Джон Катценбах - Фатальная ошибка

— Не могу сказать, чтобы мне нравилось действовать вслепую, — отозвалась Кэтрин.

— Мы все действуем на неисследованной территории. Но мне необходимо быть уверенной на сто процентов, что вы все сделаете.

— Мы сделаем то, о чем вы просите. Но я не вижу…

— Вот и хорошо. Вы и не должны видеть. — Салли задержалась в дверях, посмотрев на Кэтрин и на свою дочь, и произнесла мягко: — Не знаю, сознаете ли вы, насколько мы вас любим и на что готовы ради вас.

Эшли кивнула, ничего не сказав на это, а Кэтрин заметила:

— Между прочим, то же самое можно сказать и об О’Коннеле.

Скотт сидел в своем «порше» с сотовым телефоном, который ему дала Салли, и набирал номер О’Коннела-старшего. После нескольких звонков тот снял трубку.

— Мистер О’Коннел? — деловито спросил Скотт.

— Кто это? — спросил О’Коннел чуть заплетающимся языком. Бутылки две-три пива, определил Скотт.

— Это мистер Смит.

— Кто? — не понял О’Коннел.

— Или мистер Джонс, если предпочитаете.

— Ах, это вы! — засмеялся О’Коннел. — Ну как же, как же. Слушайте, тот электронный адрес, что вы мне дали, не действует. Я отправил сообщение, и оно не дошло.

— Дело в том, что возникли кое-какие обстоятельства и пришлось изменить адрес. Приношу свои извинения. — Скотт полагал, что компьютер нужен О’Коннелу лишь для того, чтобы иметь доступ к порносайтам. — Я дам вам номер своего мобильника, — сказал он, прочитав номер телефона, по которому звонил.

— О’кей, я записал его. Но о моем сыне ни слуху ни духу. И вряд ли что-нибудь будет.

— Мистер О’Коннел, все указывает на то, что он скоро объявится. И если он вам позвонит, пожалуйста, не забудьте сразу же сообщить мне по этому номеру. Должен сказать, что у моего клиента в последние дни необходимость встретиться с вашим сыном возросла, она стала, так сказать, более срочной. И поэтому, понятно, он будет очень вам обязан, если вы позвоните нам, — будет обязан гораздо больше, чем предполагалось вначале. Надеюсь, вы меня понимаете?

— Ну да, — ответил О’Коннел, поколебавшись, — мне выпадает такая удача, что вдруг появляется мой малыш и я получаю даже больше. Но только вряд ли он появится.

— Будем надеяться на лучшее. Лучшее для нас всех. — С этими словами Скотт прервал связь.

Откинув голову назад, он опустил боковое стекло. Он дышал с трудом, его тошнило. Ему стало бы легче, если бы его вырвало, но он лишь зашелся в сухом кашле.

Отдуваясь, Скотт посмотрел на желтый листок с заданиями, который ему вручила Салли. В ее способности с математической точностью организовать то, что они собирались совершить, было что-то пугающее. Он ощутил мгновенный скачок температуры и неприятный вкус во рту.

Всю свою жизнь Скотт избегал активных действий. Он, правда, пошел на войну, понимая, что это решающий момент для его поколения, но потом держался в стороне, на безопасной позиции. Все его знания, вся его преподавательская деятельность были направлены на помощь студентам, но не ему самому. Брак его оказался унизительной катастрофой, единственным положительным результатом которого была Эшли. Теперь, в среднем возрасте, он погрузился в повседневную рутину, и возникшая угроза впервые вынудила его сделать нечто исключительное, выходящее за тщательно охраняемые границы, которые окружали его жизнь. Было нетрудно сыграть роль разбушевавшегося отца, крича: «Я убью этого подонка!» — когда вероятность осуществления этой угрозы была близка к нулю. Теперь же, когда реальный план убийства пришел в действие и стал неумолимо развиваться, Скотт заколебался. Он не был уверен, что способен на нечто большее, нежели лгать и обманывать.

«Лгать — это у меня получается хорошо, накопил большой опыт, — подумал Скотт. Он посмотрел на листок со своим заданием. — А тут одними словами не отделаешься».

Его опять стало подташнивать, но он усилием воли успокоил свой желудок, нажал педаль сцепления и направился по первому адресу, в магазин металлоизделий. Где-то ближе к полуночи ему придется съездить в аэропорт. Выспаться сегодня не удастся.

Утро было в разгаре; в доме остались только Кэтрин и Эшли. Салли надела тот же костюм, в котором ходила на работу, сменная одежда лежала у нее в портфеле. Хоуп тоже покинула дом как обычно, перебросив сумку через плечо. Ни та ни другая не сказали Эшли и Кэтрин, что собираются делать, однако по их глазам было видно, что они что-то скрывают.

Судя по нервным жестам и отрывистым фразам Салли и Хоуп, можно было подумать, что они не выспались. Но все их действия были до того целенаправленными и рассчитанными, что Эшли даже слегка удивилась. Ей еще не приходилось видеть, чтобы мать и ее партнерша смотрели так холодно и двигались как роботы.

Вошла Кэтрин с листком инструкций в руках:

— Знаешь, дорогая, лед, по-моему, тронулся.

— И еще как! — отозвалась девушка. — Черт побери, а мы тут сидим без дела и гадаем.

— Как бы то ни было, мы должны действовать по плану.

— Скажи, когда планы, составленные моими родителями, давали какие-нибудь результаты? — возмущалась Эшли, хотя и понимала, что ведет себя как капризный подросток.

— Этого я не знаю. Но Хоуп обычно выполняет все, что задумано, чего бы ей это ни стоило. Железная леди. Неколебима как скала.

— И тверда как камень, [35] Эшли обыгрывает названия популярных песен: «Неколебим как скала» («Solid, as a Rock») — песня американского вокального дуэта «Эшфорд и Симпсон» и «Твердый как камень» (или «Тупой как пробка»; «Thick as a Brick») — песня британской рок-группы «Джетро талл». — кивнула Эшли. — После развода отец часто крутил для меня эту вещь на магнитофоне, и мы танцевали в гостиной. Общие интересы найти было трудно, и он даже не пытался это сделать, а просто гонял свой рок-н-ролл шестидесятых. «Джетро талл», «Стоунз», «Зе дэд», «Зе ху», Хендрикс, Джоплин. [36] «Стоунз» — группа «Роллинг стоунз»; «Зе дэд» — «Грейтфул дэд»; «Зе ху» — британская рок-группа; Дженис Джоплин (1943–1970) — американская рок-певица. Он научил меня танцевать и фруг, и ватуси, и фредди. — Эшли подошла к окну и выглянула. Она не догадывалась, что всего несколько дней назад ее отец вспоминал то же самое. — Не знаю, придется ли нам когда-нибудь еще танцевать вместе. Я всегда думала, что мы станцуем еще раз «на публику» на моей свадьбе. Он подхватит меня, мы исполним несколько па, и все будут хлопать. Я буду в длинном белом платье, он в смокинге. Когда я была маленькая, то единственное, чего мне хотелось, — это влюбиться. Я думала, что у нас все будет не так запутанно, напряженно и печально, как у мамы с отцом, а скорее нечто похожее на отношения между мамой и Хоуп — с той лишь разницей, что у меня будет шикарный парень. И знаешь, когда я делилась этим с Хоуп, она всегда говорила, что это будет очень здорово. Мы смеялись, придумывали мне свадебные наряды, цветы и прочие детали, такие важные для маленькой девочки. — Она отошла от окна. — И первый же парень, сказавший, что любит меня, и действительно страдающий от любви, оказался сущим кошмаром.