Джим Томпсон - Сейчас и на земле. Преступление. Побег

– Дилли, ты сделал копию надзору, а?

Надзор! Надзор!

– Конечно сделал. Уже несу.

Пятиминутный гудок. Вверх и назад – четыре блока, – и пять минут на все про все. Ты должен убраться отсюда до второго гудка. Если задержишься без специального пропуска, не выйдешь отсюда.

– ...случилось, Дилли? Устал?

Я сижу выпрямившись. Мэрфи сочувственно подмигивает, и мы пересекаем бульвар Пасифик.

– Типа...

– Типа чего?

– Типа того, что день тяжелый.

– Скажи, Мэрфи, – я знаю, за мной это водится, – не заметил, я не брыкался?

– Было дело. Брыкался, и еще как. Я с трудом за тобой поспевал... ну вот и приехали. До завтра!

– До завтра.

– Я, может, малость опоздаю. Нужно подкинуть жену и...

– Только, ради Бога, не слишком, Мэрфи! Еще одна такая поездочка, как утром...

– Ладно, ладно. Всего, Дилли!

– Всего, Мэрфи.

...Гудок гудит, а Мун говорит со мной.

– Не поможешь мне перетащить тут кое-какой материал в рассылочную контору, Дилли? Это на пару часов работы.

Два часа сверхурочных – два доллара. Кот наплакал, конечно, – один только этот счет врача за Шеннон...

– О чем речь, Мун. Спасибо.

– Я тут подумал, может, ты, твоя жена и Фрэнки проведем сегодня вечерок вместе, а?

– Насчет Фрэнки сказать не могу, Мун. Она, кажется, что-то говорила о...

– Нельзя же быть все время привязанной.

– Ну ладно...

Он только и ждет, чтобы я сказал это.

– Вот и хорошо.

Шеннон и Мак сидели на ступеньках крыльца. Мун – он шел чуть впереди – остановился перед ними.

– Полицейских поблизости не видели?

Малыши заулыбались и покачали головами.

– Значит, у соседей, – серьезным тоном проговорил Мун, порылся в кармане и выудил оттуда два десятицентовика. – Вот возьмите и сидите здесь на стреме, и чтоб не прозевали их. Как увидите, ноги в руки – и ко мне. А я задам им перца.

– А моложеное можно? – спрашивает Мак.

– Лучшее мороженое в моем магазине, – говорит Шеннон и с надеждой смотрит на Муна.

– Это само собой, – заверяет ее Мун. – Только полицейских не упустите.

– А не лучше ли после обеда, – пытаюсь встрять я, только все делают вид, что не слышат. Шеннон припускает вприпрыжку, Мак за ней, как всегда на три шага сзади. Мун идет на кухню и складывает покупки.

– Привет, ма, – говорит.

– А, мистер Мун, – расцветает в улыбке мама. – Вечно вы застанете меня в таком виде!

– Найдутся сковородки нажарить четыре фунта свиных отбивных?

– Четыре фунта? Что за безумие. Джимми, как ты позволил мистеру Муну накупить такую уйму?

– Ради Бога, не принимайте близко к сердцу, – успокаивает ее Мун и открывает другую сумку. – Поставьте их на огонь, и все, а то не отведаете этого шерри.

Оно было десятилетнее. Мне стало стыдно, и в то же время сердце кровью обливалось от горечи: вы бы только посмотрели, как заблестели у мамы глаза от удовольствия, когда она отхлебнула его. На свете не так много вещей, которые она ценит и умеет ими наслаждаться. Может, я, конечно, сноб, но только какое право он имеет приходить ко мне в дом и называть мою мать не миссис Диллон, а ма и заранее знать, что она рада будет отведать вино, именно так, как она и сделала?

Думаю, я сам и ответил на свой вопрос. Слишком я тонкокожий – так все говорят. Мун сделал пару порций ржаного виски со льдом себе и мне, взял стаканы, и видно было, что он как у себя дома. Мы вернулись в гостиную, он открыл дверь в прихожую и крикнул Роберту. Ну, может, «крикнул» звучит слишком сильно. Мун никогда не поднимает голоса. Роберта открыла дверь спальни.

