Николь Жамэ - Дольмен

Не разжимая объятий, они оказались на кушетке. В высший миг наслаждения легкая качка придала их ощущениям еще большую остроту…

По случаю предстоящей свадьбы отель «Ируаз» — двадцать номеров, в том числе один люкс, — и ресторан кругового обзора с видом на песчаный пляж были закрыты для клиентов.

Первым парочку увидел Жильдас.

— Ну вы даете!

Вихрем подлетев к сестре и ее жениху, он так стиснул плечи Кристиана, что тот запросил пощады. Дружеские излияния продолжил Лойк, затем пришла очередь его сына Никола, обладателя редкой синевы глаз с золотистыми крапинками. «Нет и шестнадцати, — мелькнула у Мари мысль, — а уже взгляд мужчины».

Жильдас и Лойк искоса посматривали на сияющую, хотя и утомленную сестру. Слегка осунувшееся лицо и синеватые круги под глазами не оставляли сомнений в том, как она провела последние два часа. Увидев, что братья смущенно отводят взгляды, Мари почувствовала себя виноватой, будто нашкодившая девчонка.

— И намерены продолжить! — с вызовом бросила она. — Многократно!

Кристиан и Никола расхохотались — звонко, раскованно, в то время как братья густо покраснели.

Мари в очередной раз поразилась их сходству. Близнецы, да и только. А ведь в детстве Жильдас и Лойк Кермеры были совсем разные. Сорок лет трудилась природа, чтобы добиться их полного подобия, и теперь они словно два камешка на морском берегу. Светлый цвет глаз, взгляд исподлобья, движения, смех, вспыльчивость — все одинаковое, кроме прически. Темно-русый Жильдас, который был старше брата на год, носил волосы до плеч, а рано поседевший — в мать — Лойк стригся коротко.

Она тоже засмеялась.

— Берегитесь, нечестивцы! — шутливо заметил Жильдас. — Но уж сегодняшнюю ночь будущая новобрачная обязана провести в одиночестве — таков обычай.

— Мужчины пьяны в стельку, а женщины — в постельку! — выпалил Лойк.

— Помилуйте, друзья! — взмолился Кристиан, состроив смешную гримасу. — Дайте хоть душ принять с дороги. Или обычай предписывает мне оставаться немытой чушкой до самой свадьбы?

— Обычай на этот счет молчит, верно, Жильдас? — произнес Лойк.

Жильдас покачал головой:

— Обычай велит в двадцать ноль-ноль, тютелька в тютельку, быть в кафе твоей сестры, где парни острова покажут тебе, что такое настоящие бретонские похороны холостяцкой жизни!

Лойк бросил связку ключей, которые шкипер подхватил на лету.

— Последний этаж, номер-люкс для новобрачных! Я не крохобор.

— Подожди! Не поднимайся первым! Дай мне несколько минут, чтобы убрать свадебное платье, — попросила Мари, увидев, что Кристиан берется за свою здоровенную дорожную сумку.

«Глупый обычай», — пронеслось у нее в голове.

Увидев, что мать уже спрятала платье в чехол, скорее от посторонних взглядов, чем от пыли, Мари улыбнулась. Зато фата, которую она облила водой, выбегая на балкон, комком валялась на паркете. Должно быть, Жанна повесила ее перед окном сушиться, и фату сдуло ветром. Внезапно Мари почувствовала смутную тревогу. Инстинкт подсказывал, что ей нужно поскорее бежать отсюда, бежать подальше не оборачиваясь. Она не вняла ему, подхватила кисею и застыла от ужаса.

На воздушной ткани расползалось багровое пятно.

Не владея собой, Мари выпустила фату из рук, и та, упав на пол, раскрылась с грацией распускающегося цветка.

В середине оказался окровавленный труп чайки.

По пустым этажам отеля прокатился громкий, леденящий душу крик.

Ссора между Жильдасом и Рианом вспыхнула вскоре после полуночи.

Невольной виновницей оказалась Анна, попросившая Кристиана пригласить писателя на мальчишник.

— Он же спец по кельтским ритуалам и знает, что на празднике соберется все мужское население острова. Если не позвать — обидится.

— И отменит пресловутую презентацию?

Анна Бреа больше всего на свете любила книги. Втайне она мечтала открыть литературное кафе, но для этого ей пришлось бы покинуть Ланды. Тогда, смирив честолюбие, девушка удовольствовалась скромным книжным киоском, который устроила в одном из двух залов небольшого кафе, принадлежавшего еще ее отцу. Добавим, к огромному разочарованию завсегдатаев, любивших перекинуться там в картишки во время непогоды. Однако они продолжали его посещать, и неудивительно: оно было единственным на острове.

Видя, как сестра заливается краской, Кристиан подумал, что у нее совсем плохо с чувством юмора. Вернее, оно полностью отсутствует. Глупой Анну не назовешь, но она все принимает за чистую монету.

Обычно сдержанная, на этот раз сестра разошлась, произнеся пламенную речь в защиту писателя. Дескать, не каждый день на остров приезжают люди такого ранга…

Поймав недоуменный взгляд брата, Анна застенчиво улыбнулась и, чтобы сгладить горячность своих доводов, проговорила:

— Не хочу, чтобы он принял нас за невеж. Впрочем, решать тебе.

Но для Кристиана уже все было решено. Раз сестра так упадочно улыбается, то кто бы ни был Риан — местный или нет, — y него он будет желанным гостем.

Пиво лилось рекой уже несколько часов, когда наконец пожаловал писатель. Окинув взглядом сизый от дыма зал, импровизированный оркестр, поднос, уставленный кружками, который, казалось, самостоятельно перемещался поверх голов, он улыбнулся, разглядев Анну, — это она держала поднос на кончиках пальцев, — выплывшую из однородной мужской толпы, нетрезвой и крикливой.

— Мы уже не надеялись, что вы придете. Почти все выпито, — прибавила она извиняющимся тоном.

— Это мои первые похороны по-бретонски. Ни за что на свете я бы их не пропустил!

Заметив, что у Анны слегка вытянулось лицо, он снова улыбнулся:

— Сочтите это не слишком удачным каламбуром стареющего писателя, который на самом деле очень польщен приглашением его в столь тесный круг друзей.

Пока Анна обдумывала слова Риана, к ним подошел Кристиан. Бросив небрежный взгляд на гостя, чье присутствие явно волновало его сестру, он протянул ему руку. Рукопожатие писателя оказалось крепким, энергичным, и шкиперу это понравилось. Он подал Риану стакан, чокнулся с ним, поприветствовав его на бретонском, и повернулся к остальным, ожидавшим продолжения прерванной речи.

— На чем мы остановились? Так вот… Когда я взял главный приз на Вандейской кругосветке…

— Первую яхту построил ему я! — взревел Жильдас.

— Зато я научил его управлять парусами! — не отставал Лойк.

К голосам братьев добавились другие:

— Так-то оно так, только через Атлантику поплывет он, а не вы!

— Одиночное плавание без захода в порт — самое опасное!

— Ерунда, если разговариваешь с морем на равных!..

— Можно продолжать? — нетерпеливо проворчал Кристиан. — Значит, когда я выиграл «Вандею», мне показалось, что это — лучший день в моей жизни…