Кристофер Дикки - Кровь невинных

Если бы нам пришлось ехать на край земли, я не раздумывая последовал бы за ее «триумфом». Ветер завил волосы Джози в кудряшки и узелки, она часто убирала с руля обе руки и скручивала волосы в пучок, чтобы успокоиться. Солнце клонилось к горизонту, в его мягких лучах лицо Джози, когда она оглядывалась через плечо, казалось мне волнующим и загадочным, как и все, что окружало меня в тот момент.

Она остановилась рядом с магазином для рыболовов около маленького пруда. Это место было мне совершенно незнакомо.

Я увидел длинный деревянный причал, где можно было половить окуня, и магазин работал по воскресеньям. Там продавались удочки с катушками для спиннинга, бамбуковые удочки с поплавками, охотничьи ножи и сети, тренажеры и венские колбаски, маринованные яйца и содовая со вкусом шоколада, а при желании можно было купить пиво в упаковках по шесть банок и патроны для дробовика. В старом холодильнике за прилавком хранились большие пластиковые кружки с чаем.

Чай оказался очень сладким, с кусочками лимона. Я до сих пор помню его вкус.

Над прудом стояла легкая летняя дымка. Сумерки были голубовато-серыми, но вода, покрытая рябью от играющих рыбок и скользящих по ее поверхности водомерок, сияла в последних розовых лучах солнца.

— Какое замечательное место, — заметил я.

— Одобряешь?

— Что? Одобряю ли я? — Я лег на мосток, посмотрел на первые звезды и вдохнул летний воздух. — Мне здесь просто нравится.

— Я рада.

О чем мы говорили? Немного о погоде. О том, как жарко, но хорошо. О наших машинах, хотя они нас не особенно интересовали.

— Я… тебе, наверное, кажется все это странным?

Она лишь хмыкнула в ответ.

— Я вдруг почувствовал себя таким счастливым, что трудно передать словами. Я просто счастлив, что сейчас здесь, пью этот чай. Счастлив, что встретил тебя и что мы сейчас вместе. Серьезно. Я ничего не знаю о тебе, за исключением того, что ты немного разбираешься в машинах, знаешь эти места, и ты красива, и… я просто счастлив быть здесь, с тобой. Сейчас… я знаю, это звучит ну ужасно банально… но мне кажется, что это самое прекрасное место на свете.

Все это было правдой, но я не мог поверить, что чувствую и говорю это. Иногда ты не можешь найти нужных слов. А иногда нужные слова оказываются неправильными. Но я говорил именно то, что чувствовал. Джози наклонилась и поцеловала меня. Я вдруг ощутил себя на много лет моложе, как будто мы маленькие дети, устроившие свидание понарошку. Мне нравилось это ощущение.

— Ты из Саванны?

— Хайнсвилль, — ответила она. — Наверное, ребята из форта Стюарт называют его «Хутервиль».

Я покраснел.

— Папа говорит, что наша семья жила здесь со времен Оглторпа, когда только возникли Хайнсвилль, Саванна и Си-Айленд. Но сейчас с этим мало кто считается. А ты?

— Я из Канзаса. Мой город рядом с границей Оклахомы.

— Как тебе в армии?

— Самое то. Ты здесь выросла? Училась?

Она сказала, что учиться ездила в другие города: сначала в Атланту, потом пару лет провела в колледже рядом с Вашингтоном, но теперь вернулась на лето, а может, и на более долгий срок.

— Я думаю поработать у моего отца, он занимается производством бумаги. А в колледже Маунт-Вернон об этом бизнесе не особенно много узнаешь.

— Ты не хочешь уехать отсюда?

— Уехать? — Она потягивала чай. — Да я только приехала. Я давно здесь не была, и мне очень хотелось вернуться.

— Наверное, из-за друзей и…

— Из-за этих мест. Большая часть Саванны располагается в низменности. Это ни для кого не секрет. Но эти земли, эти маленькие прудики, все эти места, я люблю их. Это мой дом. Разве ты не чувствуешь то же самое по отношению к своему дому?

— Не так сильно. Мой дом — армия.

— Тебе, наверное, приходится тяжело.

— Иногда. Слушай… ты ведь не считаешь глупым то, что я сказал тебе пару минут назад?

— Нет, нет. Это очень мило с твоей стороны. Не думала, что парень с базы может оказаться таким приятным человеком. Наверное, ты очень одинок. Почему ты улыбаешься?

— Только не сейчас. Ты поедешь на ту встречу?

— Угу.

— Может, встретимся на следующей неделе?

— Посмотрим. — Она допила чай и встала. — Нам пора.

— Наверное, это звучит глупо, если я спрошу… тебе понравился сегодняшний день?

— Мне понравилась твоя машина. У папы была такая же, она стояла в одном из сараев на ферме. Мы играли в ней, когда она сломалась. Это единственная машина, которую я знаю, кроме «триумфа». Так что, возможно, я немного рисовалась перед тобой. И еще мне понравился ты. Я не знаю никого с базы. Отцу редко приходится иметь дело с военными, мы стараемся держаться от них подальше. Но ты показался мне таким простым. Таким спокойным.

— Я вкалываю как проклятый целую неделю. Иногда нужно и расслабиться.

— Как интересно. — Она стояла около дверцы машины. Мне захотелось схватить ее, сорвать ее и свою одежду и заняться с ней любовью прямо на капоте, или на виниловых сиденьях, или на траве и гравии. Но она держала меня на дистанции. Контролировала. И мы всего лишь поцеловались. Медленно, очень медленно, так, что я почувствовал, какие у нее мягкие губы, и перехватил ее дыхание своим. Я прикоснулся к ее шее, затем — к затылку, и мои пальцы утонули в густых волосах. Я прижал ее к себе, чувствуя своей грудью ее грудь, и едва не сошел с ума.

— Мне нужно ехать. — Она прижала кончики своих пальцев к моим губам.

— О Господи…

— Завтра я буду в офисе. Позвони мне. Бумажная фабрика Ранкина. Спросишь офис Тайлера Ранкина.

Обратный путь в Хантер-Филд был долгим. Она ехала быстро и знала дорогу. Я не знал. Потом она повернула на север, а я — на юг. Она небрежно собрала волосы, положила руки на руль и исчезла из виду. Когда я въехал в город, то чувствовал себя совсем одиноким. Я понял, что влюбился.

Я сидел в машине на темной парковке.

— Пора начать жить по-настоящему, — сказал я себе.

Не знаю, понимал ли я когда-нибудь Джози, хотя очень старался. Мы часто ссорились. Срывались друг на друге. Ее интересы оставляли меня совершенно равнодушным. Она задавала вопросы, на которые мне не хотелось отвечать. Я был просто не в состоянии уделять ей столько времени, внимания и заботы, сколько она требовала. Но я старался.

«Расскажи мне о своих бабушках и дедушках», — попросила она однажды октябрьским днем, когда мы сидели на широком деревянном крыльце в доме ее отца. У Джози был свой домик на другом конце участка, очень скромный. Наверное, когда-то он принадлежал испольщикам, но мать Джози обставила его со вкусом. Там было всего две комнаты и небольшой, посыпанный песком дворик в тени двух дубов. Но по воскресеньям мы обедали в большом доме и теперь отдыхали после трапезы. Ее отец и дядя уехали осматривать земельный участок, который они хотели приобрести. Мать и тетя остались наверху. Их голоса доносились до меня через окна спальни, но я не мог разобрать, о чем они говорили, да и не пытался. Наверное, точно так же ребенок слышит голоса людей, находясь в утробе матери.