Хизер Гуденкауф - То, что скрыто

– Уходи! – шепчет она мне, но я не могу. Меня как будто приковали к месту.

Выйдя на порог, я вижу, что Эллисон и Чарм ссорятся. Лицо у Чарм сердитое, но я не сомневаюсь, что Эллисон ее победит. Эллисон умеет одержать верх в любом споре. Ее не так просто запугать – она сама кого хочешь запугает!

– Бринн, ты должна мне помочь, – снова и снова повторяла она в ту ночь, плача и вцепившись в мою руку. – Пожалуйста, помоги мне!

– Мама и папа в курсе? – спросила я, укладывая ее в постель.

Она покачала головой, повернулась на бок и свернулась клубком, как будто пыталась раствориться в себе. Я быстро закрыла дверь. Мне хотелось, чтобы тайна Эллисон не покидала ее комнаты.

– Сейчас… – лепетала я, стоя над ней. – Сейчас… – Я оглядывала комнату. Простыни на ее кровати были влажные, в пятнах крови. – Слушай, Эллисон, – заговорила я, – одни мы не справимся. Давай я вызову скорую помощь! – Я потянулась к мобильнику на прикроватной тумбочке и вспомнила, что недавно видела у Эллисон на компьютере сайт, подробно описывающий процесс родов. Я еще подумала: странная тема для контрольной по биологии.

– Нет! – прохрипела Эллисон. Она первая дотянулась до телефона своей длинной сильной рукой. – Нет, никому не звони! Пожалуйста… Я сама справлюсь. Пожалуйста, Бринн, прошу тебя, помоги мне! – Эллисон снова согнулась от боли и застонала, но по-прежнему крепко сжимала телефон в руке. Она не хотела, чтобы я кому-либо звонила.

Я села на край кровати, откинула со лба сестры потную челку и в полном недоумении спросила:

– Почему?

– Я облажалась, – еле слышно проговорила Эллисон, когда схватка прошла. – Спала с ним. Я спала с ним и залетела! – в ярости сказала она.

– С кем? От кого ты залетела, Эллисон? – спросила я.

– От Кристофера, – простонала она.

– От какого Кристофера? – спросила я. Она не ответила, и я продолжала: – Ничего страшного. Со многими девушками такое случается. Можно ведь отдать ребенка на усыновление, и все будет хорошо. – Я старалась утешить ее, но даже сама не верила в то, что ей говорила.

– Как по-твоему, что сделает мама, если узнает? – злобно спросила Эллисон.

– Сначала очень рассердится, а потом привыкнет. Поможет тебе найти для ребенка хороший дом…

– Ничего она не привыкнет!

Я даже дернулась, такая горечь слышалась в голосе сестры.

– Она попытается все уладить! Пожелает растить ребенка сама или… не знаю… заставит меня им заниматься! И я навеки застряну в этом богом забытом городишке! Она превратит мою жизнь в ад! – Она кричала все громче; у нее началась истерика. Вдруг она села, почти прижавшись ко мне носом. – Нам надо от него избавиться!

– Ладно, ладно. – Я пыталась ее унять. – Ты только скажи, что делать.

Судя по всему, роды начались за несколько часов до того, как она позвала меня. Пока родители собирались на прием, Эллисон лежала у себя в комнате и сдерживала стоны. Мать перед уходом даже заглянула к ней в комнату без стука и напомнила, чтобы мы заказали себе пиццу на ужин – деньги она оставила на столе в кухне. Велела проверить, что все двери заперты, потому что они вернутся очень поздно, и запретила приглашать в дом друзей, потому что их не будет.

Через пятнадцать минут после того, как я поняла, что Эллисон рожает, у нее начались схватки. Я еще никогда не видела сестру такой усталой, такой подавленной. Потные, слипшиеся волосы облепили бескровное лицо; глаза то и дело закатывались. Она слабо цеплялась за мою руку, ноги у нее дрожали.

– Элли, давай вызовем врача, – умоляла я. – Мне страшно!

Но Эллисон отвечала: не надо врача, мы сами справимся. Сказала, что я ей нужна. Только я, и больше никто.

Я всю жизнь ждала от нее этих слов. Моя красивая, властная, независимая старшая сестра наконец-то нуждалась во мне, той, которая всегда оставалась в тени.

– Прошу тебя, Бринн, – шептала она запекшимися, пересохшими губами. – Прошу тебя…

Два простых слова вдохнули в меня силы. Я начала действовать. Приготовила все, что, по моим представлениям, требовалось для родов: собрала побольше чистых полотенец и простыней, намочила водой несколько тряпок, протерла спиртом ножницы, заготовила мешки для мусора.

Когда я вернулась в комнату сестры, Эллисон сидела, плотно сдвинув колени и опустив голову.

– Он выходит! – плакала она. – Выходит!

Я выронила кипу белья, которую несла в руках, и подбежала к ней.

– Элли, сними трусы, – попросила я.

– Нет! – закричала она. – Нет, Бринн! Не хочу, чтобы он появлялся! Не хочу! – Рыдая, она в отчаянии подняла на меня глаза. – Я его не хочу… пусть все прекратится, пусть все прекратится! – Потом сестра вдруг истошно закричала, испустила какой-то первобытный, отчаянный вопль… Наверное, так кричат только роженицы.

Я стащила с нее окровавленные, запачканные трусы и спортивные штаны и включила потолочный вентилятор. Как могла отмыла, оттерла ей ноги, смочив банное полотенце спиртом. Вентилятор разогнал спертый, пахнущий медью воздух; Эллисон покрылась гусиной кожей. Ветерок ее как будто ненадолго оживил. Она согнулась пополам, с такой силой вцепившись в простыню, что костяшки пальцев побелели. Посмотрев в ее бешеные глаза, я погладила ее по щеке и поняла, что мне самой придется все решать…

Ко мне подходит Клэр; мы вместе смотрим в окно. На улице стоят Эллисон и Чарм; к ним приближаются мужчина и женщина. Мужчине лет пятьдесят; на голове у него бандана, он в кожаной куртке с орлом на рукаве. Его спутница вырядилась совсем не по погоде, в шикарное черное платье и туфли на шпильках. Она что-то сжимает в руке.

Услышав крики с улицы, к нам присоединяются Джошуа и пес.

– Что там такое? – испуганно спрашивает Джошуа.

– Ничего хорошего, – бормочу я, и у меня внутри все сжимается. Бедный мальчик, думаю я. Кто спасет его от собственного прошлого?

Мать останавливается напротив Чарм. На ее густо накрашенные ресницы падают капли дождя; по щекам уже бегут узкие черные потеки. Несмотря на страх, Чарм с трудом удерживается от смеха. Риэнн как паршивая пародия на зомби.

– Это еще что такое? – Мать показывает фотографию, которой она размахивала над головой, и Чарм больше не хочется смеяться. Ей кажется, будто из нее вдруг выкачали весь воздух.

– Где ты ее взяла?

– У тебя был ребенок? – опасно тихим голосом спрашивает Риэнн. – Ты, дрянь такая, родила ребенка, а мне ничего не сказала?

– Пожалуйста, успокойся, – просит Чарм. – Пожалуйста, не надо!

– Что не надо?! – вопит Риэнн. – Прикажешь закрыть глаза на твои выходки? Кто этот ребенок? Где он? Он твой?

Все ее тайны, которые она так долго хранила, выплывают на поверхность. Она хотела только одного – оградить Джошуа и убедиться, что он в безопасности. Она хотела, чтобы у него было нормальное детство с нормальными родителями… Чарм отворачивается от снимка. Ей не хочется на него смотреть.