Василий Горлов - Код Маннергейма

— Анечка, собирайся. Тебе сегодня необходимо съездить в Миккели к моему старому приятелю Моисею Фиделю. Он адвокат, вот адрес его конторы, — и, предупреждая ее вопросы, добавил: — Он все тебе объяснит.

Анна видела, что дед, невозмутимый и мудрый Хейно Раппала, чем-то расстроен. Она неловко обняла-обхватила его руками и, дыша в плечо, спросила:

— Дед, что случилось?

Старик замер на мгновение, потом погладил ее по голове и улыбнулся:

— Все в порядке. Просто встретил неприятных людей.

— А как же рыбалка? Ты собирался научить меня сегодня ловить форель!

Дед повернулся к озеру и внимательно посмотрел вдаль, как будто пытаясь разглядеть что-то, одному ему ведомое, в потемневших водах Саймы. Погода портилась, порывистый ветер принес с северо-запада темно-серые дождевые тучи. На озере началось небольшое волнение. Так и не ответив, он повернулся и вошел в дом. Анна обхватила себя руками — от прохладных порывов ветра кожа на плечах покрылась пупырышками. Ей отчего-то стало очень тревожно, и она поспешила вернуться в дом. Внизу никого не было, и девушка вдруг ощутила неприкаянность и одиночество. Несколькими минутами позже по лестнице со второго этажа стремительно спустился дед. Таким жестким и решительным Анна его еще не видела.

— Поторопись, Васса, вы уезжаете через пять минут, — громко поторопил старик экономку, видимо, заканчивающую сборы в своей комнате.

Обеспокоенная Анна попыталась вновь выяснить, что стряслось, но дед не ответил и протянул ей ключи от автомобиля:

— Водить старину Лаури (так он называл свой джип «Лендровер») ты уже пробовала. Васса поедет с тобой. Ей нужно к родственникам — они живут неподалеку. Иди, Анечка, одевайся.

Недоумевающая и встревоженная девушка поднялась наверх. Для поездки она выбрала джинсы и легкую светлую куртку из плащевки. Остановившись у зеркала, чтобы причесаться, Анна, взглянув на свое отражение, увидела напуганную и встревоженную маленькую девочку и разозлилась на себя за глупую, неизвестно почему возникшую тревогу. «Немедленно успокойся», — приказала она себе и спустилась на первый этаж, где ее ожидали Васса и Хейно.

— Это, — дед протянул ей небольшой сверток, — передай, пожалуйста, Моисею. А это — твоя кредитная карточка. Ну-ну-ну! — Он обнял пытавшуюся возразить Анну и сунул небольшой золотистый кусочек пластика в карман ее куртки. — Давайте присядем, по русскому обычаю, на дорожку.

Они присели и помолчали.

— Ну — с Богом, — сказал дед и перекрестил Анну.

Проходя мимо вольера, она привычно погладила лобастую голову Микеля. Важная лайка Пуми нежностей не любила и вела себя всегда независимо. Анна помогла Вассе забраться в автомобиль, села за руль и завела движок. Оглянулась на дом — дед стоял на крыльце, и в руках у него почему-то было охотничье ружье.

Выезжая с полуострова, где размещалась рыболовная база «Хуоменна», на трассу, они миновали стоящий у обочины черный БМВ. Анна уже видела сегодня эту машину.

В БМВ тоже заметили джип. Развалившийся на заднем сиденье Яри Пасанен, которого Анна окрестила «бандюком», потыкал в кнопки мобильника и доложил:

— Девка на джипе уехала в сторону Куопио, с ней прислуга. Похоже, старый дурак облегчил нам задачу, — и, внимательно выслушав собеседника, выключил телефон, важно объявив своим спутникам: — Надо немного подождать.

Будучи девушкой рассудительной, Анна пыталась унять внутреннюю тревогу, вызванную визитом «бандюка» и странным поведением деда. В самом деле, что она придумывает себе всякие страсти. У деда просто могло быть плохое настроение — нельзя же все время только радоваться. Дорога помогла ей успокоиться, девушка наслаждалась послушной мощью машины.

