Кирилл Гольцов - Остановка последнего вагона

— Да, прикольно. А могла и проглотить её — тогда бы как с утра засела в туалете, так мы тебя и не увидели бы, — рассмеялся Александр, дёргаясь всем телом и как-то естественно встревая в разговор.

— И ещё вот всё тру и тру рот — уже все бумажные платки израсходовала. А ты бы вообще помолчал — суетишься всё чего-то, прямо как на шарнирах! — обиженно ответила Лена.

— Эй, чего это ты говоришь? У человека настоящее несчастье, а некоторые не имеют ни стыда ни совести. Я же инвалид. Что, смешно?

— А что с тобой? — я с сочувствием посмотрел теперь на Александра и слегка махнул рукой в сторону Лены. — Уверен, она не имела ввиду ничего такого.

— Да уж, ладно. А дело-то очень простое. Ты в церковь ходишь?

— Честно говоря, нет. Но и ничего не имею против тех, кто посещает, если, конечно, они не начинают заниматься навязчивой агитацией.

— Это хорошо. Так вот, а я хотел поступать в семинарию.

— Ты? Ну, сказал! — усмехнулась Лена.

— Да что ты понимаешь — может быть, в этом и есть моё призвание. Точнее, сейчас вернее сказать — было. В общем, чтобы вас не заморачивать, скажу просто — когда православный где-то видит храм, то положено посмотреть на него и три раза перекреститься. Я права недавно получил — еду на «Калине», полый порядок, а тут церковь на другой стороне улицы. Замер по привычке и начал креститься, только забыл притормозить и руль придерживать. Вот в одного чувака и врезался, а сзади меня ещё какой-то чудик припечатал. Только недавно из больницы вышел и теперь, скажу правду, как-то охладел к этому делу. Думаю, это был какой-то знак свыше, что православие до беды доведёт, а я против судьбы не попру!

— Заставь, как говориться, дурака Богу молиться, так он и… — Лена рассмеялась и взлохматила высокую густую шевелюру Александра. — Не обижайся, я по-дружески. Хорошая история, моя здесь, конечно, не катит.

— Да, вот так. А ещё в больнице была одна сестричка…

Начал он, но тут внимание всех сосредоточилось на Анатолии, который громко хлопал в ладоши и ослепительно улыбался.

— Друзья мои, извините, что прерываю, но нам уже пора ехать в аэропорт. Уверен, что поездка предоставит нам достаточно времени, чтобы узнать друг друга получше и чувствовать себя добрыми партнёрами, а не конкурентами!

В наступившей тишине двери зала распахнулись, напоминая отдалённый раскат грома, и возле них почтительно застыл встречавший меня старик, хрипло произнесший:

— Машина подана.

Мы нестройно двинулись в его сторону, получая свои вещи, которые старик вручал так бережно, словно они могли рассыпаться в прах от малейшего неосторожного движения. Не знаю, как остальные, а я почувствовал, что в такой атмосфере прямо-таки необходимо дать швейцару чаевые, но не знал — насколько это будет правильно, не говоря уже о сумме. Остальные, похоже, не заморачивались ни на чём подобном, а просто шли дальше.

— Ну что же вы? Проходите, пожалуйста.

Анатолий мягко подтолкнул меня вперёд, беря плащ и ведя сквозь очередные переходы, на этот раз живо напомнившие мне здание мэрии на Тверской улице, где я, будучи банковским курьером, бывал раз пять, но так толком и не разобрался в массе уровней и лестниц на каждом этаже, которые могли привести в самые неожиданные места. Тем не менее, сопровождаемые хозяином, мы очень скоро оказались на той самой лестнице, с которой начинался мой путь сюда, и через минуту свежий промозглый осенний ветер уже трепал меня по лицу. Кажется, в воздухе пахло не только влагой и гниющими листьями, но и грибами — ничуть не удивился бы, если на такой территории Анатолий собирал их корзинами. Если себе можно позволить превратить в шикарный дворец изнутри обыкновенную «хрущёвку», так что же говорить о таких пустяках.

