Джон Катценбах - Фатальная ошибка

— Ах как жаль… — начала было Кэтрин, но, махнув рукой, добавила: — Ладно, Скотт знает, о чем я жалею.

— Теперь, я полагаю, наступил момент, когда надо обратиться за помощью к властям, — сказала Салли.

— Именно это посоветовал мне в моем доме полицейский, после того как я имела удовольствие побеседовать с мистером О’Коннелом, — скептически бросила Кэтрин.

— Похоже, эта идея тебя не очень-то увлекла, — заметила Хоуп.

— Да, не увлекла, — буркнула Кэтрин. — Когда и кому эти «власти» хоть чуточку помогли?

Скотт обратился к бывшей жене:

— Салли, я уверен, тебе в твоей практике приходилось встречаться с подобными случаями. Что от нас потребуется, если мы обратимся к властям, и чего можно ожидать от этого?

Салли помолчала, собираясь с мыслями, затем сказала:

— Эшли надо будет обратиться к судье. Наверное, и я могла бы выступить в качестве ее адвоката, но всегда разумнее нанять постороннего человека. Ей надо будет заявить, что ее преследуют и она не чувствует себя в безопасности. Возможно, захотят, чтобы она доказала, что это происходит систематически, но большинство судей относятся к таким заявлениям с пониманием и не требуют подтверждений со стороны. Издадут запретительный приказ, на основании которого полиция будет иметь право арестовать О’Коннела, если он приблизится к Эшли ближе определенного расстояния — обычно это от сотни футов до сотни ярдов. Судья, скорее всего, запретит О’Коннелу также звонить Эшли по телефону или обращаться к ней через электронную почту. Эти судейские приказы обычно предусматривают все возможности и действительно могут оградить Эшли от домогательств О’Коннела. Но тут возникает одно большое «если».

— Если что? — спросила Эшли.

— Если он подчинится приказу.

— А если нет?

— Тогда вмешается полиция. По закону его могут арестовать и приговорить к тюремному заключению за нарушение приказа. Это на время освободит нас от его присутствия. Обычный срок — до шести месяцев, но это максимум. В действительности судьи часто идут на компромисс, не желая сажать человека за решетку из-за того, что двое, как им представляется, просто не могут договориться. — Салли глубоко вздохнула. — Так это выглядит в теории. Жизнь же никогда не совпадает с теорией. Предположим, Эшли подаст жалобу судье. Но что мы можем доказать? Мы не знаем наверняка, его или не его стараниями Эшли потеряла работу. Мы не можем утверждать, что это он устроил нам все эти неприятности с помощью компьютера, что это он вломился в наш дом, что это он убил Мерфи, — хотя, возможно, это был он.

Салли опять вздохнула. Остальные молча слушали ее.

— Я уже думала об этом и пришла к выводу, что эти меры вряд ли подействуют. Уверена, что у Майкла О’Коннела есть опыт по части запретительных приказов и он знает, как их обойти. Я думаю, он очень хорошо понимает, что ему сойдет с рук и что нет. Для того чтобы можно было принять какие-то более серьезные меры против него, нежели запретительный приказ, Эшли должна доказать, что это он совершил или организовал все эти преступления. Ее показания в суде и на перекрестном допросе должны быть убедительны. И при этом она будет постоянно встречаться с Майклом О’Коннелом. Когда ты обвиняешь кого-нибудь в преступлении — пускай даже в преследовании, — это создает так называемые вторичные личные отношения между вами. Между вами возникает глубокая связь — даже если ему запрещено приближаться к тебе. При встречах с Эшли в суде одержимость О’Коннела будет, вероятно, усиливаться. Возможно, он будет даже получать от этого удовольствие. Одно несомненно: Эшли будет навечно связана с ним. А значит, будет жить в постоянном страхе — разве что спасется бегством. Уедет в другое место, сменит имя. Но и в этом случае нельзя гарантировать, что она будет свободна. Если он решит, что цель его жизни — найти ее… — Салли все быстрее раскачивалась в такт своим словам. — Она будет жить в страхе, но доказать суду, что для этого есть основания, очень трудно. А главное, тут таится еще одна опасность…

— Какая? — спросил Скотт.

— Неизвестно, какова будет его реакция на то, что Эшли добьется запретительного приказа. Насколько это его разозлит? И как он поступит, когда узнает? Может быть, он захочет наказать Эшли. Или нас. Перейдет к более решительным действиям. «Если ты не достанешься мне, то не достанешься никому». Как вы думаете, что это значит?

Все молчали. Наконец Эшли сказала:

— Я знаю, что это значит.

Все поняли, что она имеет в виду, и спрашивать ее об этом не хотели.

Тем не менее девушка продолжила дрожащим голосом:

— Это значит, что он убьет меня.

Скотт тут же стал шумно протестовать:

— Нет-нет-нет, Эшли, нельзя так говорить. С чего ты взяла? Это совершенно неизвестно…

Скотт запнулся, осознав, что его слова нелепы, и пришел в смятение. У него возникло ощущение, что весь мир перевернулся с ног на голову и самое немыслимое и невозможное — то, что этот человек может убить Эшли, — стало реальным. Внутри у него все похолодело, он инстинктивно вскочил на ноги:

— Если он снова приблизится к тебе, то…

Его недовысказанная угроза была такой же пустой и бессмысленной.

— То что? — неожиданно взорвалась Эшли. — Что ты сделаешь? Закидаешь его историческими фолиантами? Замучаешь до смерти своими лекциями?

— Нет, я…

— Что? Что ты можешь сделать? И как? Будешь дежурить около меня двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю?

Салли попыталась восстановить спокойствие.

— Эшли, — сказала она ровным тоном, — не надо нервничать.

— «Не надо нервничать»! — закричала в ответ дочь. — Как я могу не нервничать? Какое право имеет этот подонок разрушать мою жизнь?

Этот вопрос не требовал ответа.

— И что же я должна делать? — возбужденно продолжала Эшли. В ее голосе звучали слезы. — Очевидно, бежать куда-нибудь подальше. Начать все сначала. Скрываться год за годом, надеясь, что что-нибудь случится и я смогу вернуться? Играть с Майклом О’Коннелом в прятки, да? И при этом никогда не чувствовать себя в безопасности?

— Полагаю, — со всей возможной осторожностью проговорила Салли, — ни на что другое мы не можем рассчитывать. Разве что…

— Что «разве что»? — вскинулся Скотт.

— Разве что, — ответила Салли, тщательно подбирая слова, — мы изберем другой путь.

— Какой?

— У нас две возможности. Первая — действовать в рамках закона. Это нам вполне доступно, но может оказаться неэффективным. Кому-то это помогло, кому-то нет. Закон может обеспечить безопасность, но может и убить. Он ничего не гарантирует.

— Но разве есть альтернатива? — спросил Скотт, подавшись к ней.

— Альтернатива — это переступить закон. — Салли сама была шокирована тем, что говорит.