Дэвид Балдаччи - Абсолютная власть

Президент, пошатнувшись, отступил назад, потом снова выпрямился.

Фрэнк открыл свой кейс и достал видеокассету и пять миниатюрных аудиокассет.

– Уверен, ваш адвокат захочет это увидеть. На видеопленке запечатлено, как агенты Бертон и Коллин пытаются убить Джека Грэма. Кроме того, у нас есть аудиозаписи нескольких сходок с вашим участием, где планировались различные преступления. Больше шести часов уличающих вас переговоров, господин президент. Копии записей без всяких купюр отосланы в Конгресс, ФБР, ЦРУ, “Вашингтон Пост”, генеральному прокурору и всем, кого я припомнил.

Также прилагается аудиозапись вашего телефонного разговора с Уолтером Салливаном в ночь его убийства. Она не вполне совпадает с той версией, которую вы мне изложили. И все благодаря Биллу Бертону. В своей записке он указал, что считает это своим вкладом в обеспечение безопасности страны.

– И где же Бертон? – В голосе президента прозвучала ярость.

– Свидетельство о его смерти выдано сегодня в десять тридцать утра в больнице округа Фэрфакс. Самоубийство путем нанесения себе огнестрельного ранения.

Ричмонд еле добрался до своего кресла. Никто не предложил ему помощи. Он взглянул на Фрэнка.

– Еще что-нибудь?..

– Да. Бертон оставил еще один документ. Свою доверенность. На очередные выборы. Извините, но похоже, у вас на один голос будет меньше.

Члены кабинета министров один за другим поднимались и исчезали за дверью. Страх коллективного политического самоубийства постоянно витал в столице. Потом ушли полицейские и агенты секретной службы. В комнате остался лишь президент. Он невидящими глазами уставился в стену.

В дверь просунулась голова Сета Фрэнка.

– Не забудьте, мы скоро встретимся вновь. – Он тихо закрыл за собой дверь.

Времена года в Вашингтоне из года в год протекают примерно одинаково, и неделя ранней весны с умеренной температурой и влажностью ниже пятидесяти процентов сменилась таким наплывом тепла и влаги, что любой, выходящий на улицу, словно попадал под душ. К июлю вашингтонцы приспосабливаются, насколько это возможно, к воздуху, которым трудно дышать, и к тому, что даже при медленной ходьбе одежда очень скоро увлажняется испариной. Но и среди всех этих мучений выдаются редкие вечера, не испорченные внезапной грозой с проливным дождем и многочисленными вспышками молнии, которая грозит вот-вот ударить тебе в голову. Когда дует прохладный ветерок, воздух становится ароматным, а небо – чистым. Сегодняшний вечер был именно таким.

Джек сидел на краю бассейна, устроенного на крыше здания. Его шорты цвета хаки не скрывали мускулистых загорелых ног; высохшие после купания волосы слегка вились. Он стал еще более худощавым, чем прежде; месяцы физических упражнений не оставили и следа от вялости мышц, вызванной сидячей работой. Плотные жгуты гармонично развитых мускулов выступали из-под белой футболки. Джек сделал короткую стрижку, лицо его было таким же коричневым, как и ноги. Вода журчала, переливаясь между его голых ступней. Он посмотрел на небо и глубоко вздохнул. Всего лишь три часа назад это место кишело обитателями кабинетов, которые тащили свои бледные, худосочные тела к освежающей воде. Теперь Джек остался один. Его не манила ничья постель. И будильник не потревожит завтра утром его сон.

С легким скрипом открылась боковая дверь. Джек обернулся и увидел бежевый летний костюм, помятый и явно неудобный для его владельца. Человек держал в руках коричневый бумажный пакет.

– Дежурный по зданию сказал мне, что ты вернулся, – улыбнулся Сет Фрэнк. – Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь?

– Нет, если у тебя в пакете то, о чем я думаю.

Фрэнк сел в плетеное кресло и бросил Джеку банку пива. Они открыли банки и долго, не отрываясь, пили. Фрэнк огляделся по сторонам.

– Как дела там, где ты побывал?

– Неплохо. Приятно немного попутешествовать. Но и вернуться домой тоже приятно.

– Похоже, здесь подходящее местечко для размышлений.

– Пару часов, начиная с семи, здесь уйма народу. Все остальное время тут почти так, как сейчас.

Фрэнк с завистью посмотрел на бассейн и стал снимать туфли.

– Ты не против?

– Присоединяйся.

Фрэнк закатал брюки, засунул носки внутрь туфель и сел рядом с Джеком, погрузив свои мелочно-белые ноги в воду до колен.

– Черт, хорошо-то как! Провинциальные следователи, поглощенные семьей и работой, редко бывают в бассейнах.

– Я в курсе.

Фрэнк почесал икры ног и взглянул на своего друга.

– Слушай, а тебе идет роль бездельника. Ведь так можно и привыкнуть.

– Я думаю об этом. Эта идея с каждым днем становится все более заманчивой.

Фрэнк заметил лежащий рядом с Джеком почтовый конверт.

– Что-то важное?

Джек взял конверт, достал письмо и быстро прочел его.

– От Рансома Болдуина. Помнишь его? Фрэнк кивнул.

– Неужели, он решил возбудить против тебя уголовное дело за то, что ты отшил его малышку?

Джек, улыбнувшись, покачал головой. Он допил пиво, засунул руку в пакет и достал еще одну банку. Другую он передал Фрэнку.

– Поступки некоторых людей трудно предсказать. Он пишет, что я слишком хорош для Дженнифер. По крайней мере, сейчас. Что ей нужно основательно подумать. Он посылает ее с миссией “Благотворительного фонда Болдуина” на год или около того. Пишет, что если я в чем-то нуждаюсь, он всегда к моим услугам. Черт, он даже написал, что восхищается мной и уважает меня!..

Фрэнк отпил пива.

– Вот это да! Куда уж лучше...

– Не скажи. Болдуин назначил Барри Элвиса своим главным адвокатом. Элвис – тот парень, которого Джен вытурила из “Паттон, Шоу и Лорд”. Элвис первым делом появился в кабинете Дэна Кирксена и объяснил, кто есть кто. Думаю, последний раз Дэна видели на карнизе очень высокого здания.

– Я читал, что фирма закрылась.

– И всех хороших юристов тут же порасхватали. Плохим придется зарабатывать на жизнь чем-то другим. Помещения уже сданы в аренду. Целая фирма исчезла без следа.

– То же самое произошло с динозаврами. Правда, вы, адвокаты, оказались более живучими. – Он хлопнул Джека по плечу.

Джек засмеялся.

– Спасибо, что зашел и порадовал меня.

– Черт, я не мог этого не сделать.

– Да, так что же все-таки случилось? – Джек посмотрел на него уже серьезно.

– Только не говори мне, что не читал газет.

– Не читал уже несколько месяцев. После нашествия журналистов, ведущих телевизионных ток-шоу, независимых прокуроров, голливудских продюсеров и твоей не в меру любознательной персоны, с которыми мне пришлось иметь дело, я не желаю ничего ни о чем знать. Я дюжину раз менял свой телефонный номер, а эти ублюдки каждый раз его находили. Поэтому-то последние два месяца и были такими чудесными: ведь меня никто не видел. Фрэнк собрался с мыслями.