Дэвид Балдаччи - Тотальный контроль

Либерман всегда берег себя. Регулярно занимался спортом, никогда не курил и не пил, соблюдал диету. А теперь ему, в шестьдесят два года сохранившему моложавый вид, не суждено дожить до шестидесяти трех. Такой сонм специалистов предрекал ему неизбежную смерть, что даже огромная воля Либермана к жизни наконец дала сбой. Но он не уйдет просто так, у него на руках оставалась еще одна карта. Ее надо разыграть. Он улыбнулся, неожиданно осознав, что неминуемая смерть предоставляет ему немыслимую при жизни свободу действий. Действительно, разве не ирония судьбы в том, чтобы человек с такой выдающейся карьерой закончил свой путь столь недостойным образом. Однако, когда он уйдет, волны, вызванные шоком от его поступка, будут стоить того. Какая ему теперь разница? Он вошел в маленькую спальню и на мгновение задержался перед фотографиями на письменном столе. Слезы навернулись на его глаза, и он быстро вышел.

Ровно в пять тридцать Либерман покинул квартиру и на маленьком лифте спустился на улицу, где у края тротуара с выключенным двигателем стояла «Краун Виктория» с правительственными номерными знаками, сверкающими в свете уличных огней. Шофер быстро вышел из машины, открыл дверцу и придерживал ее, пока Либерман не сел. Водитель почтительно коснулся фуражки, приветствуя своего высокого пассажира, и, как всегда, его старания остались без внимания. Через несколько мгновений машина скрылась из виду.

Примерно в то же время, когда машина Либермана выехала на кольцевую дорогу, в международном аэропорту Даллеса из ангара выкатили реактивный лайнер «Маринер Л500», чтобы подготовить его к беспересадочному полету до Лос-Анджелеса. Когда завершился технический осмотр, самолет длиной в 155 футов начали заправлять горючим. По субдоговору эту операцию выполняла компания «Уэстерн Эйрлайнс». Машина с топливом, приземистая и громоздкая, застыла под правым крылом. На «Л500» баки с горючим находились в крыльях и фюзеляже. Распределительный щит подачи топлива, расположенный под крылом на расстоянии одной трети от фюзеляжа, опустился на землю, и длинный шланг змеей поднимался вверх, исчезая внутри крыла самолета, где он был привлечен к клапану заправки. Через этот единственный клапан посредством ряда трубопроводов заполнялись все три бака. Одинокий оператор в толстых перчатках и грязном комбинезоне следил за шлангом, пока высокооктановая смесь заполняла бак. Оператор спокойно взирал на все возрастающую суету вокруг самолета: загружалась почта, различные товары, тележки с багажом пробивались к аэровокзалу. Убедившись, что за ним не наблюдают, оператор воспользовался одной рукой, чтобы неторопливо распылить вокруг открытой части топливного бака какое-то вещество из пластикового контейнера. Металл в этом месте стал поблескивать. Если присмотреться повнимательнее, то обнаружилось бы, что на поверхности металла появилось помутнение. Но никто не обратит внимания на это. Даже дежурный офицер, совершающий обходы перед взлетом, никогда не обнаружит этот маленький сюрприз, затаившийся внутри огромной машины.

Оператор вложил небольшой пластиковый контейнер в глубь одного из карманов комбинезона. Из этого кармана он извлек изящный прямоугольный предмет и засунул его внутрь крыла. После заправки шланг погрузили на машину, а распределительный щит вернули на место. Машина-заправщик подъехала к другому самолету. Человек оглянулся на «Л500» и продолжал работать. По графику его смена заканчивалась в семь утра. Он не собирался задерживаться ни на минуту дольше.

«Маринер Л500» весом в 200 000 фунтов оторвался от взлетной полосы и, легко прорезав слой облаков, взмыл в утреннее небо. «Л500» с двумя рядами сидений и парой двигателей Роллс-Ройса был самым совершенным из ныне летающих самолетов гражданской авиации.

Рейсом 3223 летели 174 пассажира и семь членов экипажа. Пока самолет быстро набирал крейсерскую высоту, равную 35 000 футов, оставляя внизу пейзажи сельской местности Вирджинии, большинство пассажиров с газетами и журналами в руках поудобнее устраивались на своих местах. Бортовой навигационный компьютер вычислил, что самолет преодолеет расстояние до Лос-Анджелеса за пять часов и пять минут.

Один из пассажиров в салоне первого класса читал «Уолл-Стрит Джорнэл». Рука перебирала густую серую бороду, живые большие глаза пробегали по страницам с финансовой информацией. На некотором удалении отсюда спокойно сидели пассажиры туристского класса, некоторые сложив руки на груди, некоторые прикрыв глаза, некоторые читая. Одна старая женщина в правой руке сжимала четки, ее губы беззвучно шептали знакомые слова.

Когда «Л500» достиг 30 000 футов и лег на курс, через громкоговоритель раздался голос командира корабля, произносившего обычные в таких случаях приветственные слова, в то же время бортпроводники занимались своим привычным делом, которое скоро будет прервано.

Все повернули головы, когда по правую сторону самолета вспыхнуло красное пламя. Сидевшие рядом с окнами правого борта с ужасом смотрели, как гнется крыло, разрывается обшивка, выскакивают вон заклепки. Не успело пройти и нескольких секунд, как почти все правое крыло отвалилось, унося с собой двигатель. Разорванные в клочья гидравлические приводы и кабели, словно вздувшиеся вены, мотались в потоке страшного встречного ветра, а топливо из треснувшего бака заливало фюзеляж.

«Л500» тут же завалился на левый бок и перевернулся, превратив салон в руины. Пока полностью потерявший управление самолет несся по небу, словно выдернутое бурей перекати-поле, все живое внутри фюзеляжа вопило в предсмертном ужасе. Пассажиров срывало с мест. Для большинства это становилось последним падением в жизни. Раздавались крики боли, когда мощная струя воздуха, срывая с мест тяжелые предметы багажа, швыряла их в салоне и сталкивала с живой плотью.

Рука старой женщины раскрылась, и четки соскользнули на пол, которым теперь стал потолок перевернувшегося самолета. Ее глаза широко раскрылись, но не от страха. Ей повезло. Роковой сердечный приступ избавил ее от последних, заполненных ужасом минут.

Двухмоторные коммерческие авиалайнеры способны продолжать полет, если отказывает один двигатель. Однако никакой самолет не в состоянии лететь на одном крыле. Лайнер, совершавший рейс 3223, не могло спасти даже чудо. «Л500» наклонился носом к земле и вошел в смертельную спираль.

В то время как поврежденный самолет, словно пронзающее вату копье, устремился вниз через затянутое облаками небо, два члена экипажа из последних сил пытались укротить его с помощью рычагов управления. Не зная истинной причины катастрофы, они тем не менее хорошо понимали, что жизнь всех висит на волоске. Отчаянно пытаясь подчинить самолет своей воле, два пилота тихо молили Бога, чтобы во время непредотвратимого падения не столкнуться с другим самолетом. «О, Боже мой!» — Командир корабля, не веря своим глазам, уставился на высотомер, стрелка которого с бешеной скоростью приближалась к нулю. Ни самая совершенная авиационная электроника в мире, ни высочайшее летное искусство пилотов не могли поколебать ужасную истину, вставшую перед пассажирами искалеченного и непослушного летательного аппарата: всем суждено погибнуть, и очень скоро. И как это бывает во время большинства воздушных катастроф, обоим пилотам предстоит покинуть этот мир первыми. Остальные лишь на долю секунды переживут их.