Кирилл Гольцов - Остановка последнего вагона

Раздался всплеск, и Анатолий медленно приблизился к трупу. Его рука, странно подсвеченная фонарём, полезла внутрь рубашки мертвеца — осторожно, словно он мог рассыпаться от малейшего прикосновения. Постепенно движения становились резче и энергичнее — как я понял, капсула зацепилась за нечто внутри, а потом раздался треск, прозвучавший здесь так громко, словно начал стремительно рушиться купол помещения. Однако это была всего лишь ткань, и мы увидели тошнотворные бугры на чём-то, уже мало походящем на кожу. Она мне напомнила старый сморщенный журнал, который я однажды в детстве видел на полу в заброшенном общественном туалете. Он почему-то произвёл на меня очень глубокое впечатление монстрообразным лицом какой-то, несомненно, изначально симпатичной кинозвезды. И я тогда впервые задумался над тем, как буду выглядеть сам в старости — странные мысли для ребёнка лет девяти, но тем не менее в тот период они частенько занимали моё внимание, перекликаясь с притягательно-страшной и непонятной темой смерти.

Капсула, кажется, вросла в грудь покойника, и Анатолий с трудом выковырял её из отвратительно податливой, хлюпающей плоти. Не знаю, как бы выглядел здесь я, но на его затенённом лице явно читалась лишь сдерживаемая брезгливость. И, едва капсула оказалась в руках Анатолия, что-то тёмное мелькнуло и задержалось на обнажённом участке кожи трупа, становясь постепенно темнее и ассоциируясь с размытыми, но нечитабельными цифрами. Или так казалось только нам? Анатолий, похоже, видел нечто большее, возможно потому, что вокруг его пенсне появилось какое-то тёмное утолщение и оправа начала напоминать роговую. Он водил перед собой пальцем, потом кивнул, но как-то недоумённо развёл руками, продолжая чего-то ждать. И тут на стене снова мелькнула гигантская тень, на этот раз явно походящая на Александра, а потом маленькая, напоминающая погружающегося в воду Анатолия. Выходило так, что, несмотря на решение вопроса с капсулой, в ситуацию был внесён некий новый и необычный игровой элемент.

— Мне подойти? — прохрипел Александр, а потом двинулся в сторону Анатолия, который, всё ещё удивлённый и несколько заторможенный, сместился правее, уступая дорогу.

— Я увидел всего три! — как-то обиженно-обвиняюще выкрикнул он, обращаясь явно к сгустку теней в стороне, но у меня почему-то создавалось ощущение, что всё идёт правильно.

Лена прижалась ко мне, и тихонько всхлипывая, сжимаясь и, кажется, что-то шепча, явно ожидала скорейшего возвращения в реальный мир. Здесь наши желания целиком совпадали, тем более что мне было не очень приятно находиться здесь, но при этом быть как бы совершенно лишним, никак не задействованным в разворачивающихся событиях. К чему тогда была вся эта суета и страхи, когда тени игнорируют и играют в какие-то свои дела с другими? Или кому-то может показаться, что это такое интересное времяпровождение, что остальное не имеет значения? Если так, то некто точно ошибался, хотя конечно, я невольно ловил себя на том, что до конца жизни не забуду это наше приключение и вряд ли когда-либо ещё окажусь в таком месте и с подобной компанией — чуть ли не приговорённых к смерти людей, потусторонних теней и таинственной пещеры с покойником. Хотя с другой стороны, кто знает — что ещё уготовано нам впереди и не буду ли я вскоре смотреть на происходящее сейчас как на лёгкую разминку перед главным блюдом?

Когда Александр приблизился к покойнику, на его грудь снова проецировался какой-то размытый образ, который, кажется, теперь был виден и понятен ему одному. Я мог ошибаться, но его глаза словно потемнели, как и пенсне Анатолия и, несомненно, он что-то видел. А в следующее мгновение тень скользнула на лицо покойника и причудливо там заплясала, словно мышцы трупа неожиданно задвигались и он приветствует нас отвратительной зловещей гримасой. Лена вскрикнула и вцепилась в мою руку, отчего я сильно вздрогнул и отстранил нас в самый дальний угол. Потом всё, что представлялось в пещере странным и однородным, поднялось и закружилось к своду, постепенно тая, словно тени стремительно просачивались в отверстия наверху. Ещё несколько мгновений, и всё пропало — мы снова остались в пещере одни, и, словно вместе с исчезновением теней, вокруг воцарился странный покой. Мертвец продолжал смотреть на нас пустыми глазницами, но без кривляний, какие мы видели только что, казался безобидным, а, если подойти с долей чёрного юмора, то, в принципе, весьма и ничего.

— Скорее выходим отсюда! — взвизгнула Лена и это, кажется, разбило последние чары только что произошедшего и мы все как-то сразу задвигались.

— Эй, погоди-ка! — воскликнул Александр, когда Анатолий, подёргав конец верёвки, обмотал его ещё раз вокруг своего запястья. — Я пойду первым!

— Что-то теперь изменилось?

— Хватит болтать — давай конец верёвки!

Казалось, что Александр находится в каком-то перевозбуждённом и крайне агрессивном состоянии, и я невольно задался вопросом — что же такого он разглядел в тенях на покойном.

— Мне сейчас не до шуток.

— Хорошо, берите, — Анатолий передал ему конец верёвки, а сам ухватился ниже.

— Что это с ним? — прошептала мне прямо в ухо Лена, и я почувствовал странный прилив теплоты, но в ответ только пожал плечами, подёргал верёвку и ответил. — Давайте выберемся отсюда, а там разберёмся.

— Ныряем! — крикнул Александр и скрылся под водой, а мы вынужденно последовали за ним.

Я невольно задался вопросом — зачем было брать конец у Анатолия, если ближе к выходу как раз самое удачное место, а в следующее мгновение увидел, как Лена несколько раз дёрнувшись, развернулась поперёк тоннеля. Сначала я не мог сообразить — в чём дело, а потом понял, что её шея оказалась в петле, которую нещадно затягивал устремившийся вперёд Александр, хотя он сам, понятно, видеть этого не мог. Я подплыл ближе, вцепился в верёвку и начал помогать девушке высвободиться, чувствуя, что мы больше мешаем друг другу, чем добьёмся в узком тоннеле нужного результата. Но Лену, кажется, охватила паника, а в такой ситуации, пустив всё на самотёк, в печальных результатах сомневаться не приходилось. Боковым зрением я увидел, как Анатолий выплывает из тоннеля, перекрыв отверстие, из-за чего сразу же стало темно. Потом верёвка с силой дёрнулась, и сопротивление исчезло, что позволило мне быстро ослабить петлю и высвободить Лену, которую я тут же начал интенсивно подталкивать к выходу. Он сейчас почему-то начал казаться слишком далёким, практически недостижимым, и мне уже захотелось посмотреть на часы, блестящие на запястье девушки, чтобы понять — на сколько ещё осталось запаса кислорода. Однако, даже увидев это, я вряд ли смог бы сделать какие-нибудь выводы, так как ни знал — с какой цифры начинать отсчёт, и даже примерно не представлял время нашего нахождения в пещере. Как обычно в подобных случаях, могло пройти как всего лишь несколько минут, так и много часов. Но мне хотелось думать только об одном — как мы оказываемся в свете и просторе моря, всплываем и полной грудью дышим, возможно, закричав во всё горло от радости, что выбрались отсюда живыми.