Кристофер Эйтс - Черный мел

Чад представил, как Длинный топчется за дверью и подслушивает происходящее после его ухода. Что же понравилось Длинному? Ничего, кроме молчания. Десять секунд, двадцать… Чад представил, как тот разворачивается и несется вниз по лестнице, перескакивая через две ступеньки.

XXII(iv).Первые месяцы в Питте стали для Чада новой эпохой. Один семестр — восемь недель, самые лучшие дни его жизни. Сначала он злился на Эмилию, ведь по ее предложению Игру отложили, но досада быстро прошла. Эмилия оказалась права: и в самом университете, и в городе нашлось много интересного. И хотя Чад с нетерпением ждал начала Игры как нового приключения, но предложения Эмилии обладали своим очарованием. Один или два дня в неделю она брала бразды правления в свои руки. По ее инициативе они осматривали старомодные и изящные деревушки Оксфордшира, гуляли по полям или шли в Ботанический сад. Иногда кое-кому не хотелось смотреть матч по регби или гулять по лесу. Но Эмилия умела убеждать. Дело было не столько в самом регби, сколько в том, чтобы вместе стоять на трибунах и пить горячий пунш из термоса. На опушке леса красовался паб семнадцатого века. И хотя Чад тоже кривился для виду, в глубине души он радовался всякий раз, когда Эмилия вытаскивала их из Питта в очередную экспедицию.

Утром они ходили на лекции, а после обеда или вечером собирались вместе, обычно ни о чем не договаривались заранее. Подтягивались по одному в любые излюбленные места. Встречались в комнате Джолиона, в баре на кампусе Питта, приходили в столовую на ужин. Или сидели на лужайке под старым деревом — там обычно их ждала Дэ с книгой. Она читала на траве почти до самого конца Михайлова семестра, до наступления суровой зимы. По ночам они всюду ходили вместе, как труппа странствующих актеров, и вносили оживление туда, куда попадали. Они часто посещали вечеринки, бары, концерты. И странные университетские дискотеки, которые на местном жаргоне назывались «танцульками».

Тот семестр был полон восторженных радостей. И Чаду казалось — он совершенно случайно подружился с самыми лучшими в мире людьми. Всем им тогда так казалось. Они все были так молоды!

XXII(v). — Чад, что ты делаешь на Рождество? — спросил Джолион, убрав тарелки и разлив чай.

Каждую субботу Чад завтракал у Джолиона, тот неизменно варил яйца. А потом они до обеда листали газеты и читали друг другу вслух то, что в них понравилось.

— Я должен был поехать домой, — ответил Чад, беря газету с невозмутимым видом и расстилая ее на коленях. — Но из-за траты на залог за Игру мне поездка домой не по карману. Все остальные американцы улетают, поэтому общежитие будет в моем распоряжении… — Он глотнул крепкого чая. — Правда, мама огорчится. Плохо, что меня не будет дома на День благодарения.

— Может, поедешь ко мне в гости? — предложил Джолион. — Давай побродим по Лондону. Побудем с моей матерью всего неделю, на Рождество, или дольше, если захочешь. Я покажу тебе нашу жизнь здесь.

Чад осторожно разжал пальцы, судорожно сжимавшие газету, и сказал:

— Джолион, я не хочу навязываться. Что подумает твоя мама?

— Я ее уже спросил, — сказал Джолион. — Ей не терпится с тобой познакомиться.

XXII(vi).Восьмая, и последняя неделя семестра стала временем праздников. С каштанов опали листья, приближалось Рождество. Их окутывала атмосфера дружбы и туманных утренников. Прохладные дни тянулись медленно. Ночи пролетали быстро от тепла, дружбы и звенящего смеха. В середине седьмой недели Маргарет Тэтчер подала в отставку с поста премьер-министра, и Чад порадовал друзей, напомнив, что ее отставка совпала с Днем благодарения. Он отказался разделить с соотечественниками традиционную индейку, а пошел с друзьями праздновать в бар, где они провозглашали начало новой эры и без конца поднимали тосты. По такому случаю в бар набились почти все студенты Питта, было даже шампанское, по крайней мере игристое. В конце ночи Чад вскочил на табурет и прокричал:

— С Днем благодарения! Всех с Днем благодарения!

Кто-то поставил в музыкальном автомате «Нью-Йорк, Нью-Йорк» в исполнении Фрэнка Синатры, и Чада подняли на плечи. Все пели и пили за него, а он, радостный, сидел наверху и дрыгал ногами в такт музыке.

Маргарет Тэтчер, которую Эмилия называла не иначе как «Сатана в юбке», официально оставалась в должности еще неделю. А в среду последней недели семестра она покинула резиденцию на Даунинг-стрит, 10, и Джолион снова устроил вечеринку, на сей раз у себя в комнате. В тесном пространстве, не больше боксерского ринга, толкались человек двадцать, а то и тридцать. Все пили текилу из бутылки. Скоро решили устроить состязание, кто больше выпьет. Чад сдался последним, он подбежал к окну, и его вывернуло на старинные камни. Дэ принесла свой проигрыватель и старую пластинку с саундтреком из «Волшебника страны Оз» в бумажном конверте. Всю ночь они снова и снова проигрывали одну и ту же песню «Дин-дон! Ведьма умерла!» — и все пылко подпевали.

Когда вечеринка почти закончилась и злая ведьма умерла в последний раз, Чад высунулся из окна. В комнате остались только они шестеро, ставшие самыми близкими друзьями. Снизу, с узких улиц, до них доносились пьяные голоса, студенты колобродили всю ночь.

Чаду показалось, во рту у него что-то вроде муслина, но, несмотря на это, он чувствовал себя замечательно. Его Михайлова эпоха. Возврата не будет. По крайней мере, Чад постепенно освобождался от той части себя, от которой он всегда страстно мечтал отделиться. К добру или к худу.

XXIII(i).Прочитав последние пять глав, я обнаруживаю записку, которую, кажется, сам себе написал, чтобы не забыть. Тут же бросаюсь искать свои кроссовки. Оказывается, на белом мыске одной я написал несмываемым фломастером слово «ГУЛЯТЬ», на другой — «ПОЛДЕНЬ». Я без труда расшифровываю мнемоник — так бывает почти всегда. Накрываю кроссовки тарелкой и думаю о своих успехах.

Все продвигается очень хорошо. Сегодня утром, за завтраком, я помахал соседу напротив. Я даже первым с ним поздоровался. Видите, какими семимильными шагами я иду вперед? Прогулки, приветствия, рассказ, который течет плавно и свободно.

Все пункты утреннего распорядка выполнены, и дописана еще одна глава, и вот я выпиваю два из четырех сегодняшних стаканов воды.

XXII(ii).Не забыть: я должен пить больше виски. Вода — вещь неплохая, но жизнеутверждающий стаканчик виски всегда идет на пользу.

XXIV(i).Они вошли в комнату по порядку: сначала Длинный, за ним Средний, потом Коротышка.

Обычно они посещали Игру только по одному. Но в тот первый день, в первое воскресенье рождественского семестра, явились все трое, как важные сановники на открытие какого-нибудь международного мероприятия.