— Ого! Да тут целый кортеж! — выкрикнул Александр, идущий чуть впереди меня и указывающий пальцем за ворота.

Я сначала обратил внимание на его толстую побрякивающую цепь, высовывающуюся из кармана штанов и доходящую практически до колена, а потом посмотрел туда, куда он показывал. Пожалуй, в смысле кортежа было некоторое преувеличение, а вот длинный лимузин, таинственно поблескивающий и напоминающий подводную лодку, за которым стояла широкая легковая машина, были на лицо.

— Никогда не каталась на такой штуке, — улыбнулась Лена, и я подумал, что то же самое могу сказать и про себя.

— Тем интереснее начнётся путешествие. Не стесняйтесь, — улыбнулся Анатолий, минуя распахнувшуюся калитку и останавливаясь возле приоткрытой двери «Хаммера». — Бар, музыка, фильмы и всё такое — в вашем полном распоряжении.

— Да наверняка какая-нибудь попса, знал бы, прихватил с собой правильной музыки, — выпятив губу, хмыкнул Александр, и первым скрылся в недрах лимузина.

Я тактично пропустил вперёд Машу и Лену, а потом, нагнувшись, сам оказался в салоне, бросив быстрый взгляд на Анатолия, о чём-то тихо беседовавшего со скуластым мужчиной средних лет, вылезшего из стоящей сзади машины.

— Эх, красотища!

Лена пододвинулась ко мне и кивнула вглубь.

Да, несомненно, здесь было на что посмотреть: переливающийся разноцветными огоньками пол и потолок, изогнутые широкие сиденья, огромный тонкий телевизионный экран, какие-то запотевшие бутылки в просторных чашах и ряды притягательно мерцающих бокалов. При этом, сказать честно, я был немного и разочарован — в фильмах внутри лимузина всегда казалось гораздо просторнее, чем здесь, да и в полный рост встать явно не получалось.

— Вот так, я же говорил — полная фигня! — снова раздался недовольный голос Александра, загремевшего коробками шкафа, надо которым светился жёлто-зелёным экран с какими-то неестественно выпуклыми кнопками.

— Лично мне — вообще всё равно, что слушать, — Лена, подёргав пальцами, внимательно посмотрела на свои красивые наманикюренные ногти и вздохнула. — Не знаю даже, как я умудрилась согласиться на такую авантюру. Ехать в Италию без единой сумки и с теми вещами, что на мне. Безумие какое-то.

Я неопределённо кивнул и тут в салоне появился Анатолий.

— Ну что? Все комфортно устроились? Поехали?

Мы промолчали, дверь захлопнулась и лишь слабая вибрация в салоне подсказала мне, что машина двинулась в путь.

— Как вам? — Анатолий доверительно склонился ко мне с соседнего сиденья и на его неестественно бледной руке блеснули огненной вспышкой часы «Ролекс», невольно почему-то напомнившие мне «Омегу» Вениамина Аркадьевича. — Всё ещё чувствуете себя немного некомфортно? Можете закурить — пожалуйста. Кстати, если вы предпочитаете «Парламент», на Сицилии вам вряд ли удастся его купить, поэтому рекомендую взять про запас в аэропорту.

— Всё в порядке, спасибо. Знаете…

Мне хотелось так о многом расспросить этого человека и сначала показалось, что я пытаюсь выбрать самый главный и важный вопрос, но в следующее мгновение неожиданно понял, что это другое. Нет, ничего слушать я не хотел — недоговоренность, таинственность и очарование всего происходящего, казалось, были тем самым, в чём я давно нуждался и что неосознанно искал. А начать задумываться, что-то выспрашивать и пытаться вернуться с небес на землю мне показалось здесь более чем неуместным и нежелательным. Я смотрел в салон, на Машу, грустно притулившуюся в углу, и своих новых знакомых, понимая, что хотел бы продолжения этого вечно, искренне удивляясь своим прежним мыслям и даже сомнениям для отступления в прошлое.