Джеймс Паттерсон - 8-е Признание

Мой мозг и тело накалялись, но не думаю, что Рич хотел остудить меня, когда отправился на кухню за охлажденной бутылкой вина. Пока он отсутствовал, я расстегнула верхнюю пуговицу на рубашке.

Потом еще одну.

Устраиваясь на кушетке поудобнее, я почувствовала, как мне мешает что-то острое и твердое, завалившееся между подушками. Просунув руку, я ухватила предмет и вытащила заколку для волос со стразами.

Найденная пятисантиметровая безделушка потрясла меня до глубины души. Заколка Синди могла оказаться на этой кушетке, только если Рич и Синди предавались здесь ласкам.

Я положила заколку на кофейный столик и посмотрела на Конклина, вернувшегося с бутылкой. Он увидел ее и понял мой взгляд. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, — и не смог.

Я отвернулась, чтобы он не заметил боли в моих глазах.

Пробормотав про позднее время, я поблагодарила его за вино. Сказала, что увидимся утром.

Я покидала его квартиру с наполовину завязанными ботинками и наполовину разбитым сердцем. Найдя свою машину на том же месте, где и оставила, я поехала домой.

— Что, ревнуешь? — кричала я себе. — Ревновать глупо! Пошевели извилинами: Рич плюс Линдси? Это уж полная ерунда!

К тому времени как Любимица приехала в дом Молли Колдвелл-Дэвис на Твин-Пикс, откуда открывался потрясающий вид на город, вечеринка уже длилась несколько часов. Любимица нажала на звонок и принялась стучать дверным молоточком, пока Тико не открыл дверь, наполнив улицу голосами звезд гей-андеграунда «Суиесор систерс».

Тико был облачен в свой праздничный наряд: черные атласные стринги, на узких плечах боа из перьев, а в сосках серьги. Он протянул Любимице бокал шампанского, поцеловал ее в губы и сказал: «Привет, сексуальная штучка» — в такой шутливой манере, что Любимица вместо благодарности просто рассмеялась.

Любимица протиснулась мимо Тико и вошла в гостиную с ее ошеломляющим декором: столы и диваны, постепенно увеличивающиеся по высоте в стиле «Алисы в Стране чудес», выкрашенные в черный цвет стены, ковры с леопардовым рисунком и переплетающиеся в объятиях тела на полу — в целом комната скорее напоминала бордель, чем дом девушки, работавшей в кафе и владевшей трастовым фондом на восьмизначную сумму.

Любимица нашла загоревшую и стройную благодаря занятиям йогой Молли на низенькой софе. Та сидела, склонившись над столиком с зеркальной поверхностью, и вдыхала кокаин через серебряную трубочку. Рядом с ней, сгорбившись и покачиваясь под двухударный ритм, расположился известный пятидесятилетний миллиардер Брайан Кейн, разбогатевший на компьютерном ПО.

— Посмотрите. Кто это. Здесь у нас, — сказал Кейн, окинув Любимицу таким откровенно сальным взглядом, что ей захотелось выцарапать ему глаза.

— Молли! — Любимица протянула ей бутылку «Моет и Шандон» за шестьдесят восемь долларов. — Вот эта холодная.

— Поставь ее куда-нибудь, — ответила Молли и отвернулась от Любимицы, поскольку Тико принес ей стопку фотографий, сделанных на «Полароиде». Она завизжала от восторга, пролистывая сексуальные снимки, на которых ее «мальчик» запечатлел резвящихся в спальне гостей.

Внимание Молли, столь стремительно покинувшее Любимицу, так же неожиданно вернулось обратно.

— Ты разве не чувствуешь запаха? — спросила ее Молли. — Что-то горит. Почему ты до сих пор здесь?

Любимица пошла на кухню, вынула из духовки слоеный пирог с грибами и сбросила с подноса японскую мраморную говядину, стоившую триста долларов за фунт, в собачью миску. Потом вернулась в гостиную.

Любимица звала Молли по имени, пока ей не удалось поймать рассеянный взгляд последней, направленный на нее из-под гладкого, наколотого ботоксом лба.

— Я покормила Миша, — сказала Любимица. — Ты вспомнишь, что с ним нужно погулять?

— Тико вспомнит.

— Вот и чудно. Au revoir, [12] До свидания (фр.). пупсики.

— Но ты ведь только что пришла, — надулся Брайан Кейн. Рубашка его черной шелковой пижамы распахнулась, открывая отвратительную волосатую грудь. — Останься, — попросил он. — Я хочу узнать тебя получше.

— Конечно, как только научусь подавлять свой рвотный рефлекс, — ответила Любимица. Развернувшись на каблучках своих золотистых туфелек, купленных специально для этой вечеринки, она двинулась прочь через не обращающих на нее внимания людей. По пути она остановилась, чтобы вернуть на место бутылку шампанского, и проследовала дальше к выходу.

Время близилось к полуночи, когда Любимица вылезла из такси и прошла пешком квартала четыре, наслаждаясь теплым и влажным океанским бризом, пока не добралась до стареньких жилых домов, располагавшихся в самом конце Президио.

Отперев входную дверь, Любимица повесила рюкзак на крючок в коридоре и прошла на кухню. Там она открыла ключом узкую раздвижную дверцу, сдвинув ее в щель в стене, и вошла в тесную комнату, прежде бывшую кладовкой, а теперь ставшую ее личным миром.

Любимица щелкнула выключателем, и, высветив полдюжины аквариумов, установленных на стеллажах вдоль дальней стены, она скорее почувствовала, как ее красотки раскручивают кольца своих гладких тел, прежде чем увидела их бесшумно скользящими среди подстилок из листьев и веток — настороженных, голодных, жаждущих пищи.

Любимица открыла шкафчик и достала оттуда все необходимые принадлежности: щипцы с рукояткой пистолетного типа, ботинки с металлическими мысами и рукавицы сварщика, сделанные из оленьей кожи с кевларовой отделкой и толстыми, но гибкими длинными манжетами до локтя.

Одевшись, она подошла к аквариуму с Васуки, восхищаясь силой мускулистого тела крайта и светящимся в глазах разумом. Любимица практически чувствовала телепатическую связь со своей обожаемой змеей.

Отодвинув в сторону тяжелую крышку, она поймала Васуки щипцами.

— Ты сможешь поесть, когда мы вернемся домой, малышка.

Потом Любимица осторожно положила Васуки в наволочку, а ту, в свою очередь, поместила в переноску для животных и закрыла ее.

Затем она достала детеныша подвязочной змеи из селекционного бака и положила в клетку Васуки, чтобы ее питомицу к их возвращению уже поджидала любимая награда.

Бросив последний взгляд, дабы удостовериться, что все сделано правильно, Любимица вышла из своей змеиной фермы и закрыла дверь.

Затем она вытащила из ворота блузки старинный медальон на толстой золотой цепочке, который носила постоянно. Это был подарок отца, и внутри хранилась его фотография.

Любимица поднесла медальон к губам, поцеловала его и сказала:

— Люблю тебя, папочка.

И выключила свет.

Обстановка в доме Молли порядком изменилась с тех пор, как Любимица ушла отсюда два часа назад. Свечи полностью оплыли, подносы с едой опустели, а гости, вырубившиеся прямо на полу, храпели и периодически подергивались, но определенно пребывали в ином измерении.