Елизавета Воронина - Олеся. Сожженные мечты

– Конечно-конечно, мы в прямом эфире! – Черепанов энергично закивал головой. Зрители снова захлопали, их поведение уже не на шутку раздражало Борташевича.

Между тем Ян Яковлев приосанился. Камера взяла его крупным планом.

– Можете считать мои слова официальным заявлением! – В его голосе зазвучали откровенно пафосные нотки. – Олеся Воловик добровольно поздно ночью пошла с тремя молодыми людьми, которых едва знала. Она познакомилась с ними в кафе. Имеющем, кстати, сомнительную репутацию так называемой «наливайки». Силу к девушке ни один из парней не применял. Зачем они шли в квартиру ночью – вопрос отдельный. Хотя напомню, опять же, показания самой жертвы: в киоске напротив один из парней купил презервативы…

– Да ты сам как презерватив! – опять выкрикнула Тамара.

Теперь ни ведущий, ни адвокат не повели бровью.

– …В квартире компания выпила. Это утверждает и мой подзащитный, и остальные. Организм Олеси Воловик плохо реагировал на водку. Ей стало нехорошо, она отключилась. Парни испугались, привели девушку в чувство и отправили из квартиры от греха подальше. Да, они поступили неправильно. Но за это не судят, а всего лишь порицают. Да, они на всю жизнь запомнят ту ночь. Они уже проклинают себя за то, что связались тогда с девчонкой. Однако у жизни нет функции обратной перемотки, друзья! Итак, Юрий, Игорь и Артур остались в квартире. А Олеся ушла в темную холодную ночь. Кого она встретила у подъезда, кто ее насиловал, душил и поджигал – разберется если не следствие, в чем я сомневаюсь, то уж точно – суд.

Как и предвидел Борташевич, зал в финале речи снова разразился дружными аплодисментами. Теперь уже даже не ожидая сигнала от ведущего. Яковлев чуть привстал, картинно поклонился. Камера переместилась на пунцовое от гнева лицо Тамары Воловик, и следователь Борташевич вдруг понял: дальше смотреть неинтересно. Позиция защиты ясна, озвучена миллионам людей, и если удастся пролезть с этим в лазейку…

Махнув рукой, Борташевич выключил телевизор, подхватил с кухонного стола сигареты и отправился на балкон.

После мартовских событий Крутецкие временно выехали из Кировограда. Инга жила то в загородном доме, то в киевской квартире мужа. Олег Несторович Крутецкий в родных краях не появлялся вообще, управляя ситуацией по телефону из столицы. Грековы, наоборот, никуда не уезжали. Более того, Алевтина Павловна даже не закрыла свои мини-маркеты, хотя в одном из них, где работал охранником Марущак, сразу после смерти Олеси кто-то разбил стекла. Милиция впервые на памяти Грековой решила остаться в стороне. Вот почему потерпевшая не потрудилась написать заявление – не видела в этом смысла. Просто оплатила новые стекла и удвоила охрану в каждом магазине – средства мужа, которого Алевтина Павловна поставила перед фактом, это позволяли. Однако встречи с адвокатами, которые сам Ян Яковлев окрестил военными советами, все равно проходили в Киеве, в одном из офисов Олега Крутецкого.

Сам он, будучи человеком не слишком публичным, старался в них не участвовать, полностью доверив это дело жене. Потому любое слово, любое мнение Инги следовало считать словами и мнением самого Крутецкого. Адвокат Игоря приезжал постоянно, однако все чаще отмалчивался, позволяя активному Яковлеву как адвокату Грекова озвучивать всюду, где только можно, позицию защиты. До сегодняшнего дня адвокаты Крутецкого и Грекова не слишком расходились во мнениях. Но теперь инициативу решил проявить сам Яковлев, она касалась исключительно Артура, потому Инга была приглашена чисто из вежливости – дабы не создалось впечатление, что защита Грекова, как и сами Грековы, действуют за ее спиной. Адвоката же Крутецкого вообще не приглашали: все равно семья расскажет ему о новом ходе защиты Грекова.

Однако сам назначивший встречу Ян Яковлев форсировать события не спешил. Угостившись кофе, он перебрал какие-то свои записи, после чего сказал:

– По моим данным, дело начнут слушать в конце июня.

– Да, – подтвердила Инга.

– В наших интересах закрытый процесс. Но сами понимаете, как сейчас там, – адвокат показал пальцем в потолок, – относятся к этой истории.

– Да, – снова подтвердила Инга.

– К тому же журналисты уже подняли волну. Клименко, ваш, кировоградский – тот вообще требует суда в прямом эфире. Чуть ли не на городскую площадь вынести трансляцию. Даже расписал, сукин сын, как такое технически возможно. И даже – сколько это стоит.

– Я читала, – кивнула Крутецкая. – Олег рассказывал, что такой ход даже рассматривался кем-то там , – теперь она кивнула в потолок. – Только решили таких крайностей не допускать. Процесс проведут открыто.

– На судью давят, – добавила Алевтина Грекова. – Откуда – не знаю, но мне намекнули – давят. Вы правильно сказали тогда, по телевизору: дело политическое.

– Конечно, выборы вон на носу, – согласился Яковлев. – Дело Воловик на особом контроле, там такие зубры – не прорвешься. Ваших парней захотели посадить – так их посадят. Если мы сами не подскажем тем, от кого это зависит, нужный и правильный ход для того, чтобы выйти из ситуации красиво.

– То есть?

– Оставить за решеткой того дегенерата, Марущака.

– Господи… – Алевтина Павловна привычным жестом стиснула виски, помассировала их. – Господи, боже мой, сколько раз думала, что общего может быть между таким… таким Марущаком и Артуром…

– Нашим мальчикам, милые дамы, следовало бы лучше выбирать себе знакомых и друзей, – назидательным тоном произнес адвокат, хотя вывод этот был не нов – Яковлев периодически повторял эту фразу. – Кстати, среди девиц тоже.

– Мы уже много раз говорили об этом, – сухо напомнила Крутецкая. – Вы ведь зачем-то позвали нас, причем срочно. Намекнули, что открылись некие новые обстоятельства…

– Да-да, – ответил Ян Яковлев поспешно, затем глотнул остывающего кофе, собираясь с мыслями. – Я человек прямой, потому извините, Инга, за напоминание… В общем, мы работаем командой, у нас общие интересы… Но когда есть возможность сделать для своего клиента больше, чем для остальных, я как юрист такой возможности не упущу.

– Что вы имеете в виду? – Крутецкая напряглась, чуть подалась вперед.

– Только то, что открытый процесс нам не нужен. Будь суд за закрытыми дверями, как случается при обычных обстоятельствах, я не опасался бы так за вашу, Алевтина Павловна, реакцию на мое предложение. Как и за реакцию самого Артура.

– Вы еще ничего не предложили, а уже интригуете, – заметила Грекова. – Это не по фэн-шую, как говорится…

– Конечно. Будем по фэн-шую. – Яковлев улыбнулся. – Начнем с того, почему ход, который я собираюсь предложить для Артура, неприемлем для Игоря. О Марущаке, думаю, мы не говорим… Дело в том, Инга, что ваш сын уже успел наговорить себе на серьезный срок заключения. Кто просил его во всех подробностях описывать ту отвратительную историю с девчонкой? Еще и собственные признания…