Италии. В Древнем мире Кумекая сивилла стояла в одном ряду с двумя или тремя важнейшими предсказателями и почиталась равной Дельфийскому оракулу в Греции. . Зенита достигла колесница Аполлона, когда остановился я у входа в пещеру в ожидании одного из ее прислужников, дабы он препроводил меня к пророчице. Глядя на светлые и темные полосы, отмечавшие вход, снова и снова задавался я вопросом, мудро ли поступаю, затевая сие предприятие. Единственным разумным шагом представлялось мне посещение провидицы. Может быть, она сумеет предсказать, что станется со мной в Аиде.

Лишь одного желал я: дабы дала она ответ на мой вопрос и избавила от необходимости предстать перед тенью покойного моего отца. Такт был человеком трудным и не делился своими тайнами ни с кем. Дав мне и братьям в учителя раба-грека, обеспечив нас одеждой, пищей и жилищем, он не оставил больше ничего, хотя и был одним из богатейших в Риме торговцев. По смерти его в прошлом году мы с матерью и братьями не обнаружили ни товаров, ни денег, а лишь жалкие крохи. Тщательные поиски и расспросы работников, как свободных, так и рабов, не помогли. Осталось лишь одно: сойти в мир мертвых и спросить его самого [10] Проще всего было бы, казалось, обратиться с вопросом к самой сивилле, но оракулы владели тайнами будущего, а не прошлого. Возможно, именно такое разделение труда — в немалой степени напоминающее строгое подразделение сегодняшних профсоюзов — обеспечивало безбедное существование многочисленных священников. .

Местом отдохновения, убежищем от знойного римского лета сильные мира сего избрали Байю не только из-за тамошнего мягкого климата, теплых серных источников и жирных устриц. Борделей здесь больше, чем храмов, игорных притонов больше, чем общественных зданий. Еще за двести лет до нас Сенека-младший назвал этот город «гостиницей всех пороков» и «прибежищем разврата».

Но не на приятной прохладе здешних ветерков и не на красоте здешних шлюх стоял этот город.

Здесь был вход в Аид.

Мысли мои вновь повернули к сивилле. Говорили, что она старше людей, что боги даровали ей вечную жизнь, а вот о вечной юности она попросить не подумала, и именно этим упущением объясняется то…