Макс Коллинз - Дорога в рай

Стоявший возле входа «мерседес» завелся и уехал, и Майкл поставил «линкольн» на его место, получив идеальный свободный проход к двери. Потом он сидел в темноте, глядя, как идут молодые пары, и обдумывал свои следующие действия.

Если Анна и Гэри еще не вернулись из Рено, он может просто их подождать и перехватить девочку на входе в «Каль Нева». Но заказ в Рено был на пять, и дети могли поесть и вернуться в «Каль Нева» уже в полседьмого или в семь.

А сейчас было почти восемь…

Майкл с напускной небрежностью вышел из «линкольна», держа руку возле засунутого за пояс пистолета. Он прошелся возле здания, там, где деревья и тень скрывали его от входивших, прошел между пристройками, забрался по водосточной трубе на черепичную крышу и осторожно пробрался туда, где крыша выравнивалась.

Взору Майкла открылась самая грандиозная затея Синатры – площадка для вертолетов над Залом Славы, которая не использовалась с тех пор, как председатель правления в любое время дня и ночи привозил из Сакраменто Джона и Бобби Кеннеди, или Дино, или Мерилин, или сестер Макгуайр из Голливуда. Майкл, длинная тень которого перечеркивала крышу, бесшумно пробежал на каучуковых подошвах к двери, ведущей на лестницу.

Запертая с другой стороны на висячий замок, дверь была такой ветхой и тонкой, что Майкл едва ударил ее локтем, как она рассыпалась.

На неосвещенной лестнице было легко ориентироваться – она, разветвляясь, вела от площадки к раздевалкам и к боковой двери Зала Славы Синатры. Главная лестница вывела Майкла к тоннелю со стенами из бетонных блоков, ковровым покрытием и множеством труб. Из этого места тоннель проползал под кухней, казино и барной стойкой, поворачивая, чтобы выйти к бывшему кабинету Майкла. Насколько Майклу было известно, последний раз секретной дверцей в каминной опоре пользовались в тот День, когда к нему в кабинет пришел убийца, который был немедленно застрелен. Майкл надеялся, что новый управляющий «Каль Нева», кем бы он ни был, не хватается чуть что за оружие, по крайней мере, Майкл знал, что винтовка Гранда больше не висит над камином – она лежала разобранная в чемодане у него в машине.

Скрип камня о камень был неизбежен. Майкл резко распахнул дверь и ворвался в кабинет, обведя пистолетом, кажется, пустую комнату, освещенную только пробивавшимся в окно лунным светом и бликами, отражавшимися от водной глади.

Нового управляющего не было, по крайней мере в кабинете. Почти ничего не изменилось, кроме висевших на стене фотографий звезд кинематографа и политиков. Они были повешены криво, хотя для политиков это было не в новинку. Майкл захлопнул дверь и выглянул в темный холл. Снизу доносился шум казино и смех выпускников – Индейская гостиная была недалеко.

Он вспомнил, что Анна сказала об их жилище в Райском поселке – что она чувствует себя привидением, слоняющимся по собственному дому. У Майкла было такое же неестественное чувство, когда он снова вошел в Индейскую гостиную, – десять лет в «Каль Нева», были самым долгим сроком, проведенным им где-либо, и ни одна работа не нравилась ему больше, ни одно рабочее место не подходило лучше.

Сейчас самое известное за последние десять лет лицо «Каль Нева» скрывалось в глубине холла, к счастью неосвещенного. Вот почему Майкл надел рубашку, галстук и спортивную куртку, – чтобы больше походить на учителей сопровождающих' молодежь, которые держатся на расстоянии, чтобы не мешать детям веселиться.

Гостиная была, как обычно, украшена лентами и зелеными и золотистыми бумажными шарами – цвета школы – и еще одним плакатом над сценой, на которой группа в пиратских рубашках и расклешенных брюках вопила: «Спокойно, все бесплатно!» На плакате была надпись «ВЫПУСК-73 – ШОТЛАНДСКАЯ ПЛЯСКА!» (школьная команда называлась «Шотландцы»).

Но первоначальная отделка гостиной способна была подавить самый амбициозный оформительный комитет, с черной границей между штатами Калифорния и Невада, проходящей по полу, с массивным гранитным шестифутовым камином и деревянными стенами с головами оленей, лосей и медведей, индейскими украшениями и попонами.

Не менее пятидесяти пар было на танцевальной площадке и за круглыми столами с золотистыми и зелеными скатертями. Море красных, белых и светло-голубых смокингов и шуршащих платьев пастельных тонов делало детей почти одинаковыми в тусклом зеленоватом свете. Сейчас группа нестройно пела «Мост над беспокойной водой», но обнимающимся парочкам, кажется, было все равно. Майкл прошел вдоль стены, пытаясь найти наблюдательный пункт получше и надеясь увидеть Анну и Гэри…

– Майк!

Он повернулся и увидел отца одной из подруг Анны из хора – Дана Миллера, страхового агента из Инклайн-Вилладж, который улыбался и протягивал ему руку, похожую на копье.

– Дан, – сказал Майкл с улыбкой, пожимая ему руку, – рад тебя видеть.

– Значит, вы решили разрешить Анне приехать на выпускной?

– Да-да!

– Правильно! Нельзя же забрать ее из школы за несколько месяцев до выпускного бала и ожидать, что она смирится с этим! Ты хороший отец, Майк. Очень хороший отец.

– Спасибо, – ответил Майкл, отметив про себя, что пунш наверно был крепкий. – Ты не видел Анну?

– Кажется, они возле сцены, она и Гэри. Как хорошо, что я тебя встретил! Где вы сейчас живете?

– Я тоже рад тебя повидать, – сказал Майкл, повышая голос, как будто плохо слышал из-за музыки.

И пошел вдоль стены к сцене. Там она и была.

Его красавица дочь, которая так похожа на мать, танцевала, положив голову на плечо белокурого мускулистого Гэри, одного из немногих парней с короткой стрижкой. Они оставались на месте, двигаясь по едва заметному кругу, мечтательно закрыв глаза, забывшись в нежном объятии.

На Анне было белое платье, без глупых оборок, как у других девочек, украшенное только легкой шалью и орхидеей на запястье. В длинные темные волосы были вплетены ленты. Смокинг Гэри был белым с черными отворотами.

Майкл импульсивно зашагал к ним, но потом остановился. Он заметил пустой стол – его законные владельцы, наверное, были на танцплощадке – и стулья, на один из которых Майкл и упал. Внезапно он ощутил невероятную усталость. Он почувствовал себя старым. Глаза Майкла наполнились слезами, и он с трудом сглотнул. Красавица. Какой красивой, какой очаровательной была его дочь. Очаровательной и живой…

Даже воспоминание о презервативах на тумбочке вызывало у него теперь только улыбку. Разве они с Пат не занимались любовью на заднем сиденье «бьюика» ее отца в ночь выпускного бала? Что в этом такого ужасного? Он любил Пэтси Энн, а она любила его.

Он позволит им закончить танец.

«… Мост над беспокойной водой…» – надрывался певец.