Клайв Касслер - Шпион

17 марта 1908 года

Вашингтон, округ Колумбия

Вашингтонская военная верфь спала, точно древний город, защищенный толстыми стенами и рекой. Старики-караульные расхаживали между электрическими часами-отметчиками, которые регистрировали их обходы фабрик, арсеналов, магазинов и казарм. За периметром поднимались по холму высокие темные дома, где жили рабочие. Холм увенчивали купол Капитолия и памятник Вашингтону, отблескивавший в свете полной, будто ледяной, луны. Прозвучал свисток. Выпуская облака пара и звеня колоколом, подошел поезд.

Часовые, моряки военно-морского флота США, открыли Северные железнодорожные ворота.

Никто не заметил Ямамото Кента, спрятавшегося под платформой из Балтимора и Огайо, которую локомотив заталкивал на верфь. Колеса платформы скрипели под тяжестью четырнадцатидюймовых броневых плит из пенсильванского Бетлехема. Тормозные отсоединили платформу на боковом пути, и локомотив попятился.

Ямамото опустился на шпалы и каменный балласт между рельсами. Он лежал неподвижно, пока не убедился, что никого рядом нет. Тогда он по рельсам прошел в лабиринт трехэтажных кирпичных зданий, в которых размещалась пушечная фабрика.

Огромное помещение освещалось лунным светом через высокие окна и огнем нескольких совместно работающих печей. Над головой прятались в тени передвижные краны. Громадные пятидесятитонные орудия для дредноутов лежали на полу, как сваленные ураганом стволы стальных деревьев.

Ямамото, японец средних лет, с прядью седины в абсолютно черных волосах, державшийся уверенно, целеустремленно двигался по маршруту часовых, разглядывая токарные станки, машины для изготовления нарезов и печи. Особое внимание он уделял глубоким ямам в полу, где собирались пушки и где на пятидесятифутовые трубы надевались стальные оболочки. У Ямамото было острое зрение, к тому же он побывал на аналогичных «экскурсиях» по заводам Виккерса и Круппа — по английским и немецким заводам, выпускавшим корабельное вооружение, — и орудийным заводам русского царя в Санкт-Петербурге.

На двери лабораторного склада, откуда доставляли материалы для инженеров и ученых, висел старомодный амбарный замок. Ямамото быстро открыл его. Внутри он осмотрел шкафы в поисках йода. Насыпал шесть унций блестящих сине-черных кристаллов в конверт. Потом на требовании с инициалами «А. Л.» — это были инициалы легендарного главного инженера орудийной фабрики Артура Ленгнера — написал «6 унций кристаллического йода».

В дальнем крыле просторного здания он увидел испытательный кессон, в котором специалисты-оружейники моделировали торпедные атаки, чтобы оценить действие подводных взрывов. Морские державы, затеяв международную гонку в строительстве современных боевых кораблей, лихорадочно экспериментировали с торпедами, начиненными ТНТ, но Ямамото обратил внимание, что американцы по-прежнему испытывают пироксилиновые снаряды. Отсюда он прихватил мешочек бездымного пороха-кордита.

Открывая шкафчик уборщика, чтобы украсть бутылку аммиачной воды, он, услышав, что приближается часовой, спрятался в шкафчике и пробыл там до тех пор, пока старик, шаркая, не исчез среди пушек. После этого Ямамото быстро и бесшумно поднялся по лестнице.

Чертежный кабинет Артура Ленгнера — мансарда, служившая мастерской специалистам, в чьей работе соединялись наука и искусство. Чертежи затворов и рисунки фантастических снарядов невиданной мощности соседствовали с мольбертом, библиотекой романов, виолончелью и роялем.

Ямамото оставил кордит, йод и аммиак на крышке рояля и около часа изучал чертежи. «Будьте глазами Японии, — учил он в шпионской школе общества „Черный океан“ в тех редких случаях, когда долг позволял ему побывать дома. — Используйте любую возможность для наблюдения, какова бы ни была ваша основная миссия: обман, саботаж или убийство».

Увиденное испугало его. Двенадцатидюймовые орудия, валявшиеся на полу фабрики, могли послать снаряд за семь миль и пробить десятидюймовую новейшую броню. Но здесь, в мансарде, где рождались новые идеи, американцы создавали пятнадцатидюймовые и даже шестнадцатидюймовые чудовища в семьдесят футов длиной, способные послать за горизонт тонну взрывчатки. Еще никто не знает, как наводить на цель орудие при стрельбе на такие дистанции, когда нельзя по всплескам воды и взрывам установить, был ли недолет или перелет, но Ямамото видел смелый полет мысли и понимал, что только вопрос времени, когда американский «новый флот» овладеет новыми способами управления огнем.

В ящик стола создателя новых орудий Ямамото засунул пачку банкнот — пятьдесят двадцатидолларовых золотых сертификатов США, больше годичного заработка самых искусных рабочих арсенала.

Флот США уже сейчас уступает только флотам Великобритании и Германии. Американский Североатлантический флот, беззастенчиво названный «Великим белым флотом», пронес и продемонстрировал свой флаг в хвастливом кругосветном плавании. Но враги Америки не Британия, Германия, Россия или Франция. Истинная миссия Великого белого флота — угрожать обнаженной сталью Японской империи. Америка намерена хозяйничать в Тихом океане от Сан-Франциско до Токио.

«Япония этого не допустит», — с гордой улыбкой подумал Ямамото.

Прошло всего лишь три года с тех пор, как Русско-японская война породила в потоках крови нового хозяина Тихого океана. Могучая Россия попробовала проучить Японию. Сегодня Японская империя владеет Порт-Артуром. А русский Балтийский флот лежит под тремя сотнями футов воды на дне Цусимского пролива — во многом благодаря японским шпионам, проникшим в российскую армию.

Закрывая ящик с деньгами, Ямамото испытал странное ощущение, будто за ним следят. Взглянув на стол, он наткнулся на смелый взгляд красивой женщины на фотопортрете в серебряной рамке. Он узнал темноволосую дочь оружейника и поразился, как верно фотограф сумел передать ее неотразимый взгляд. Летящим почерком девушка написала на фотографии «Отцу, бесстрашному оружейнику!».

Ямамото подошел к книжным полкам Ленгнера. Здесь романы стояли вперемешку с переплетенными томами описаний патентов. Недавние документы были напечатаны на машинке. Ямамото просматривал том за томом, пока не нашел самые первые патенты, написанные от руки. Одну из таких рукописей он разложил на столе, потом выбрал в боковом ящике лист бумаги и самопишущую ручку с золотым пером. Постоянно сверяясь с рукописью, он быстро набросал короткое бессвязное письмо. Закончив его словами «Простите меня», он скопировал подпись Артура Ленгнера.