Кэти Сьюэлл - Западня

Они привезли с собой два снегохода и большие сани. Черный брезент был тщательно сложен и перетянут шестью нейлоновыми тесемками. Давид не смог заставить себя сказать им, что тело Иена будет непросто уложить на узкие сани, он просто старался не думать о том, как они будут это делать. Он предложил показать дорогу, но Доусон указал на его руки и сказал, что ему нужно отправляться не в лес, а в больницу. Он подробно объяснил полицейским, как найти тело, а сам остался в хижине. Просеку найти несложно, а там был его рюкзак.

Давид завернул тело Торна в одеяло Иена, потом пошел в спальню и открыл тумбочку, стоявшую у кровати. Там, среди бумаг и документов, лежало шесть конвертов, перевязанных в две стопки резинками. В одной из связок был небольшой пакет. В каждой пачке был конверт с надписью «Давид», выведенной четким крупным почерком. Давид с трудом открыл один из конвертов и медленно, внимательно прочел письмо, которое там лежало.

Я, Иен Брэннаган, настоящим свидетельствую, что являлся соучастником Шейлы Хейли, старшей медсестры больницы Лосиного Ручья, в совершении обмана с целью отправить образцы крови, якобы принадлежавшие Шейле Хейли и ее сыну Марку, на анализ ДНК для доказательства того факта, что доктор Давид Вудрафф приходится отцом Марка и его сестры Миранды.

Эти образцы были получены у У. Ашуна из Черной Реки (Нунавут) и ее сына Чарли. Данных людей не поставили в известность о цели забора крови. Доктор Давид Вудрафф приходится отцом Чарли Ашуна, данный факт был установлен Шейлой Хейли в то время, когда мальчик был пациентом больницы Лосиного Ручья. Это позволило ей совершить тщательно разработанное мошенничество.

Мое участие в этом деле состояло в том, что я написал имя Марка и мисс Хейли на образцах крови, забор которой не производил самостоятельно, и таким образом удостоверил их пригодность для анализа на ДНК. Позднее мисс Хейли призналась мне в обмане. Новый тест на ДНК может подтвердить истинность моего заявления.

В постскриптум была добавлена записка, предназначавшаяся лично ему.

Дорогой Давид! Я искренне надеюсь, что, когда ты будешь читать эти строки, я уже соберусь с духом и лично признаюсь тебе во всем. Если же нет, надеюсь, ты меня простишь. Я гораздо слабовольнее, чем ты обо мне думаешь. Иен.

Два других конверта, вероятно, содержали то же самое и были подписаны «Тем, кого это касается». Давид открыл конверт из другой пачки.

Я, Иен Брэннаган, настоящим заявляю, что на протяжении тринадцати лет был лично причастен к краже демерола и других психотропных препаратов из больницы Лосиного Ручья. В течение всего этого времени я страдал наркотической зависимостью разной степени тяжести и часто нуждался в больших количествах наркотических средств. В данной краже мне помогала мисс Шейла Хейли, старшая медсестра вышеназванной больницы. Мисс Хейли была единственным человеком, который занимался распределением и ведением учета наркосодержащих препаратов в вышеупомянутой больнице, и она обеспечивала меня наркотиками в обмен на деньги.

В доказательство я оставляю коробку с несколькими тысячами пустых ампул, в основном из-под демерола. Их можно найти в двух деревянных чемоданах в моем сарае. Еще одним свидетельством являются кассеты с записью двух разговоров между мною и мисс Хейли (сделаны мною без ведома Шейлы Хейли). Они говорят сами за себя. Состояние моего банковского счета и банковского счета мисс Хейли также показывают снятие и отправление вкладов с моего счета на ее, в счет вознаграждения за соучастие в краже.

Причина, по которой я пишу это письмо, заключается в том, что я считаю, что мисс Хейли злоупотребляла своим служебным положением и использовала вымогательство и шантаж в своих корыстных целях. Я ручаюсь, что все написанное мною является абсолютно истинным.

Давид долго сидел на кровати. До него медленно доходило, какая чудовищная ответственность ложится на человека, владеющего этими письмами. Письмо, уличающее Шейлу как изворотливую воровку и безжалостную торговку наркотиками, почти наверняка обозначает длительное тюремное заключение, ее дети останутся сиротами — и ими займется жуткая служба попечительства.

Разглашение же содержания письма, в котором велась речь о краже крови и необычном мошенничестве, которое она организовала, означало бы, что Давид уже никак не сможет помогать двум несчастным детям. Как только станет известно, что он не их отец, у него не будет никаких прав на Марка и Миранду, поскольку он — постороннее для них лицо.

Давид смотрел в окно и соображал, как давно отправилась поисковая экспедиция. Теперь он понял, почему Иен написал два разных письма. Он оставлял право выбора за Давидом. За считанные минуты ему нужно было принять решение, какое из писем отдать Доусону, оба или вообще ни одного. Возможно, Иен предвидел всю ситуацию и то затруднительное положение, в которое он вместе с детьми попадает в таком случае.

Давид снова ломал голову: могли ли это быть дети Иена? Может, Иен унес с собой эту тайну? Может, именно поэтому он так поощрял в Давиде преданность детям? Он знал, что ему осталось недолго, и предвидел, что из Давида получится хороший отец, во всяком случае он постоянен и добр.

Давид услышал слабый гул моторов. Сейчас или никогда. Внутренний голос подсказывал: пусть вся тяжесть закона падет на голову Шейлы за все ее преступления. Другой голос внушал: покроешь Шейлу, и дети будут под присмотром, у них будет мать, а ты освободишься от нее. Был еще и третий голос: пусть Шейла поплатится за то, что воровала и распространяла наркотики, и пусть все думают, что ты отец детей, но эту роль тебе придется играть до самого конца…

Давид все смотрел на письма, по одному в каждой руке, а шум моторов был все громче и ближе.

— Думаю, вам следует взглянуть на это, — сказал Давид Доусону, пока они наблюдали, как два младших офицера погружали громоздкие сани в фургон. Они стояли во дворе хижины, которая теперь выглядела такой унылой развалюхой, будто в ней никто не жил уже многие десятилетия. Давид, с перевязанными самодельными бинтами руками, передал конверт Доусону.

— Брэннаган оставил это письмо в трех экземплярах, в спальне, — объяснил он офицеру, — одно из них было предназначено мне. Теперь понятно, что послужило причиной трагедии.

Доусон снял перчатки и открыл конверт, потом порылся во внутреннем кармане куртки в поисках очков; нашел и водрузил на нос. По мере того как он читал, его лицо становилось все напряженнее, сурово нахмуренные брови говорили о серьезности дела. Полицейский, без сомнения, был потрясен размахом противозаконных действий Шейлы.