Кирилл Гольцов - Остановка последнего вагона

— Так что же мне теперь — идти переодеваться? — насупившись, спросил я, осознавая, что девушка вряд ли поняла хоть слово и, махнув рукой, вернулся в номер, по дороге размышляя над тем, что мой внешний вид никак не объясняет отсутствие отдыхающих и закрытость столовой.

А когда спустя десяток минут я снова спустился вниз, облачённый в брюки и рубашку, оказалось, что куда-то пропала и эта девушка — в столовой, хорошо просматривающейся через большие стеклянные двери, было темно и тихо. Что же это такое? Я огляделся по сторонам и решил немного подождать, параллельно сверившись с висящими в холле часами, показывающими время в пяти разных городах мира и убедившись, что мои идут примерно точно. Однако когда до восьми оставалось пять минут, я не выдержал и подошёл к стойке ресепшена, показывая руками на столовую, часы и удивлённо пожимая плечами. Как ни удивительно, меня поняли очень быстро, и строгий мужчина в очках, смеривший меня неприятным покровительственным взглядом сквозь узкие стёкла очков, указал куда-то в сторону внутреннего двора, куда, как я теперь заметил, постепенно стекался народ. Кивнув головой, я проследовал в этом направлении и вскоре увидел вдали множество освещённых столиков, поняв из разговоров толпящихся рядом русских туристов, что здесь раз в неделю устраивается ужин на свежем воздухе. Может быть, это дело правильное и хорошее, однако мне показалось возмутительно-странным, что об этом не было никакой информации на дверях столовой или по крайней мере специальный человек не отводит подходящих туда туристов в нужном направлении. Однако возмущаться дальше по этому поводу не хотелось — по-летнему тёплый вечер располагал к умиротворённости, а после моих дневных приключений и кошмарных снов очень хотелось, чтобы всё просто было хорошо или, по меньшей мере, как обычно. Поэтому я смиренно протянул свою магнитную карту именно той девушке, что полчаса назад послала меня переодеваться, ещё и почему-то чувствуя себя при этом немного виноватым, и вошёл в яркое пятно света, внутри которого окружающая темнота казалась ещё более плотной и глубокой.

Ужин был хорош — вокруг белели столики и галантные официанты, торжественно подвязанные широкими красными поясами, напоминающие тореадоров. А по периметру стояли повара, предлагая разнообразные блюда, венчаемые огромным красивым тортом, изображающим Этну и карамельное извержение её кратеров. Очень многие хотели непременно сфотографироваться с такой экзотикой, и с той стороны непрерывной чередой неслись вспышки фотоаппаратов. Я взял пару тарелок и задумчиво обходил стойки, накладывая себе пышущих жаром макарон, приготовленного на огне мяса, куски осьминогов, красную рыбу и другие яства, от обилия которых буквально разбегались глаза. Всё-таки не зря Анжелика, упоминая вскользь о местной кухне, назвала её обжираловкой. Пожалуй, через несколько дней таких съестных упражнений у меня появится немалый животик, чего, конечно, не хотелось бы, но и отказать себе в чревоугодии на фоне всего происходящего было, пожалуй, просто невозможно.

Когда мои тарелки были полны, я побрёл среди шумных столиков, выискивая свободное место. Наверное, об этом стоило подумать несколько раньше, но теперь уже поздно было горевать, и я надеялся, что уж на одну персону точно что-то отыщется. И тут мой взгляд остановился на стоящем под густым оливковым деревом полностью сервированном, но вообще не занятом столе. Нигде не было даже привычной таблички о том, что места за кем-то зарезервированы, и я поспешил расположиться там, уютно втиснувшись между двумя кустарниками. Издали ко мне тут же поспешил официант и первое, что я подумал, было — сейчас начнёт объяснять, что этот столик специально приготовлен для кого-то другого, однако ничего подобного не произошло. Тем не менее, казалось, что с каждым шагом ему становится идти всё труднее, а на лице гладко выбритого мужчины средних лет промелькнула гримаса страха или отвращения. Наконец он приблизился и застыл в паре шагов от меня, вытягивая вперёд две бутылки вина. Я показал пальцем на «красное», которое тут же было открыто и поставлено на стол, после чего официант поспешил удалиться. А, возможно, мне всё это просто показалось. Однако вскоре я мог убедиться, что занятое мной место и в самом деле имеет какую-то странную ауру. Люди, завидев издали практически пустой столик, сначала радостно устремлялись ко мне, потом начинали притормаживать, останавливаться, неопределённо оглядываться и спешили куда-то на другие, невидимые мне отсюда места. С одной стороны, это не могло ни интриговать, а с другой — несомненно, мне нравилось.

— Я покажу вечером, — неожиданно раздался приглушённый голос прямо из бокала с красным вином, который, налив до краёв, я собирался осушить в первую очередь. — Смотри на балконе.

— Что?

Я застыл и старался понять — откуда идёт звук, невольно подумав о том, что на фоне сегодняшний событий на водном мотоцикле у меня уже начинаются слуховые галлюцинации.

— Кто это?

— Я! — отозвалось эхо, которое быстро погасло, но на дне бокала что-то блеснуло, и вскоре я сообразил, что разговаривал с моей призрачной девочкой. Потом откуда-то снизу начала распространяться тень, словно в вино что-то капнули, и, качнувшись, неожиданно растаяла. Я продолжал ждать, но больше ничего не происходило, только, кажется, какая-то тяготящая атмосфера вокруг меня стала ещё более давящей. Теперь я не сомневался, что это снова тени, которые, кажется, охраняют меня от новых появлений призрачной девочки и во что бы то ни стало хотят воспрепятствовать нашему общению. Интересно, могли ли они видеть и слышать всё то, что она мне говорит, или это было исключительно для меня? Даже если и нет, то, очевидно, эти силы понимают намерения ангела и склонны с ними не соглашаться.

За этими размышлениями я допил бутылку вина и понял, что полностью сыт и пытаться засунуть в себя что-то ещё — было бы точно лишним. Поэтому, тяжело поднявшись, я двинулся в обратный путь, пока не представляя — чем бы ещё заняться, но как ни странно, снова почувствовав сонливость и усталость, словно вовсе и не отдыхал до ужина. Наверное, так трудился за столом, что потратил последние силы. Тут краем глаза я заметил, что бильярдный стол, несмотря на обилие людей за столиками у бара, пуст и, купив на ресепшене гнутый маленький жетон, вскоре с усилием тянул на себя округлую ручку, высвобождающую шары, с шумом покатившиеся в просторную полость сбоку стола. Снова пластмассового треугольника на месте не оказалось и мне пришлось делать аккуратную пирамидку вручную, а, сместившись чуть в сторону, я чуть было не уронил на пол бокал с пивом, который с какой-то неуместной торжественностью поставил рядом со мной улыбчивый официант, лилейно протянувший: