Пьер Леметр - Алекс

— Приходно-расходные книги он вел очень аккуратно.

И преемник месье Масиака благоговейно закрыл глаза. С его точки зрения, очевидно, это служило гарантированным пропуском в рай.

Так вот, в тот вечер в ноябре… (Теперь рассказывал уже старший сержант Ланглуа — они с Камилем вышли из кафе, вежливо отказавшись пропустить по стаканчику, и направились в сторону монумента, воздвигнутого в честь героев войны: высокий пьедестал, с которого готовился броситься в атаку воинственный бородач, чтобы пронзить своим штыком невидимого фрица.) Точнее, 28 ноября. Обычно Масиак закрывал свое заведение в десять вечера, опускал стальные жалюзи и принимался за ужин на кухне перед телевизором, который не выключался с семи утра. Однако в тот вечер он не поужинал — видимо, просто не успел. В заднюю дверь постучали, он открыл и вернулся в общий зал уже не один. Что произошло потом, точно никто не знает. Ясно одно: вскоре после этого он получил удар молотком по затылку. Он был оглушен, наполовину потерял сознание, но не умер, вскрытие это установило. Затем его связали тряпками, взятыми здесь же, в баре, что вроде бы исключало предумышленное преступление. Связанный, он лежал на каменных плитках пола, а преступник, очевидно, пытался вытрясти из него информацию о том, где он прячет деньги. Он не говорил. Затем преступник отправился в гараж, куда можно попасть не выходя из здания, через подсобную комнату, смежную с кухней. Принес оттуда кислоту, которую Масиак использовал для зарядки аккумуляторов своего фургончика. И, возвратившись, влил ее своей жертве в горло — что, разумеется, сразу же исключило возможность продолжения разговора. Он забрал из кассы дневную выручку — сто тридцать семь евро, поднялся наверх, в жилые комнаты, вспорол матрас, опустошил комод и наконец нашел сбережения Масиака — две тысячи евро, спрятанные в туалете. После чего ушел, никем не замеченный, причем унес и емкость с кислотой — очевидно, чтобы не нашли его отпечатки пальцев.

Камиль машинально читал фамилии погибших на Второй мировой. Он нашел трех Малинье — эту фамилию он тут же вспомнил, поскольку слышал совсем недавно. Гастон, Эжен, Раймон. Интересно, кем они приходились «двум дыркам по цене одной»?..

— В этой истории замешана какая-то женщина?

— Да, была одна женщина, но точно не известно, связана она с этим или нет.

Камиль ощутил холодок, пробежавший вдоль позвоночника.

— Согласно вашей версии, как все произошло? Масиак закрыл кафе в десять вечера…

— В девять сорок пять, — поправил Ланглуа.

По мнению Камиля, не велика разница.

Но Ланглуа, услышав это, слегка поморщился — ему она представлялась принципиальной.

— Видите ли, майор, — сказал он, — обычно хозяева таких забегаловок закрываются, наоборот, чуть попозже, чтобы не упустить лишней выгоды. А вот чтобы на пятнадцать минут раньше — такое нечасто бывает.

По мнению старшего сержанта, у Масиака было назначено свидание. Женщину, о которой шла речь, в тот день видели в его кафе несколько завсегдатаев. Поскольку дело было ближе к вечеру, они уже успели влить в себя какое-то количество алкоголя, поэтому свидетельства разнились иногда до противоположности: одним она запомнилась юной, другим — зрелой, одним — худенькой, другим — толстой, одни говорили, что она пришла одна, другие — что с компанией, одни вспоминали, что она говорила с акцентом, но и среди них никто не мог точно сказать, с каким именно, — словом, никто ничего не знал, кроме того, что она довольно долго болтала у стойки с хозяином, который под конец явно распалился и в девять вечера (по словам других — около десяти) сказал, что закрывается, потому что сегодня сильно устал. Остальное известно. Никаких следов незнакомой женщины, худой или толстой, молодой или зрелой, не обнаружилось ни в одной из окрестных гостиниц. Попытались отыскать возможных свидетелей, но тоже безуспешно.

— Стоило бы, конечно, расширить периметр поисков. — Старший сержант ограничился только этим замечанием, не сопроводив его привычной жалобой на нехватку средств.

Но так или иначе — некая незнакомая женщина появлялась в этих краях как раз накануне убийства…

Старший сержант Ланглуа по-прежнему держался словно в строю — он стоял перед Камилем прямой, слегка одеревенелый, собранный.

— Вас что-то смущает, не так ли? — спросил Камиль, не отрывая глаз от списка погибших.

— Ну…

Не дожидаясь продолжения, Камиль слегка повернул голову и произнес:

— Меня удивляет, что кто-то пытался заставить человека заговорить, вливая ему в горло серную кислоту. Если бы его хотели заставить замолчать — тогда другое дело. Но заговорить?..

И тут старшего сержанта Ланглуа наконец прорвало. Стойка «смирно» сменилась на «вольно». Он забыл о субординации до такой степени, что прищелкнул языком. Камиль даже хотел шутливым тоном призвать его к порядку, но отказался от своего намерения: в списке достоинств старшего сержанта чувство юмора стояло явно не на первом месте.

— Я тоже об этом думал, — сказал он наконец. — Это и впрямь странно… Вроде бы, по всему, это дело рук приезжего. То, что Масиак впустил какого-то человека с заднего хода, не обязательно означает, что они были знакомы. Но, по крайней мере, это говорит о том, что тот человек оказался достаточно убедителен, чтобы суметь проникнуть внутрь. Ну, допустим, действительно приезжий. В кафе пусто, никто не видел, как он вошел. Он хватает молоток — у Масиака под барной стойкой стоял ящик с инструментами, — бьет Масиака по голове, связывает его и так далее. Это ладно, это все есть в отчете…

— …но поскольку вы не верите, что его пытали кислотой, чтобы заставить сказать, где спрятаны деньги, вы, скорее всего, обдумывали другие версии.

Они отошли от памятника героям войны и вернулись к машине. Ветер немного усилился, а с ним и осенний холод. Камиль плотнее надвинул шляпу и запахнул полы непромокаемого плаща.

— Скажем так, я нашел одну более логичную. Я не знаю, зачем понадобилось заливать человеку в глотку серную кислоту, но мне кажется, это не имеет ничего общего с ограблением. Обычно грабители, которые убивают своих жертв, действуют быстрее и проще — сразу убивают, потом обыскивают дом и скрываются с награбленным. Если они и прибегают к пыткам, то используют жестокие, но довольно простые методы. А здесь…

— Так о чем вы подумали? Для чего использовалась кислота?

Ланглуа скривил губы и после паузы наконец произнес:

— Это что-то вроде… ритуала. То есть, я хочу сказать…

Камиль прекрасно понимал, что он хочет сказать.

— Какого именно? — все же спросил он.

— Сексуального… — выдавил Ланглуа.

Этот жандарм очень не глуп.

Сидя в машине, оба смотрели сквозь ветровое стекло на монумент в центре площади — воинственного бородача, заливаемого дождем. Камиль сообщил о других похожих убийствах, совершенных с небольшими интервалами: Бернар Гаттеньо — 13 марта 2005-го, Масиак — 28 ноября того же года, Паскаль Трарье — 14 июля 2006-го.