Уоррен Мерфи - Последний алхимик

В обращении также подчеркивалось, что теперь в агентстве все должно измениться. Слишком много сотрудников болтаются без дела, ожидая выхода на пенсию. Слишком много таких, кто пренебрегает своими служебными обязанностями, потому что уверены, что их никто никогда не уволит. Новый председатель НААНа заявляя, что будут назначены новые люди, которые хорошо понимают, что ядерная энергия – это нечто слишком серьезное и важное для страны, чтобы можно было только отсиживать в стенах этого учреждения с девяти до шести. Да, полетят головы. Люди должны быть способны на большее, нежели им предписывает должностная инструкция, иначе он готов лично распустить весь штат и начать на голом месте.

Каждый работник должен понять, что под угрозой сокращения находится и его должность. И пока не найдена достойная замена Уилсону, который придерживался схожих воззрении, он, председатель, будет сам осуществлять руководство.

Вот оно, спасение, подумала Консуэло. С трудом совладав с охватившим ее возбуждением, она наспех сочинила докладные на Брустера и Уилсона. Она давно надеялась, что когда-нибудь это произойдет и НААН изменится. Ей всегда казалось, что люди здесь чувствуют себя настолько неуязвимыми, что никого на самом деле не волнует никакой уран.

И вот наконец нашелся человек, который все изменит. Этот человек ее выслушает! Он проследит, чтобы расследование привело к тому, с кем в связке действовал директор Уилсон. Она не сомневалась, что в системе атомной энергетики Брустер не одинок. И все эти Брустеры должны теперь ответить за расхищение ядерного топлива!

Она вскрыла нарыв, а новый председатель доведет дело до конца. Охранник сказал ей, что новый председатель никогда не бывает в этом здании, а руководит работой из дома. Он живет в одном из близлежащих штатов. Поскольку речь шла всего о двух часах езды на машине, Консуэло взяла автомобиль напрокат. Она не сомневалась, что такой человек бросит все и выслушает ее. И она отправилась в Нью-Джерси.

Председатель жил в поместье, которое усиленно охранялось. Здесь она не прошла бы по поддельному пропуску. Она назвала себя и цель своего визита и заверила охранника, что как только он передаст это начальству, ее немедленно пропустят. Тот засомневался.

– Да говорю вам, когда он узнает, с чем я пришла, он вам еще спасибо скажет. Доложите, что я из службы безопасности одного из ядерных объектов и что у меня есть доказательства того, что покойный директор НААНа Беннет Уилсон был замешан в расхищении урана. Я это знаю наверняка, потому что он действовал через одного из моих диспетчеров.

Охранник все еще колебался.

– Послушайте, мое имя Консуэло Боннер, и меня разыскивает полиция. Ну, стала бы я рисковать, если бы у меня не было этой информации?

– Ну, хорошо... – протянул охранник. Он все еще не был уверен, пускать ли ее. Наконец, пожав плечами, он стал звонить. Он поговорил с четырьмя, из которых каждый последующий занимал более ответственный пост, чем предыдущий. Консуэло определила это по тому, как с каждым новым звонком охранник все больше вытягивался по стойке “смирно”. Положив наконец трубку, он недоверчиво покачал головой.

– Вы оказались правы. Вот уж не думал, что он захочет вас видеть. Вас примут немедленно. Проезжайте к большому дому. Там спросите. Кто-нибудь вас встретит и сразу проводит к нему. Мистер Харрисон Колдуэлл намерен переговорить с вами безотлагательно.

На первый взгляд для роли руководителя такого учреждения мистер Колдуэлл не очень подходил. Лишь недавно разбогатев, он сделал грандиозные пожертвования всем политическим партиям и мог бы получить лучшее место в окружении любого президента. Но, как он сам объяснил Консуэло, его желанием было спасти Америку. Вернуть стране часть того, что она ему дала.

У него были величественные черты лица, горделивый нос и темные глаза. Он сидел, выпрямив спину, на кресле с высокой спинкой, и на нем была бархатная мантия, расшитая золотым кружевом.

Он маленькими глоточками отпивал из кубка что-то темное и, казалось, не собирался предлагать ничего Консуэло, хотя она и пожаловалась, что хочет пить. Колдуэлл сказал, что об этом позаботятся позднее.

– Вот и все, что мне пока известно, – сказала в заключение Консуэло. – Но я не сомневаюсь, что мы сумеем выйти и на остальных. Похищено много урана. Теперь понятно, почему человек, который пытался убить моих друзей, повсюду имел доступ. Это наверняка был киллер, но у него имелся пропуск, выданный службой безопасности НААНа. Его звали Франциско Браун.

– А что с ним стало?

– Ну, поскольку это все равно рано или поздно всплывет, а мы действовали в целях самозащиты, то я скажу вам, что мы его прикончили.

– Мы? Значит, с вами был и другой верный помощник правительства? Отлично, – похвалил Колдуэлл. – Мы должны ему помочь. И отблагодарить. Такие люди нам нужны. Как нам его найти?

– Вот именно – “его”, – ухмыльнулась Консуэло. – Но дело в том, что это не был один человек. Их было двое. Двое мужчин.

– Вас задевает, что я как бы априори решил, что это были мужчины?

– В общем... в общем да. На их месте могли бы быть и женщины. Хотя таких мужчин я никогда раньше не встречала.

– Как бы то ни было, нам надо заполучить их к себе, правда? – сказал Колдуэлл. – На кого бы они ни работали, мы их переманим к себе.

– Я понятия не имею, на кого они работают. Белый – его зовут Римо – называет себя “одним из хороших ребят”. Надеюсь, ему уже лучше.

– А что, он пострадал в драке с этим Брауном?

– Нет. Все дело в каком-то старинном проклятии.

– Вы отлично поработали, мисс Боннер. Мы очень вами довольны. Консуэло – это ведь испанское имя? У вас в роду были испанцы?

– Да, по материнской линии. Из Кастилии.

– И наверное, дворянская кровь?

– Ну, если только примешалась какая-нибудь по ошибке. Внебрачную дворянскую кровь исключить, конечно, нельзя.

– А знаете, мы можем это установить, – сказал Колдуэлл.

– Кто – Национальное агентство по атомнадзору?

– Нет, – сказал Колдуэлл и ткнул себя в грудь. – Ну что ж, большое спасибо за то, что уделили нам столько времени. Вы можете быть свободны.

– Вы обо всем позаботитесь? – спросила Консуэло.

– Можете быть уверены, – заверил Харрисон Колдуэлл.

Консуэло проводили из огромного, щедро украшенного золотом зала, провели по шикарному холлу, вдоль стен которого, увешанных большими полотнами, стояли скульптуры. И всюду была позолота. Еще здесь было знамя, на котором на темно-красном бархате был золотыми нитками вышит герб.

Она уже где-то видела этот герб, но сейчас не могла вспомнить. Прозрение наступило лишь тогда, когда за ее спиной закрылась железная решетка. То была аптечная колба – такая же, как на подвеске Римо.