Дэвид Балдаччи - Абсолютная власть

– Он разрушает отношения, установившиеся у нашей фирмы, у тебя с Уолтером Салливаном. Мне трудно представить что подумал Уолтер, когда сегодня утром прочитал газету. Его собственная фирма, его собственный адвокат, как оказалось, действительно представляют интересы этого... этого человека. Боже мой!

Лорд почти не слушал то, что говорил ему этот коротышка. От Салливана несколько дней не было никаких вестей. На звонки ему на работу и домой никто не отвечал. Никто не знал, где он находится. Это было совсем не похоже на его старого друга, который никогда не терял связи с узким кругом элиты, давним членом которого являлся Сэнди Лорд.

– Я предлагаю, Сэнди, немедленно принять меры против Грэма. Мы не можем оставаться в стороне. Это будет иметь роковые последствия. Меня не интересует, что Болдуин – его клиент. Черт, ведь Болдуин – приятель Уолтера. Он, должно быть, тоже вне себя от этой скверной ситуации. Сегодня вечером мы можем провести собрание руководящего комитета. Думаю, что мы быстро придем к соглашению.

И тогда, наконец, Лорд поднял руку, чтобы остановить болтовню Кирксена.

– Я обо всем позабочусь.

– Но, Сэнди, как руководящий компаньон, я убежден, что...

Лорд повернулся и посмотрел на него. Красные глаза, между которыми сидел большой нос “картошкой”, впились в тщедушную фигурку.

– Я сказал, что займусь этим.

Лорд опять отвернулся к окну. Его совершенно не волновала задетая честь Кирксена. Его волновал тот факт, что кто-то покушался на жизнь человека, обвиняемого в убийстве Кристины Салливан. И то, что Уолтер Салливан исчез.

Джек припарковал машину, осмотрел улицу и закрыл глаза. Это не помогало: автомобильный номер с тщеславной надписью, казалось, впечатался в его мозг. Он выпрыгнул из машины и, лавируя в потоке автомобилей на скользком асфальте, пересек улицу.

Он вставил ключ в замок, быстро вздохнул и повернул дверную ручку.

Дженнифер сидела в маленьком кресле около телевизора. Черные туфли и черные чулки с узором хорошо подходили к ее короткой черной юбке. У воротника расстегнутой белой блузки причудливо сверкало, переливаясь оттенками зеленого цвета изумрудное ожерелье. Аккуратно сложенное Длинное соболиное манто, лежало на простыне, покрывавшей его потертый диван. Когда он вошел, она сидела у телевизора и щелкала ногтями. Не говоря ни слова, она посмотрела на него. Чувственные рубиновые губы были упрямо сжаты.

– Привет, Джен.

– Не сомневаюсь, за последние сутки ты потрудился на славу, Джек. – Она не улыбалась, продолжая щелкать ногтями.

– Приходится крутиться, ты же знаешь. Он снял пальто, развязал галстук и прошел на кухню за пивом. Через минуту вернулся и сел на диван против нее.

– Знаешь, я сегодня занялся одним новым делом. Она опустила руку в сумку и швырнула ему свежий номер “Пост”.

– Знаю.

Он покосился на заголовки.

– Твоя фирма не позволит тебе сделать это.

– Очень жаль, но я уже сделал это.

– Ты понимаешь, о чем я говорю. Боже мой, какая муха тебя укусила?

– Джен, я знаю этого парня. Я знаю его, он мой друг. Я не верю, что он убил ее, и собираюсь его защищать. В стране, где есть адвокаты, они занимаются этим ежедневно, а в этой стране они есть практически везде.

Она наклонилась к нему.

– Джек, это имеет отношение к Уолтеру Салливану. Подумай о том, что ты делаешь.

– Я знаю, Джен. Ну и что? Неужели Лютер Уитни не заслуживает защиты только потому, что кто-то говорит, что он убил жену Уолтера Салливана? Извини, но где ты об этом прочитала?

– Уолтер Салливан – твой клиент.

– Зато Лютер Уитни – мой друг, и я знаком с ним намного дольше, чем с Уолтером Салливаном.

– Джек, человек, которого ты защищаешь, – обычный преступник. Он всю жизнь провел в тюрьме.

– На самом-то деле, последний раз он сидел в тюрьме больше двадцати лет назад.

– Он уже признавался виновным.

– Но он никогда не признавался виновным в умышленном убийстве, – возразил Джек.

– Джек, в этом городе адвокатов больше, чем преступников. Почему этим не может заняться кто-то другой?

Джек посмотрел на бутылку с пивом.

– Хочешь?

– Ответь на мой вопрос.

Джек поднялся и с силой швырнул бутылку в стену.

– Потому что он попросил меня, черт побери!!!

Джен подняла на него глаза, на ее лице мелькнуло выражение испуга, пропавшее, однако, в тот же момент, когда стеклянные осколки и брызги пива упали на пол. Она поднялась и надела пальто.

– Ты совершаешь чудовищную ошибку и, я надеюсь, одумаешься раньше, чем успеешь нанести себе непоправимый вред. Когда отец прочитал эту статью, с ним едва не случился удар.

Джек положил руку ей на плечо, повернул к себе и тихо сказал:

– Джен, я должен это сделать и надеюсь, что ты поддержишь меня в этом.

– Джек, почему бы тебе не перестать пить пиво и не задуматься над тем, как провести остаток жизни?

Когда за ней закрылась дверь, Джек тяжело оперся о стену и обхватил голову с такой силой, что, казалось, она вот-вот треснет.

В маленькое грязное окно он наблюдал, как автомобильный номер с тщеславной надписью исчезает за завесой снежинок. Он сел и вновь посмотрел на газетные заголовки.

Лютер хотел расторгнуть их соглашение, но это было уже невозможно. Сцена была подготовлена. Все желали увидеть этот суд. Дело подробно анализировалось в телевизионных новостях, фотографию Лютера, должно быть, видели сотни миллионов людей. Уже проводились опросы общественного мнения относительно виновности или невиновности Лютера, и их результаты были явно не в его пользу. И Горелик уже потирал руки при мысли о том, что благодаря этому делу он через несколько лет окажется в Генеральной прокуратуре. А в Вирджинии генеральные прокуроры часто претендуют на пост губернатора и добиваются своего.

Невысокого роста, лысеющий, громкоголосый Горелик, выступая в суде, извергал слова с такой же скоростью, как пулемет. Грязные приемчики, сомнительная мораль, постоянное ожидание первой же возможности, чтобы всадить нож тебе в спину. Таким был Джордж Горелик. Джек понимал, что предстоит долгая и трудная битва.

А Лютер молчал. Он был запуган. И какое отношение к этому страху имела Кейт? Сплошные неясности. И Джек собирался завтра в суде заявить о невиновности своего подзащитного, хотя у него не было абсолютно никакой возможности это доказать. Впрочем, доказательство было делом истца – государства. Проблема заключалась лишь в том, что они уже, возможно, имели достаточно улик для вынесения приговора. Джек будет драться до последнего, но его клиент уже отбыл три тюремных срока, хотя и не входил в конфликт с законом в течение последних двадцати лет. Но им будет на это наплевать. Почему? Потому что на Лютере можно было закончить трагическую историю. Отличная иллюстрация провала трех предупреждений. Три тяжких преступления, и твоя жизнь закончена. В главной роли – Лютер Уитни.