Джон Гришем - Вердикт

В секунду эта новость облетела всех, и на Уолл-стрит сочли, что жюри в Билокси восстало против обвинения. Цена на акции сразу же подскочила до семидесяти семи, перескочила через семьдесят восемь, достигла семидесяти девяти, а к обеду они стоили почти восемьдесят долларов.

Из шести женщин, оставшихся в жюри, Фитчу больше всех хотелось бы прибить Рикки Коулмен, благополучную миловидную женщину тридцати одного года от роду, мать двоих детей. Как регистратор местной больницы она зарабатывала двадцать одну тысячу долларов в год. Ее муж, частный пилот, имел тридцать шесть тысяч в год. Они жили в симпатичном предместье в ипотечном доме стоимостью в девяносто тысяч долларов с ухоженной лужайкой. Каждый из них ездил на японском автомобиле, причем кредиты по обеим машинам были выплачены. Экономность позволяла им делать скромные сбережения и надежно их вкладывать — в прошлом году они вложили восемь тысяч долларов в солидные фонды с хорошей репутацией. Супруги принимали активное участие в жизни своего прихода — преподавали в воскресной школе и пели в церковном хоре.

Понятное дело, что дурных привычек Коулмены не приобрели. Они не курили и, судя по всему, не пили. Он любил бегать трусцой и играть в теннис, она ежедневно по часу занималась в гимнастическом зале. Именно из-за стерильности их быта и ее профессиональной принадлежности к медицине Фитч боялся ее.

Из медицинской карты, полученной от ее гинеколога, тоже ничего не следовало. Две беременности, обе благополучно завершились удачными родами. Ежегодные осмотры она проходила вовремя. Сделанная два года назад маммография тоже не показала ничего дурного. Рост Рикки равнялся пяти футам пяти дюймам, вес — 116 фунтам.

Фитч имел медицинские выписки на семерых из двенадцати присяжных. Истер по очевидным причинам в их число не попал. Херман Граймз был слеп, и скрывать ему было нечего. Сейвелл жил в здешних местах недавно, и Фитч все еще продолжал поиски. Лонни Шейвер не посещал врачей по меньшей мере лет двадцать. Врач Сильвии Тейлор-Тейтум погиб несколько месяцев назад во время кораблекрушения, а его преемник был новичком и правил игры не знал.

Между тем игра была крутая, и правила ее в основном сочинял сам Фитч. Каждый год Фонд выделял миллион долларов организации, известной под названием ОЮР — Объединение юридических реформ. Это шумно афиширующее себя вашингтонское учреждение изначально было основано страховыми компаниями, медицинскими ассоциациями и группами производителей. В том числе табачными корпорациями. Большая четверка официально вкладывала в Объединение по сто тысяч каждая, а еще миллион от Фонда Фитч передавал ей негласно. Задача ОЮР состояла в лоббировании законов, ограничивающих суммы, выплачиваемые по искам о нанесении ущерба потребителю. А особенно в недопущении вынесения обвинительных приговоров по подобным искам.

Лютер Вандемиер, член совета директоров “Трелко”, был официальным членом совета ОЮР и по наводке Фитча нередко оказывал давление на других членов организации. Оставаясь в тени, Фитч добивался того, чего хотел. Через Вандемиера и ОЮР он имел огромное влияние на страховые компании, а те, в свою очередь, добивались от местных врачей сугубо деликатной и конфиденциальной информации о здоровье отдельных пациентов. Поэтому, когда Фитчу потребовалось, чтобы доктор Доу из Билокси вдруг прислал на адрес некоего почтового отделения в Балтиморе выписку из медицинской карты миссис Глэдис Кард, он сообщил Вандемиеру, что тот должен надавить на страховую компанию “Сент-Луис мьючуел”, с деятельностью которой были связаны некие профессиональные грехи доктора Доу. “Сент-Луис мьючуел” поставила доктора Доу в известность о том, что его репутация может оказаться подмоченной, если он не сыграет в эту игру, и тот, разумеется, с радостью согласился.

У Фитча было целое собрание медицинских карт, но он не нашел в них пока ничего такого, что могло бы повлиять на вынесение вердикта. Однако в среду во время обеда ему наконец повезло.

Когда Рикки Коулмен была еще Рикки Уэлд, она училась в небольшом католическом колледже в Монтгомери, штат Алабама, где пользовалась большой популярностью. Некоторые наиболее привлекательные девушки этого колледжа встречались с молодыми людьми из Обурна. Проведя углубленные разыскания в Монтгомери, сыщики Фитча заподозрили, что у Рикки был тогда весьма широкий круг приятелей. Фитч снова обратился к ОЮР, не стесняясь использовать тактику выкручивания рук. но двухнедельная кропотливая работа, казалось, завела его в тупик. И тут наконец ему удалось выйти на нужную клинику.

Это была небольшая частная женская больница Монтгомери, одна из всего лишь трех больниц города, где в те времена делали аборты. Оказалось, что еще на первом курсе, через неделю после своего двадцатилетия, Рикки Уэлд сделала аборт.

Теперь у Фитча имелись необходимые документальные свидетельства. Получив их по факсу, он мысленно рассмеялся. Имя отца в карте отсутствовало, но это не важно. С Ри, своим мужем, Рикки встретилась через год после окончания колледжа. В то время, когда она делала аборт, Ри заканчивал образование в Техасе и едва ли вообще знал ее.

Фитч был готов биться об заклад на любую сумму, что аборт являлся темной тайной ее жизни, которую Рикки наверняка скрыла от мужа.

Мотель назывался “Сиеста” и располагался на побережье, в тридцати минутах езды на запад от Билокси.

Был арендован специальный автобус. Лу Дэлл и Уиллис сидели впереди, рядом с шофером, двенадцать присяжных расселись в разных местах салона. Все устроились по одному. Никто ни с кем не разговаривал. Все устали и пребывали в унынии, уже чувствуя себя изолированными, лишенными свободы, хотя еще и не видели своего временного пристанища. В течение первых двух недель их присяжной службы окончание заседаний в пять часов вечера означало избавление. Они поспешно покидали здание суда и возвращались к реальной жизни, в свои дома, к детям, горячей пище, к делам, иногда даже на свои рабочие места. Теперь окончание заседания будет означать переезд в спецавтобусе в другую камеру, где за ними будут наблюдать и заботиться о том, чтобы даже подозрительная тень извне не упала ни на кого из них.

Только Николас Истер радовался секвестру, хотя под стать остальным напускал на себя унылый вид.

Округ Гаррисон снял для них весь первый этаж одного гостиничного крыла — двадцать комнат, хотя требовалось лишь девятнадцать. Лу Дэлл и Уиллис занимали отдельные комнаты, примыкающие к двери, ведущей в главный корпус здания, где находились регистратура и ресторан. Здоровенный молодой охранник по имени Чак поселился в комнате на другом конце коридора, явно чтобы наблюдать за дверью, ведущей на автостоянку.