Линн Шоулз - Апостолы Феникса

— Вернемся к Тамерлану. Интересный тип. Он провел свои армии по Центральной и Западной Азии, истребляя все на своем пути. При этом он пытался поддерживать искусство и литературу. Он был гением войны и любил играть в шахматы, чтобы улучшить свое мастерство в тактике.

Сенека запила рыбу глотком коктейля.

— Все это интересно, но я боюсь, что любые связи между ним и Монтесумой будут притянуты за уши. Вы упомянули две пустых могилы. Чья вторая?

— Я вообще не уверен, что эти вещи связаны между собой. Это просто наблюдение. Помните сюжет в новостях, месяц назад или около того, об акте вандализма в Лондоне, в Вестминстерском аббатстве?

— Действительно, что-то припоминаю. Это о том, что могила королевы Марии была разрушена? Она же Кровавая Мэри, как коктейль.

— Верно, хотя я еще слышал, что коктейль назвали в честь официантки Мэри, которая работала в баре «Ведро крови» в Чикаго. Разные есть версии. Но большинство связывает название с королевой Марией. И не без оснований. Мария была католичкой, а прозвище получила за преследование протестантов во время своего пятилетнего правления. Немало людей было сожжено на костре, включая архиепископа Кентерберийского и епископа Лондона.

— И на ее могиле был акт вандализма. А в чем связь?

— У меня есть приятель в Скотланд-Ярде, время от времени я прошу его помочь, проверить мои домыслы. Вчера я ему позвонил и подробно расспросил, что случилось с могилой. Видимо, из соображений безопасности публике не сообщили, что могила была вскрыта и останки исчезли. Подробности не разглашались, потому что боялись беспорядков. Если власти не могут защитить могилу бывшей королевы Англии в Вестминстерском аббатстве, то могут ли они защитить Великобританию?

— Что же случилось на самом деле?

— Мария лежит в одном склепе со своей сводной сестрой, королевой Елизаветой I. Гробницу взломали, останки Марии похитили. Кости Елизаветы не тронули.

Минуту Сенека молча ела.

— Я не знаю, действительно ли эти события как-то связаны или у меня просто разыгралось воображение. В конце концов, я зарабатываю на жизнь вымыслом.

— Не вижу явной связи между Тамерланом, королевой Марией и Елизаветой Батори. И как сюда вписать Монтесуму?

— Сперва я тоже не видел связи. Потом мне пришло на ум, что у них есть еще одна общая черта, кроме того, что их останки похитили.

Теперь настала очередь Сенеки положить вилку и ждать, когда он продолжит.

— Все они, каждый на свой лад, массовые убийцы. Монтесума на торжественном открытии своего храма за четыре дня принес в жертву более восьмидесяти тысяч человек. Тамерлан за время своих военных кампаний истребил около семнадцати миллионов. Елизавета Батори убила больше шестисот девушек и молодых женщин. Это дало ей титул самой результативной женщины — серийной убийцы всех времен. И королева Мария, пусть по числу жертв и бледнеет в сравнении с остальными тремя, но все равно впечатляет. Она отправила на костер более трехсот протестантов и вошла в историю под крайне выразительным прозвищем.

— Вы заносите Монтесуму, Тамерлана и Марию в ту же категорию? Они ведь не были серийными убийцами, как Батори.

— Да, но они все совершали массовые убийства, неважно, как на это смотреть. Мотивы у них были разные, а результат одинаковый.

— Но в случае с Монтесумой надо учитывать культуру того времени.

Мэтт отпил «Маргариты» и посмотрел на нее поверх покрытого кристалликами соли края бокала.

— Это надо учитывать для всех четверых, не только для Монтесумы. Во всех случаях то, что ими двигало, с их точки зрения, их оправдывало. Тут не важно, что праведно на наш взгляд.

— Допустим, это станет моим следующим сюжетом. Если я займусь им, это может помочь мне выследить убийц Даниеля? Я не успокоюсь, пока не добьюсь этого, — на секунду она посмотрела на море, потом опять на Мэтта. — Это поддерживает меня. Только ради этого я встаю по утрам, чтобы найти тех, кто убил Даниеля. — Она откинула волосы назад, как бы собираясь с мыслями. — Так, я могу рассказать про этих четырех массовых убийц моему редактору и поставить тот же философский вопрос, который мы сейчас обсуждали.

Мэтта поразила ее решимость.

— Их можно будет сравнить с современными мировыми лидерами, тиранами и фанатичными радикалами. Это имеет смысл — хотя бы как материал для статьи.

— Попробовать-то уж точно можно.

— Извините. Пожалуй, мы слишком много говорим, еда остывает. Так что давайте есть.

Немного погодя они опустошили тарелки, вернулся официант, и Мэтт настоял на том, чтобы оплатить счет. Потом он встал, подошел к Сенеке и поддержал спинку ее стула, пока она поднималась.

— Спасибо, что приехали и составили мне компанию, — сказал он. — Я очень хотел, чтобы вы так же заинтересовались этими историями о пустых могилах, как я. А я рассчитываю использовать их в следующей книге.

— А знаете, вы очень меня поддержали после взрыва в Мехико. Ради одного этого стоило сюда приехать. И я нашла в вас нового друга. Можно, я позвоню вам, если найду что-нибудь еще?

— Я буду очень рад. — Когда они подошли к парковке, он думал: «Хорошо бы она позвонила, исцелив душу после недавней трагедии». Ему хотелось увидеть ее снова, но сейчас было не время говорить об этом. Зато можно пригласить ее на обещанную лодочную прогулку.

— Давайте продолжим разговор на воде? В такую ночь в океане будет действительно хорошо, бухту освещают только звезды. Немного ветрено, но мы можем спрятаться за островом с мангровыми зарослями, чтобы сильно не качало.

— Было бы мило, Мэтт, но… — Сенека неожиданно остановилась. «Да он что, издевается? Господи боже, ну почему б ему не оставить меня в покое?»

— Что такое? Что случилось?

Сенека, не ответив, направилась к внедорожнику «мерседесу» с оранжевыми противотуманными фарами.

1981, Вашингтон, округ Колумбия

— Неважно, что там говорят, я действительно на нем летал. — Рональд Рейган указал на аэроплан братьев Райт. Толпа разразилась хохотом.

Гровс наблюдал за президентом, стоя сбоку от сцены, с расстояния пятидесяти футов. Рейган провел рукой по белой, сильно накрахмаленной рубашке от шеи к животу. «Похоже, новому президенту удобнее в сапогах и джинсах, чем во фраке», — подумал Гровс. Он взглянул на собственные сияющие лакированные черные туфли и смокинг и тоже заскучал по сапогам со шпорами. При всем успехе, которого они добились, оба в душе оставались простыми ковбоями.

Президент и миссис Рейган приветствовали плотную толпу любителей сборищ, собравшуюся в Национальном Аэрокосмическом музее — одном из девяти инаугурационных залов столицы.

Гровс подумал, что Рейган сейчас пьян от счастья. И неудивительно. Несколько часов назад он стал сороковым президентом Соединенных Штатов, а чуть погодя получил сообщение, что пятьдесят два американца, которых держали в заложниках в Иране последние четыреста сорок четыре дня, освобождены. Это был великий день для Рональда Рейгана и всей Америки.