Джеймс Паттерсон - 8-е Признание

Юки рассмеялась.

— И поверь, у меня была одна шутка наготове. Ты слышала анекдот о священнике, кролике и бегемоте, которые пошли в бар…

Юки снова засмеялась. Ее сдавленное хихиканье выдавало чудовищное напряжение.

— Ты смешишь меня, — сказала она Ники. — А это что-то значит. Ты поступил правильно, номер два. Увидимся позже.

Юки спустилась в холл и вызвала полицейского, который открывал массивные стеклянные двери, ведущие на Брайант-стрит.

Она быстрым взглядом окинула репортеров, слоняющихся по ступенькам у главного входа. Ее никто не видел — пока.

Хорошо.

Бывало, когда пресса засыпала ее вопросами, а она хотела ответить, то частенько, не подумав, давала прямой ответ. Поэтому стоило Юки увидеть Кэнди Стимпсон — дерзкого репортера из «Экзаминер», как она быстро начала спускаться вниз по лестнице.

— Юки! — закричала Кэнди. — Верно, что дело Гленн можно спустить в унитаз? Как вы себя сейчас чувствуете? Мне нужен только комментарий. Один вонючий комментарий.

— Отвали от меня, Кэнди, — бросила Юки, поворачивая голову к репортеру, при этом она продолжала идти вперед и уже ступила на проезжую часть. — Мне нечего сказать.

— Юки, нет!

Но этого Юки уже не услышала.

Резкий свет ударил Юки в глаза.

— Мам! — закричала она. — Мамочка!

— Все в порядке, — раздался спокойный мужской голос. — Вы в порядке.

Слепящий свет исчез, и она увидела серые глаза с голубым ободком, а после и все лицо. Она не знала этого мужчину, никогда прежде не встречала.

— Кто вы?

— Доктор Чесни, — ответил он. — Джон. А вас зовут?..

— Мисс Кастеллано. Юки.

— Хорошо, — улыбнулся мужчина. — С удостоверением личности совпадает. У меня есть несколько вопросов…

— Какого черта? Что происходит?

— Вы находитесь в отделении «Скорой помощи», — ответил доктор Чесни. На вид ему было тридцать с небольшим, и выглядел он уставшим. — Вы вышли на проезжую часть, и вас сбила машина.

— Нет.

— На ваше счастье, она уже тормозила перед светофором, — продолжил Чесни. — Ваша компьютерная томография оказалась не очень хорошей. Небольшое сотрясение мозга. Вы заработали пару царапин, несколько швов и внушительный кровоподтек на левом бедре, но без переломов. Сколько пальцев я показываю?

— Два.

— А теперь?

— Три.

— Хорошо. Сделайте так. Закройте глаза. Дотроньтесь до кончика носа указательным пальцем левой руки. Теперь то же самое правой. Отлично. Что последнее вы помните?

— У меня внушительный кровоподтек на левом бедре.

Чесни рассмеялся.

— Я имел в виду, что последнее вы помните до столкновения с машиной?

— Меня преследовала репортер…

— Как ее имя?

— Кэнди Трепло Стимпсон.

— Очень хорошо. Она ждет снаружи. Я хотел бы оставить вас здесь на ночь, чтобы понаблюдать…

Но Юки его уже не слушала. Она оглядывалась вокруг, начиная узнавать покои «Скорой помощи», и ее охватил ужас. Она вцепилась в края кровати.

— Какая это больница?

— Муниципальный госпиталь Сан-Франциско.

«Здесь умерла мама!»

— Я хочу проверить вас еще раз утром…

— Черта с два! — ответила Юки. — Я отлично себя чувствую.

— Или вы можете покинуть госпиталь, — продолжил доктор и положил на прикроватную тумбочку бланк. — Это заявление, в котором говорится, что вы отказываетесь от медицинской помощи. Подпишите здесь.

— Ручка найдется?

Чесни дал ей ручку, и Юки подписала там, где он показывал.

— Я выпишу вам рецепт на ацетаминофен. Еще не поздно передумать и остаться здесь на ночь, Юки.

— Нет. Нет, нет, нет.

— Решение за вами. Вот ваш рецепт, — сказал доктор, отрывая листок. — Не мойте голову по крайней мере три дня…

— Вы с ума сошли? Не мыть? Мне нужно работать…

— Слушайте. Посмотрите на меня, Юки, и внимательно послушайте. Вы можете попросить вашего доктора снять швы не раньше чем через десять дней. Если вы подождете тридцать — сорок секунд, медсестра принесет сюда вашу одежду. Советую вам отправиться домой и поспать.

— Простите?

— Езжайте домой спать. И я не шучу. Впредь смотрите, куда идете.

«Я должна выбраться отсюда, — думала Юки. — Должна!»

Закончив одеваться, она скользнула в туфли, распахнула занавески вокруг каталки и двинулась прочь. Ошибившись поворотом, она попала в акушерское отделение и прошла через кафетерий, когда наконец нашла дверь, ведущую в приемную.

Кэнди Стимпсон вскочила, увидев Юки.

— О Боже, Юки! Мне так жаль.

У Кэнди были длинные вьющиеся волосы и огромный бюст. Она обняла Юки, та секунду потерпела, но практически тотчас освободилась и направилась к выходу.

— Который сейчас час? Сколько я здесь пробыла?

Кэнди пошла следом, рассказывая на ходу:

— Сейчас начало шестого. У меня твой портфель и сумочка, а еще твои бумаги. Чтобы предоставить всю информацию, мне пришлось раскрыть твой бумажник. Надо было достать страховку и… о! Я еще записала имя и телефон водителя, сбившего тебя. Она хотела удостовериться, что с тобой все в порядке. Возможно, волновалась, что сбила юриста на своем «бумере»… ха! О, дай мне твой рецепт, Юки. Мы остановимся около аптеки. У тебя дома есть еда? Голова болит?

— Голова?

Кэнди посмотрела на нее и молча кивнула.

Юки подняла руку и дотронулась до левой стороны головы, ощупывая выбритые волосы и швы.

— О не-е-т. Зеркало. Мне нужно зеркало.

Кэнди покопалась в своей сумочке и, достав двойное складное зеркальце, протянула его Юки. Та открыла его и наклонила под утлом. Уставившись на свое отражение широко раскрытыми глазами, она не поверила себе самой.

Слева на голове была выбрита полоска шириной сантиметров в семь, начинающаяся у левого виска и изящным изгибом заходящая за ухо. Черные стежки, похожие на колючих гусениц, шли по самому центру этой выбритой дорожки.

— Посмотри на меня! Я — фрик! — Юки практически кричала на Кэнди.

— Тебе идет быть фриком. Обопрись на меня, дорогая. Я отвезу тебя домой.

Это была еще одна чертовски шикарная ночь в «Арии». Вурлитцер [1] Вурлитцер — название компании, занимающейся производством музыкальных автоматов и инструментов, стало синонимом для названия музыкальных автоматов. — Здесь и далее примеч. пер. чередовал современные хиты и классические оперные произведения, туристы хмелели от убойного мартини, а завсегдатаи надирались джином с тоником.

Любимица сидела в одиночестве у забитой народом барной стойки, лелея свою тайну, словно только что вылупившегося птенца.

Изящная кареглазая блондинка, выглядевшая лет на десять моложе своих тридцати трех; женщина, которая могла войти в комнату и выскользнуть оттуда так незаметно, будто обладала плащом-невидимкой, словно была супергероем.