Ветер отогнал тучи в сторону России, и вновь на небосводе воцарилось летнее солнце, освещая простой и радостный мир.

Сзади ворчала Васса, продолжая ругать запойного «перкеле» Экко-Пекку. Анна не прислушивалась, да Вассе и не нужно было ее внимание. Долгая жизнь среди молчаливых финнов приучила ее вести длинные беседы с собой. Поглядывая на спидометр, чтобы Не дай бог не превысить разрешенную на трассе девяностокилометровую скорость, Анна нажала кнопку «play» CD-проигрывателя. Записанные в Париже накануне нового тысячелетия великие теноры — Паваротти, Доминго и Карерас — пели о прекрасной и вечной любви.

Человек в камуфляже, выключив телефон, решил, что наемники глупы и самоуверенны. Старый хитрый лис готовится защищать свою нору, поэтому отослал женщин. Если бы эти финские придурки не напортачили, насторожив старика, можно было бы попытаться его разговорить. Есть специальная химия для этих случаев. Но — нет так нет. Он относился к упущенным возможностям без сожаления. Всегда отыщется иной способ решения задачи. Этому его научил суровый жизненный опыт: сперва — служба в Афгане, где ему, снайперу десантного разведвзвода, пришлось воевать неизвестно за что, а позже — специфическая работа на янкесов, которым его — «шурави»-перебежчика — отдали «духи». «Монгрел» — «ублюдок» — так его прозвали. И ему понравилось прозвище. Продвигаясь легко и бесшумно по изученному ранее маршруту, он вскоре вышел к облюбованной сосне. Обрызгал из баллончика жидким силиконом ладони, помахал руками, чтобы тот загустел. Теперь отпечатки его пальцев будут нечитаемы.

Анне пришлось сделать небольшой крюк, чтобы завезти Вассу на ферму родственников ее покойного мужа. Нарядная, окруженная корзинками с пирожками и домашним вареньем, Васса пребывала в нервозно-приподнятом состоянии. Родственники ее недолюбливали, и, совершая такие визиты два раза в год, она очень старалась не ударить в грязь лицом. У ворот их встретили две старушки — сестры мужа, такие же опрятные, как их небольшой типично финский дом. Вежливо поздоровавшись, они подхватили корзинки и важно удалились. Анна, прощаясь с Вассой, подумала, что в России, а уж тем более в родной Алма-Ате хозяева непременно заставили бы ее зайти в дом и без чаепития ни за что не отпустили. Сейчас особенности финского гостеприимства ей были на руку, — утихшая было тревога поднялась в душе с новой силой. Анна спешила к адвокату, надеясь получить объяснение странному поведению деда.

Монгрел достал из-под дерна рюкзак, извлек из него футляр с «Винторезом». Нацепив «кошки», он легко взбирается к кроне сосны и замечает, что окна плотно зашторены, чего не было раньше. Да, Хейно Раппала приготовился к обороне. Ну что ж, пора выманить лиса из норы. Монгрел жмет кнопку на маленьком пульте, и в кустах неподалеку от дома включается игрушечный вездеход, шумно пытаясь выбраться. Лайка, и без того насторожившаяся, остервенело лает на невидимого врага. Менее чуткая овчарка присоединяется к ней. Монгрел готовится стрелять. Толстый из-за глушащей звук выстрела накладки ствол «Винтореза» плавно перемещается, выцеливая окна. Уловив движение портьеры на втором этаже, убийца задержал дыхание. В сетке коллиматорного прицела усиленное оптикой шевеление повторяется. Монгрел скорее угадал, чем увидел внимательные глаза старика в полутьме зашторенного кабинета и плавно давит указательным пальцем на спусковой крючок. Раздаются легкий хлопок и шипение стравливаемых пороховых газов и — через небольшую паузу — звон разбитого стекла. Убийца выжидает несколько секунд, хотя уверен, что, как обычно, не промахнулся. Затем, включив телефон, приказывает: