Чеви Стивенс - Беги, если сможешь

Между собой, однако, братья были близки, и я не могла понять, видит ли Аарон, как остальные боятся Джозефа. Аарон говорил, что его брат — эмпат и чувствует неискренность окружающих. Во время медитации Джозеф мог вдруг вскочить и закричать на кого-нибудь. Как-то раз он ударил Хайди по плечу. Мы были шокированы. Койот хотел дать ему сдачи и уже сжал кулаки, но Аарон что-то шепнул ему и увел брата с собой — прочищать его чакры.

Аарон говорил нам, что Джозеф чувствует, кому из нас больше всего нужно исцеление и кому тяжелее всего приходится в духовной борьбе. Эти люди могли в любой момент заболеть, и он уводил их с собой, пока мы работали или медитировали. Как правило, в частных сеансах нуждались только женщины — это потому, что мы более чувствительны, объяснял он.

Иногда Джозеф целыми днями не выходил из палатки, отказывался есть и часами медитировал. Аарон восхищался его рвением, и остальные начали поступать так же. После медитаций в парной Джозеф иногда говорил, что слышит пение злых духов в лесу или какую-то музыку.

— Джозеф лучше, чем остальные, чувствует негативную энергию, — объяснял Аарон, — поэтому он слышит то, что нам недоступно.

Теперь я полагаю, что Джозеф страдал шизоаффективным расстройством личности, усугубленным галлюцинациями и паранойей, а закрывался в палатке он во время приступов депрессии.

Через пару месяцев нашей жизни в коммуне Аарона во время медитаций посетило видение: он понял, как достичь высшего уровня осознанности, и попросил сильнее нагреть камни в парной — обычно их разогревали на костре, клали в печь и поливали водой. Он зашел в парную один, сказав, что никто другой не должен пострадать, если что-то пойдет не так. Шли часы, мы с тревогой ждали снаружи, приготовив ему воду и фрукты. Когда он наконец выполз оттуда, красный и оглушенный, то пробормотал, что наконец достиг нирваны, и упал в обморок.

Все бросились к Аарону и принялись поливать его водой, пытаясь сбить температуру. Он пришел в себя не сразу, но тут же встал, решительно отвергнув нашу помощь, и, еще покачиваясь, объявил:

— Случилось чудо. Я умер и побывал на той стороне. Это произошло.

Он расхохотался, но это был радостный смех — так смеется человек, не верящий своему счастью. Все непонимающе смотрели на него.

— Я поднялся и вдруг оказался рядом с вами, — продолжал он дрожащим голосом. — Я даже видел, как Джой уронила чашку.

Джой ахнула и прикрыла рукой рот.

— Так и было!

— Я видел всех вас, слышал ваши разговоры, слышал ваши мысли. Потом я почувствовал, как поднимаюсь по туннелю на небо. В конце меня ждал он — яркий белый свет. Я чувствовал такую любовь и гармонию!

На лице его был написан экстаз от пережитого, взгляд затуманился, а в голосе звучало благоговение.

Аарон рассказал, что Свет спросил, какие знания он обрел и кого любил, а потом показал ему сцены из его жизни. Он видел, что некоторые души застряли в туннеле, — духи объяснили ему, что они недостаточно узнали, поэтому их посылают обратно, прожить жизнь заново. Духи также сказали Аарону, что самоубийцы не смогут попасть на небо, пока не исцелятся: им нужно больше времени, чтобы понять ошибочность своего выбора. То же относится к наркоманам. Затем Свет сказал, что Аарон должен делиться своими знаниями.

— Вдруг я почувствовал, что меня тянет, я лечу вниз и снова оказываюсь в своем теле, — завершил он рассказ.

Все благоговейно молчали, потрясенные тем, что среди нас есть такой человек.

— А Свет не сказал, что нам делать, чтобы попасть на небо, когда придет время? — спросил кто-то из мужчин.

Аарон объяснил, что мы должны разделить между собой имущество, жить одной семьей и не гоняться за материальными благами. Нам следовало посвятить свою жизнь духовному просветлению и помощи другим. Потом он попросил, чтобы те, кто по-настоящему верит ему, пожертвовали денег на наше общее дело, — все хотели доказать свою верность и отдали все, что у них было. Некоторые даже занимали у родственников.

В то время рассказ Аарона потряс меня, но теперь я вспоминаю его с позиций своего жизненного опыта и понимаю, как все было на самом деле. Многие из тех, кто утверждает, что побывал на «той стороне», верят, что их вернули на землю с определенной целью, — как это произошло с Аароном. Но я считаю, что подобные видения — это просто физические реакции на отмирание нейронов в мозгу. В случае с Аароном это были галлюцинации, вызванные тепловым ударом. То, что Джой уронила чашку, он не увидел, а услышал — к тому моменту он уже был без сознания, но подсознание опознало звук.

Но тогда я ему поверила. Мы все ему верили.

Мать обычно справлялась с перепадами настроения с помощью таблеток — дрожащей рукой она хватала пузырек и заявляла, что мы ее довели. Но после того как начались целительные медитации с Аароном, таблетки были забыты. Теперь она все время была как будто под кайфом — они с Аароном часами сидели в его хижине, откуда она выходила словно в полузабытьи и могла надолго замереть над каким-нибудь цветком или листиком. Мне не нравилась ее отрешенность — она как будто окружила себя каким-то непроницаемым пузырем. Но все лучше тех припадков, во время которых мне порой становилось за нее страшно. Не знаю, было ли дело в марихуане, медитациях или просто в том, что мы уехали от отца, но она в кои-то веки казалась счастливой. Робби тоже изменился.

Когда мы только приехали в коммуну, он, как всегда, присматривал за мной — с такими родителями мы часто оказывались предоставлены сами себе. Когда отец уходил в море, а мать целыми днями спала, Робби готовил ужин и собирал меня в школу. Кроме того, он кормил мать, убирал дом, кормил животных, рубил дрова — в общем, брал все на себя, пока она наконец не выходила из комнаты. Я помогала, как могла, но он был старше и сильнее, и ему доставалось больше.

Во время отцовских приступов гнева Робби прятал меня, а однажды даже взял вину на себя:

— Он тебя выпорет. Я крепче, я переживу.

В коммуне он быстро обзавелся друзьями, но все же не бросал меня, а во время работ в поле всегда мне помогал. В первые месяцы, когда мы собирались у костра или устраивали сатсанг, я постоянно чувствовала на себе его взгляд. Он был моим островком в бушующем море, единственным надежным человеком в окружающем мире, все правила которого вдруг изменились. Но и Робби стал ускользать от меня: теперь он чаще проводил время с Левием или местными девушками — каждый вечер с новой.

Я все чаще оставалась одна.

Коммуна росла. Аарон решил, что молодежь должна продавать на деревенском рынке овощи из наших теплиц и привлекать к нам новые лица. Это оказалось несложно. Члены коммуны все были свежими и румяными, наши овощи, травы, варенье, выпечка и яйца пользовались огромным успехом. Покупателям объясняли, что все наши продукты — органические, а куры наши живут на свободе. Одновременно с объяснениями им вручали наши брошюры. Если кто-то интересовался, мы рассказывали им о коммуне, где нам живется хорошо и привольно. Кроме того, мы отлавливали автостопщиков и бездельничающих подростков.