Дэвид Балдаччи - Тотальный контроль

— Я тоже люблю тебя. Моя дорогая, сегодня вечером после ужина мы купим мороженого. Папа уж точно позвонит, чтобы поговорить с тобой, правда? — Чудесная улыбка озарила лицо Эми.

Через полчаса Сидней въехала в гараж-стоянку своей фирмы, схватила портфель, лежавший на сиденье, и, устремляясь к лифту, захлопнула дверь. Холодный ветер, ворвавшийся в гараж, освежил ей голову. Скоро старый камин в их жилой комнате очень понадобится. Она полюбила запах горящего костра, он успокаивал и вселял чувство безопасности. Приближавшаяся зима настроила ее мысли на Рождество. Первого декабря Эми действительно сможет оценить, какой это праздник. Сидней стала все больше волноваться, думая о приближавшихся выходных. На День благодарения они обычно навещали ее родителей, но в этом году проведут Рождество дома. Только они втроем. Перед потрескивающим в камине огнем будет стоять большая елка и гора подарков для малышки.

Хотя формально считалось, что Сидней работает неполный рабочий день, она была самым трудолюбивым юристом фирмы. Старшие коллеги улыбались всякий раз, проходя мимо кабинета Сидней Арчер и осознавая, что ее усилия лишь увеличивают общий доход. Они, похоже, думали, что используют ее, однако у Сидней были свои резоны. Сценарий с неполным рабочим днем был всего лишь фрагментом картины. Сидней в любое время могла открыть частную юридическую практику. Однако нынешняя работа оставляла ей время для ухода за Эми.

Старый дом из камня и кирпича купили почти за полцены — требовался большой ремонт. Эту работу Сидней, Джейсон и группа субподрядчиков завершили в течение последних двух лет по ценам, выторгованным в ходе напряженных переговоров. «Ягуар» приобрели в обмен на потрепанный за шесть лет «Форд». Последний большой студенческий заем кончился, и, руководствуясь здравым смыслом, а также жертвуя многим, они урезали расходы на жизнь почти на половину. Через год Арчеры почти полностью освободятся от долгов.

Ее мысли вернулись к утренним часам. Джейсон сообщил прекрасную новость. Она через силу улыбнулась, думая о перспективах. Она гордилась Джейсоном. Он больше, чем кто-либо другой, заслуживал подобного успеха. Год складывался хорошо. Подумать только о всех бессонных ночах. Он, наверно, создавал необходимые условия для будущей работы. Сколько времени она напрасно беспокоилась. Она почувствовала угрызения совести от того, что оборвала его, повесив трубку7. Они помирятся, когда Джейсон вернется.

Сидней вышла из лифта и быстро побежала по уютно обставленному коридору к своему кабинету. Она открыла дверь, проверила электронную почту и автоответчик. Ничего срочного. Запихнула в портфель документы, которые понадобятся во время поездки, взяла билеты на самолет со стула, куда их положила секретарша, засунула портативный компьютер в дорожную сумку. В голосовую почту она наговорила кучу указаний секретарше и четырем другим юристам фирмы, помогавшим ей в ряде вопросов. Нагрузившись до предела, она с трудом добралась до лифта.

Сидней прошла регистрацию в Национальном аэропорту и через несколько минут устроилась на сиденье «Боинга 737». Она не сомневалась, что самолет взлетит вовремя и меньше чем через час приземлится в нью-йоркском аэропорту Ла-Гардиа. К сожалению, поездка от аэропорта до города занимала столько же времени, сколько и сам полет, в течение которого лайнер преодолевал расстояние между столицей страны и финансовым центром мира примерно в двести тридцать миль.

В самолете свободных мест не было. Сев, она заметила, что рядом расположился пожилой мужчина, одетый в старомодный костюм-тройку в мелкую полоску. Ярко-красный галстук, завязанный большим узлом, выделялся на фоне свежей, застегнутой на все пуговицы рубашки. На коленях у него лежал потрепанный кожаный портфель. Посматривая в окно, он сжимал и разжимал тонкие руки. К мочкам ушей прилипли маленькие пучки белых волос. Ворот рубашки свободно, словно оторвавшиеся от фундамента здания стены, висел на шее. Сидней заметила капли пота на его левом виске и над верхней губой.

Самолет неуклюже вырулил на взлетную полосу. Шум щитков на крыльях, занявших нижнее положение для взлета, казалось, успокоил старика. Он повернулся к Сидней.

— Это все, к чему я прислушиваюсь, — сказал он глубоким твердым голосом, пикантно растягивая слова, будто всю жизнь провел на юге.

Сидней с любопытством взглянула на него.

— Как вы сказали?

Он указал на маленькое окошко.

— Всегда проверяю, установлены ли на крыльях эти проклятые щитки, а то эта штука не оторвется от земли. Помните тот самолет в Дее-тройте? — Он произнес так, словно Детройт состоял из двух слов. — Проклятые пилоты забыли правильно установить щитки, и на самолете погибли все, кроме той маленькой девочки.

Сидней посмотрела в окно.

— Думаю, пилоты хорошо помнят тот случай, — ответила она. Про себя она вздохнула. Меньше всего ей хотелось сидеть рядом с нервным попутчиком. Сидней вернулась к своим запискам, быстро пробегая пункты предстоящей презентации. По рядам прошли бортпроводники и заставили всех запихнуть свои вещи под кресла. Когда те вернулись с еще одной проверкой, Сидней засунула бумаги в портфель и положила его под передним креслом. Она смотрела через окно на темные неспокойные воды Потомака. Стаи чаек рассыпались над водой, издалека напоминая кружащиеся в воздухе клочья бумаги. Командир четким голосом объявил через внутреннюю связь, что следующим взлетит их самолет.

Через несколько секунд он мягко оторвался от земли. Сделав левый вираж, чтобы обойти запретную зону над Капитолием и Белым домом, самолет стал набирать крейсерскую высоту.

После того, как на высоте двадцати тысяч футов полет выровнялся, появилась тележка с напитками. Сидней взяла чашку кофе и обязательный кулек соленых орешков. Ее пожилой сосед отрицательно покачал головой, когда спросили, что он будет пить, и с тревогой продолжал смотреть в окно.

Сидней наклонилась и достала из-под кресла портфель, собираясь немного поработать. Она уселась на свое место и взяла из портфеля бумаги. Просматривая их, она заметила, что старик все еще не отрывается от окна. Его хрупкое тело напрягалось, когда самолет поднимался или опускался, очевидно, он ожидал услышать какой-нибудь необычный шум, предвещающий катастрофу. Вены на шее у него туго натянулись, руки сжали подлокотники. Обычное состояние, не так уж редко встречающееся у истеричных людей. Черты ее лица смягчились. Нелегко жить в страхе. Мысль о том, что лишь ты один испытываешь страх, осложняет все. Она протянула руку, мягко дотронулась до его локтя и улыбнулась. Он оглянулся и смущенно улыбнулся, его лицо слегка покраснело.