Елизавета Воронина - Олеся. Сожженные мечты

– Понимаете, – напомнил Плахотнюк. – На «вы» со мной надо.

– Не имеет значения. Смотри, сержант…

– Господин сержант. Или товарищ.

– Ой, какой ты господин мне! У нас нету господ… Ладно, надо мной нету господ. И ты мне пока не товарищ. Хочешь стать товарищем? Другом? Братом? Без проблем, сегодня же порешаем ! Мне нужны товарищи в милиции, толковые ребята. Лады, подружимся, сержант?

Плахотнюк оглянулся на своих коллег, свидетелей разговора. Их было трое, сама же беседа – если это можно так назвать! – происходила в дежурной части, за закрытыми дверями. В журнал задержанных решили пока не записывать, по обоюдному согласию сторон: вдруг полуголый сосунок и впрямь окажется сыном Николая Грекова…

– Документы покажи, – потребовал Плахотнюк.

– Откуда он тебе их достанет? – хохотнул сержант Дорош.

Смешок получился искусственным, натянутым: напряжение висело в воздухе, прояснить ситуацию с личностями задержанных очень хотелось. Проблема сейчас состояла в том, что никто из дежурных в отделении не рисковал брать на себя ответственность и звонить начальству – без него с такими, как Крутецкий, разобраться практически невозможно.

Чувствуя, что ночное приключение имеет шанс закончиться для них хорошо, Игорь окончательно осмелел.

– Хлопцы, наши личности установить – как два пальца об асфальт. Только, говорю вам, ничего это не даст. Чтобы возбудить какое-то там дебильное дело, должны быть потерпевший и заявление. Артуро, ты потерпевший?

– Не-а, – старательно замотал головой Греков.

– И заявление писать не будешь?

– Не-а.

– Матушка твоя жаловаться на сынка станет?

– Не-а.

– Ну, а за разбитое стекло вам заплатят. Все, мужчины, проблема снята?

Милиционеры снова переглянулись.

– Шустрый какой, – проговорил сержант Плахотнюк. – Получается, там дело семейное вроде как и вы сами все уладите? Между собой?

– А то! Правильный ход мыслей, господин сержант!

– Пусть так, – кивая, Плахотнюк в который раз оглянулся на товарищей, призывая их в свидетели. – Пускай, по этой линии нам, получается, геморроя меньше. И не надо оно нам, по большому счету.

– Не надо, – согласился Крутецкий. – Все-таки профессиональная подготовка нашей милиции на высоком уровне.

Он уже откровенно издевался. И если другой на месте Плахотнюка со скрипом нашел бы решение, не выталкивающее на опасную территорию, то сержанту подобное решение претило. Не то чтобы он был очень уж порядочным милиционером. Нет, таким же, как все, – за десять лет службы успел втянуться в систему, слиться с ней, стать ее частью и до предела отточить инстинкт самосохранения. Только сейчас не он сам принимал важное решение – обстоятельства вынуждали понимать слова этого пьяного полуголого наглеца как руководство к действию.

Именно это «завело» сержанта Плахотнюка: так он объяснит позже свой поступок.

– Хорошо, – сказал он. – Допустим. Друг к другу у вас вопросов нет. Значит, и нам тут нечего пыжиться. Остается один не снятый вопрос. Один-единственный.

– Какой? – вскинул брови Крутецкий. – Озвучивайте – решим и снимем.

– Вы бухие оба. Экспертиза даже не нужна. Сам видел, как распивали виски на капоте.

– Оформляйте явку с повинной, – оскалился Игорь. – Каюсь – выпили. У меня сегодня маленький праздник. Не хватило. Магазин закрыт. Охранник в тему не вникает. Ну, похулиганили малехо. Думаете, приятно будет с родителями вопросы решать? Хуже, я вам скажу, чем с милицией. Особенно с учетом моего папы…

– При чем тут папа, если ты ехал пьяный? – Сержант Плахотнюк вполне осознанно стал заводиться.

– Как бы я пошел такой, прикинь? – Игорь продолжал развлекаться. – Слушай, я понял! Артуро, я просек – вы штраф хотите! Слава богу, денежку я взял, на штраф хватит! У вас, вы во время обыска забрали. Договоримся?

– Знаю, что кошелек твой у нас, – подтвердил сержант Плахотнюк. – И тебе, уважаемый , его отдадут. Не в кошельке дело – ты нарушил. И это уже, заметь, не личное дело и не семейный междусобойчик.

– Слушайте, вы что тут – ГАИ? – взвился Крутецкий. – «Нарушил», «нарушил»… Ни одного калеки на дорогах нет, даже муравья не переехали… я так думаю. Короче, на штраф наездили, согласен. Готов понести финансовое наказание. Оформляйте с квитанцией, раз так сильно хочется наказать. Если с квитанцией – это даже не взятка, все по закону. Видите, у нас же тут откровенный разговор. Все свои, правда?

Сержант Плахотнюк потер ладонью подбородок, явно переживая внутреннюю борьбу, никому из присутствующих не понятную. Похоже, он все же принял решение. И, судя по выражению лица, непростое. У Крутецкого зародились смутные подозрения: сержант задумал нечто такое, что вряд ли понравится обоим задержанным.

– Значит, так… – Голос Плахотнюка звучал глухо, он выдержал паузу, повторил: – Так, значит… Раз вы и ваши родители друг к другу претензий предъявлять не собираетесь, то и заявлений не будет. Получается, заявлений никто не напишет. И для нас, честно вам скажу, это неплохо. Мороки меньше. Однако, хлопцы, вы нарушили закон. Нетрезвые за рулем, напали на охранника…

– Он тоже не будет в претензии!

– А ты не перебивай старших! – чуть повысил голос сержант. – Не надо старших перебивать. Катались пьяные, напали на охранника, разбили витрину магазина. Как минимум профилактическую беседу с вами обоими провести надо.

– Воспитывать? – Брови Крутецкого удивленно вскинулись. – Занудные вы люди. Хочется мозги компостировать? Лекция на тему «что такое хорошо, а что такое плохо»? Ладно, пускай, послушаем. Может, новенькое что для себя узнаем. Послушаем и разойдемся, лады?

– Насчет мозгов я не уверен.

– Что – не уверен?

– Что они у вас есть. Особенно у тебя, Крутецкий. Раз родители не донесли до тебя элементарных вещей через мозги – попробуем через жопу. Может, так получится.

Произнося это, сержант Плахотнюк задрал форменную рубашку, расстегнул тяжелый кожаный ремень, рывком вытащил его из брюк. Артур Греков догадался обо всем на несколько секунд раньше, чем Игорь Крутецкий. Но вместо попытки хоть как-то повлиять на ситуацию, воззвать к благоразумию милиционеров, он зачем-то поднял руки вверх, на уровень плеч, и попятился к стене. Плахотнюк же решительно подошел вплотную к Игорю, легонько ткнул того кулаком в голый живот, а когда Крутецкий не столько от боли, сколько от неожиданности согнулся, сержант перехватил его рукой за шею, нагнул ниже, рывком подтащил к столу, резким движением уложил поперек, сметая какие-то бумаги.

– Э, ты что! – заорал, опомнившись, Игорь, даже рванулся, пытаясь освободиться. При этом дрыгнул ногами, с них соскользнули резиновые тапочки. Да только сержант за годы службы научился справляться и не с такими сусликами – держал крепко, даже играючи. Его товарищи наблюдали молча, лишь один выразил общее одобрение, захлопав в ладоши.