Иван Жагель - Кто убьет любимую?

— А моральный ущерб? — уже вполне миролюбиво пробурчал владелец «Лады».

Есехин подумал, что после общения с этим человеком моральный ущерб следовало бы возмещать им самим. Однако затягивать выяснение отношений ему не хотелось, поэтому он вытащил еще одну купюру.

Инцидент был исчерпан и, давясь от хохота, Дмитрий и Варя направились в магазин. И уже переключившись вроде бы на другое, — выбирая продукты, советуясь, что им взять, расплачиваясь в кассе, — они вдруг встречались взглядами и опять начинали смеяться, привлекая внимание окружающих.

— Замечательный случай произошел с нами сегодня. Главное, очень символичный, — философски заметил Есехин, когда, погрузив покупки на заднее сидение, они отъехали от магазина. — Удивительно лишь то, что, полностью поглощенные друг другом, мы еще не устроили какую-нибудь всемирную катастрофу или пожар на пол-Москвы. Но добром для нас и для окружающих все это не кончится.

— Ты боишься? — спросила Варя, внимательно посмотрев на него.

— Пожалуйста, смотри на дорогу! А то катастрофу мы устроим прямо сейчас, — заметил Дмитрий.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Нет, ничего я не боюсь. Иначе сбежал бы еще из Турции. Сразу после нашего поцелуя на краю обрыва.

— Но тебя все же что-то беспокоит…

Он помедлил, словно решая, стоит ли говорить.

— Для меня уже совершенно очевидно, что назад дороги нет, — наконец сказал он. — Даже если бы я попытался вернуться в свое спокойное, размеренное прошлое, теперь это просто невозможно. Я все время буду думать о тебе. Но, как любому человеку, а тем более профессионально занимающемуся финансами, мне любопытно: какую цену нужно заплатить за эти перемены в моей жизни.

Варя промолчала. Она достала из бардачка и надела черные очки. Возможно, потому, что сквозь низкие осенние облака вдруг пробилось солнце, разбрызгав по лужам ослепительные искры. А возможно, Варя уже знала интересующую Дмитрия цену и не хотела, чтобы она отразилась в ее глазах. Подробная калькуляция могла потрясти человека даже с самыми крепкими нервами.

Квартиру Есехин снял в одном из двух симметрично расположенных домов, полукругом охватывавших площадь Гагарина. Очевидно, архитектор задумывал этот ансамбль, как своеобразные ворота, через которые можно было въехать в Москву. Но теперь граница города отодвинулась километров на двадцать, на площади возникла гигантская дорожная развязка, и полукругом стоящие здания стали похожи на воронку, втягивавшую сплошной поток автомобилей.

От Большого Каменного моста до площади Гагарина Дмитрий и Варя домчались буквально за десять минут. Близость к центру относилась, безусловно, к числу существенных достоинств этой квартиры. Но она была маленькая — всего одна комната, кухня и ванна — и давно не знавшая ремонта.

Пожалуй, Дмитрий поспешил, отдав ее хозяевам арендную плату за три месяца вперед. Тем более что это была первая квартира, показанная представителем риэлтерской фирмы. Однако ему так хотелось избавить себя и Варю от визитов в гостиницы, блужданий по городу, поездок на дачу, где они оба чувствовали себя не очень комфортно, все время ожидая незваных гостей, что он не стал долго выбирать.

К счастью, непрезентабельный вид этого скромного жилища Варю совсем не расстроил. Даже наоборот: войдя в прихожую, она в каком-то счастливом порыве обняла и поцеловала Дмитрия, явно воспринимая все происходящее, как забавное приключение, к чему так склонна была ее натура.

Потом Варя пошла по комнатам, детально исследуя все, что в них было: заглянула в платяной шкаф, в холодильник, проверила газовую плиту, краны и даже спустила воду в унитазе — в ней явно проснулась хозяйка. Закончив знакомство с квартирой, она решительно сняла платье и надела длинную, на несколько размеров больше, белую майку, специально захваченную для уборки.

— За дело! — бросила она боевой клич и стала разбирать пакеты с мылом, порошками и пастами.

Есехин получил задание выдраить ванную, а Варя перемыла все на кухне, протерла полы, по-своему переставила нехитрую мебель в комнате. Впрочем, уборку они чередовали с занятиями любовью. Вначале Варя спровоцировала Дмитрия, вытирая подоконник. Сексуальными подвигами закончились у них и поиски нового места для дивана. И, наконец, уже после уборки они сделали это, забравшись под душ.

Когда же Дмитрий и Варя оказались в постели, на чистых простынях, — то есть там, где большинство людей их возраста как раз и занимаются любовью, — сил осталось лишь на то, чтобы тихо лежать, прижавшись друг к другу.

В ранних осенних сумерках контуры всех предметов в комнате стали размываться. На стене, прямо напротив дивана, темным пятном висела репродукция известной картины Левитана, на которой еще полчаса назад можно было разобрать ржаное поле и могучую сосну. На столе, после празднования новоселья, осталась недопитая бутылка вина, два бокала и несколько тарелок — с семгой, помидорами и хлебом.

— Надо бы позвонить и узнать, как там Машка, — сказала Варя, но не сдвинулась с места. — Я совсем потеряла совесть: каждый день прошу маму побыть с ней… — А потом без всякой связи добавила: — Это первый наш дом.

Она уже неоднократно провоцировала его на откровенный разговор. Дмитрию очень не хотелось в очередной раз выяснять отношения, и он оставил ее слова без ответа.

— Мы, как дети, играем в семью, — вздохнула она.

И в этот раз Есехин промолчал.

— Если когда-нибудь у нас будет общая спальня, — продолжала Варя подначивать Дмитрия, — то я куплю точно такую же репродукцию и повешу над кроватью. На память об этом дне.

— Странная идея — Левитан в спальне, — попытался максимально нейтрально отреагировать Дмитрий.

— Во всяком случае его присутствие в моей спальне легче представить, чем твое, — Варя отвернулась к стене.

— Послушай, ты опять за свое… — потянул он ее за плечо. — Неужели для тебя все так просто?! Я тоже хочу быть с тобой, но никак не могу привыкнуть к мысли: чтобы стать счастливым, я должен сделать несчастным другого человека.

— Ты имеешь в виду свою жену?

— Да.

— Ну, милый, тебе придется выбирать: или ты сделаешь несчастной ее, или — меня! — отчеканила Варя. — Конечно, я говорю неприятные для тебя вещи, однако компромиссы здесь невозможны. В любом случае ты разобьешь кому-то сердце. Тут нельзя обойтись без жертв.

Ее жесткие интонации немного покоробили Есехина. Но еще более неприятно было услышать ту дилемму, о которой он в последнее время тщательно избегал думать.

— Ты — рискованная женщина, — усмехнулся Дмитрий.

— Почему ты так решил?

— Мы знакомы с тобой меньше трех месяцев, но ты спокойно ставишь это на кон против пятнадцати лет моей жены. И нисколько не сомневаешься, что выиграешь у нее. Ты даже не хочешь немного подождать, чтобы действовать наверняка.