– Это ты, Муни? Я еще не одета.

– Ну и ладушки, – говорит Мун. – Вот и давай поскорей.

Роберта засмеялась, а сквозь шипение отбивных и звяканье стакана я услышал мамин смех. Я тоже смеялся: Мун смотрел на меня. Пока что ничего лишнего он не сказал.

Мун парень что надо. Вошла Роберта и игриво хлопнула его по плечу.

– Привет, Муни.

– Привет, солнышко.

Она засмеялась, не так, как смеялась обычно.

– Вы что пьете? Фу... Почему вы джин не купили? Вы же знаете, как я люблю «Тома Коллинза».

– Я и не знал.

– Прекрасно ты знал. И ты знаешь... – Она замолчала, заметив, как Мун подмигнул мне. – Так вы принесли, так что ли?

– Принесли, Дилли? Чего-то не припомню.

– Ах вы, гады! – закричала Роберта и снова толкнула его.

Я отправился на кухню и приготовил ей ее любимого «Тома Коллинза». Да нет, не подумайте, что я ревновал. Я не ревную и никогда не ревновал Роберту. Иногда мне бы этого хотелось, чтоб иметь повод сбежать. Но я-то знаю, что причин ревновать нет. На самом деле я был зол на самого себя. Вечно я позволял первому встречному хозяйничать, как у себя дома. Я принес «Тома Коллинза» для Роберты и заодно еще один стаканчик чистого виски для себя. Понемногу я начинал оттаивать. Пришла Джо и села на ручку моего кресла.

– Ты что не здороваешься с мистером Муном?

– Привет, – говорит Джо.

– Привет, Джо. Как поживаешь? – говорит Мун.

Джо лишь улыбнулась в ответ, не сказав ни слова. Мун опустил руку в карман.

– Ты знаешь какие-нибудь танцы, Джо? Я готов выложить четвертак за хороший танец.

– Я не знаю танцев, – отвечает Джо.

– Что ты говоришь, Джо, – вмешивается Роберта. – Ты же умеешь...

– Я забыла, мама.

– Но ты же танцуешь целый день! Не может же быть такое, что ты...

– Я устала, мама.

– Джо!

Слава Богу, пришла Фрэнки. Она плюхнулась на диван рядом с Муном, шляпу в одну сторону, туфли в другую. Берет она у Муна стаканчик, зажимает нос пальцами и опрокидывает одним махом.

– Уф! – говорит. – Не представляю, как вы пьете виски с содовой.

– Хочешь чистого? – спрашивает Мун.

– Было бы неплохо.

Мун тянется за бутылкой, и мы выпиваем ещё по разу. У Фрэнки новая байка. О старом короле, у которого три красавицы дочери. Одну он готов отдать в жены рыцарю в награду за то-то и то-то. Вопрос: какую из дочерей выбрал рыцарь? Ответ: никакую. Он выбрал короля. Такая вот сказочка. Мун смеялся довольно сдержанно. У меня такое впечатление, что ему неприятно было слышать это от Фрэнки. Только хотел бы я знать, какое ему дело до того, что и как она говорит. Сейчас бы я не спросил, потому что и сам знаю, что, несмотря ни на что, Мун был влюблен в нее.

– У тебя сегодня свидание? – спрашивает он ее.

– Ага.

– А я-то думал, мы все вместе скатаем в Тиа-Хуану.

– Хм... да... – мычит Фрэнки и смотрит на меня.

– Я бы тоже не прочь прошвырнуться, – вступает Роберта. – А ты разве не хочешь, Джимми? Сколько мы уже здесь, а ни разу границу не пересекали. Может, это тебе даст материал для рассказа.

Я рассмеялся, хотя, наверно, и не очень искренне.

– Ты полагаешь, у меня будет время заодно и написать его?

– Давай развеемся, Дилли, – подначивает Мун.