Алексей Сухаренко - Тайна проклятия

— Значит, и бешеная собака бывает нужна, — усмехнулся адвокат, — чтобы набрасываться на тех, кому ей укажут.

— Немного примитивно, но в принципе верно, — не стал отпираться подполковник.

— И когда я должен ответить? Сейчас?

— Да, — кивнул СС, — в противном случае добро пожаловать в «одиночку»!

— Я должен подумать.

— Хорошо, у вас сколько угодно времени, — усмехнулся наследник Дзержинского. — Увести задержанного.

По его вызову пришёл конвоир и повёл адвоката в одиночную камеру. Неожиданно Иванов заметил у себя на погоне невесть откуда взявшегося маленького паучка.

— Это ещё что за новости? — удивился офицер, стряхивая с себя непрошеного визитёра.

Пока Юродивый шёл по нескончаемым коридорам, он лихорадочно соображал, пытаясь найти выход из непростой ситуации. Он понимал, что в той камере, куда его поместят, 24 часа в сутки будет работать видеокамера и за происходящим в камере у монитора будет следить специально приставленный сотрудник, поэтому он решил начать действовать раньше. Он знал, что в любом следственном изоляторе существуют отстойные камеры, так называемые «шлюзы», через которые тюремная охрана передаёт арестованных по цепочке. Вот и сейчас, как только его закрыли в тесном, словно гробу, боксе, где нельзя было встать и приходилось находиться в сидячем положении, Юродивый не мешкая запустил трансформацию…

…Алёну допрашивал молодой офицер, который командовал их задержанием в кафе. Пётр Трофимович Дроздов, как представился он. С момента последней встречи он совсем не изменился. Был высокомерен, хамоват. Говорил полунамёками. Создавалось впечатление, что он хочет выяснить у неё, что ей известно об адвокате Соболеве, но при этом задавал какие-то наводящие вопросы, из которых девушка не могла взять в толк, что же он хочет о нём узнать.

— Какие у вас отношения с Соболевым? — начал задавать бестактные вопросы офицер ФСБ. — Вы спите с ним?

— Какое право вы имеете лезть в мою личную жизнь? — возмутилась девушка.

— Очень простое. Он представляет серьёзную опасность для нашего общества, и поэтому мы будем выяснять любые нюансы, связанные с этим человеком. — заверил её Пётр Трофимович.

— Тогда я вас огорчу тем, что эти нюансы, как вы изволили выразиться, для меня личная жизнь, — поправила его девушка. — А свою личную жизнь я с посторонними людьми не обсуждаю.

— Тогда тебе, девочка, нужно кое-что посмотреть, чтобы ты наконец поняла, что посторонние люди иногда становятся ближе и дороже тех, которых жертвы преступления считали самыми близкими, — скривился в ироничной ухмылке молодой офицер. — А особенно это проявляется когда мы избавляем потенциальных жертв от маньяков, убийц и другого рода извращенцев.

— Только не говорите мне, что адвокат Соболев, с котором я сидела в кафе, маньяк-убийца, — улыбнулась девушка. — Он, может, немного странен для адвоката, но уж точно меня бы не убил.

— Нет, не убил. — Старший лейтенант ФСБ откинулся в кресле, разглядывая несговорчивую журналистку, словно соображая, какой аргумент привести следующим. — Сказать, что он бы вас убил, — это значит ничего не сказать. Он снял бы с вашего лица кожу и при этом проделал бы все манипуляции, не применяя анестезию. Так, как он это сделал с вашим погибшим коллегой Семёном Власовым.

— Ну это какой-то Дэвид Линч начался, — засмеялась девушка, вспомнив кровавого голливудского режиссёра.

— Нами собраны доказательства, свидетельствующие о том, что этот Соболев лишал жизни людей, используя эпидермис лица и с помощью какой-то запредельной технологии накладывая на себя, оборачивался под их внешность.

«Нет, это не Линч и не Хичкок, — думала и продолжала улыбаться девушка. — Это прямо как из фильма про Фантомаса. Там был ещё такой сумасшедший комиссар Жув, его-то он мне сейчас и напоминает, несмотря на большую разницу в возрасте».

— Хотите доказательств? — Дроздов включил изъятую запись камер видеонаблюдения.

На экран было выведено сразу несколько изображений. Зал, где хорошо был виден столик, за которым сидели Соболев и Рощина, коридор, ведущий к туалетным комнатам, умывальник мужского туалета. Они работали одновременно, показывая происходящее в кафе в хронологическом порядке. Запись началась с того момента, как адвокат Соболев встретил за столиком пришедшую девушку. Офицер включил перемотку, остановив на словах Соболева о том, что сейчас он уйдёт и к Алёне за столик придёт Семён Власов.

— Тот самый, который сгорел в шатре, — напомнил зачем-то офицер, — при этом английские эксперты сделали заключение, что лицо у трупа Власова не имело следов обгоревшего верхнего слоя, словно кожа была удалена пластическим хирургом ещё перед несчастным случаем.

— Что же, по-вашему, Соболев сначала снял с лица нашего оператора кожу, потом Власов прошёл в таком виде через охрану и, когда начался пожар, носился внутри шатра, а потом напоследок присел напротив принца Харольда? — не скрывала своего критичного отношения к сказанному журналистка.

— Неизвестно, кто там горел, — спокойно возразил офицер, — тело же так и не прилетело. ДНК-экспертиза проведена не была, личность была установлена по биометрическим данным загранпаспорта. Наша версия полностью выдерживает любую критику. Вот посмотрите сами, как это могло быть.

На видео в этот момент Соболев зашёл в туалетную комнату и стоял перед зеркалом. Видимость была недостаточно чёткой, но всё же узнать адвоката труда не составляло. Спустя секунду раздался спуск воды, и из кабинки вышел какой-то мужчина. Сразу после этого адвокат закрылся в туалетной комнате изнутри. Он снова вернулся к умывальнику включил воду и стал всматриваться в своё отражение. Потом сполоснул лицо, проводя с ним какие-то манипуляции. То ли его ощупывал, то ли поглаживал.

— Освещение недостаточное, — недовольно прокомментировал сотрудник ФСБ, — сейчас увеличу.

Он увеличил изображение, приблизив крупный план, но из-за этого качество картинки пострадало ещё больше. Пиксели стали расплываться, размазывая лицо Соболева. Офицер «отъехал» назад, вернув изображению былую чёткость. Камера была установлена так, что за лицом Соболева можно было наблюдать лишь через отражение в зеркале. Зеркало не блистало чистотой и поэтому помогало плохому освещению портить картинку. Лицо адвоката было словно не в фокусе. Алёна заметила, что после очередного движения рукой с лицом стало твориться нечто странное. Оно словно опухало и опадало, растягивалось и сжималось, постепенно становясь неузнаваемым.

— Вот видите, как приживается кожа с лица Власова, — раздался очередной комментарий Дроздова, — смотрите внимательней, сейчас он начнёт её разглаживать.