Кирилл Гольцов - Остановка последнего вагона

— Неплохая история, только короткая и совсем, уж извини за правду, не в тему, — сказал я. — Нам бы сейчас лучше услышать что-нибудь анекдотичное или просто забавное. И так у всех нервы на пределе, а ты тут снова о каких-то мертвецах и прочем толкуешь!

— Просто эти камни внизу в какой-то момент мне показались уж очень похожими на эти самые спицы с буквами. Только здесь они стёрты или скрыты, однако всё равно представляются не менее зловещими. Хотя ты абсолютно прав — сейчас не время и не место придаваться подобным фантазиям. Кстати, если вы посмотрите назад, то увидите великолепный вид на нижние кратеры.

Мы обернулись, и действительно — создавалось ощущение, словно мы, как в фантастическом фильме, взмываем вверх на космическом корабле и видим все красоты поверхности Луны. Пусть здесь вокруг присутствует клочками зелёная растительность, по кратерам бродят толпы туристов, а левее виднеются стоящие рядами автобусы — главное, что в этом начинало наслаиваться что-то привычное на неуловимо-таинственное и в то же время понятное и простое. Подобное сочетание и раньше иногда заставляло меня просто остановиться и задуматься: не о ежедневной суете, а чём-то большом, важном и вечном, проносящемся мимо и постоянно ускользающем от внимания. Но только не сегодня — я настроился запомнить и рассмотреть всё в малейших деталях, понимая, что Этна — вполне возможно, последнее, что удастся нам увидеть в этой жизни, и это почему-то показалось уже немало.

— Ого. Там какие-то следы!

Лена указала вниз, и я действительно увидел на склоне под нами нечто, напоминающее неаккуратные шаги нескольких человек.

— На самом деле, конечно, это всего лишь осыпаются камни — вряд ли какие-то энтузиасты будут здесь рыскать, — улыбнулся Анатолий. — Опасно. Эдак начнёт трясти и завалит здесь с концами.

— Наверное, было бы интересно проехаться здесь на лыжах или «ватрушке» зимой, — напряжённо рассмеялась Лена. — Я так и представляю, как лечу с гиканьями вниз, а всё вокруг белым-бело.

— Несомненно, таких мест в Италии много, но только не Этна — не забывай про то, что здесь очень тепло, да и в любом случае зима на Сицилии — это в районе десяти градусов тепла минимум. Какие уж тут катания по снегу!

Мне показалось, что с таким уклоном вряд ли кто-то рискнул бы в своём уме здесь развлекаться, но оставил это мнение при себе, а спросил о другом. — А там тоже рабочий фуникулёр? Как-то он совсем безжизненно выглядит.

— Ты прав — несколько лет назад он точно работал, а потом вышла какая-то нехорошая история, и фуникулёр оказался заброшенным.

Анатолий постучал пальцем по окну. — Лава там сошла или ещё что-то было, однако не думаю, что его будут в ближайшее время восстанавливать, раз есть тот, на котором мы едем.

— Хм, кабинки-то сплошь открытые, — сказала Лена, перегибаясь через меня. — И уж очень смахивают на те, что доставляют на вершину лыжников. Ты уверен, что там не было чего-то катательного?

— На сто процентов не буду утверждать, но мне кажется, что нет. Он и выглядит малюсеньким. Однако признаюсь, меня вполне устраивает то, что здесь все кабинки закрытые.

— Это почему?

Я чуть наклонился и вытер с колена какой-то тёмный мазок, невольно вспомнив, как однажды поздней осенью решил прокатиться в открытой кабинке на колесе обозрения возле павильона «Москва» на ВДНХ, замёрзнув и проклиная свои фантазии.

— Чувствуешь себя как-то безопаснее. Не хотелось бы случайно вывалиться вниз!

— Мне, пожалуй, тоже. Тем более думаю, до склона здесь приличное расстояние, — кивнула Лена, а потом захлопала в ладоши. — Я уже вижу впереди конец пути. Мы подъезжаем!

— Сюда — да. Но не забывайте, что нам ещё предстоит небольшое и захватывающее путешествие на мощных автобусах, — ответил Анатолий.

— Это как? — я потянулся и поправил панамку, под которой уже успели вспотеть волосы. — Нечто вроде корпусов на огромных колёсах, какие неизменно любят обыгрывать в американских фильмах?

— Нет, просто такие небольшие автобусы, которые обладают повышенной проходимостью. Хотя, уверен, туда вполне можно по дороге добраться и на самом обыкновенном джипе. Однако на нём много народа не увезёшь, да и вряд ли даже самая хорошая машина сможет противостоять камнепаду или чему-то подобному, часто происходящему в этой местности.

Анатолий поморщился. — В прошлый раз, когда я был здесь, то видел несколько человек, которые запаниковали перед посадкой в автобусы и поспешили спуститься на фуникулёре вниз. Так странно устроены люди — готовы заплатить энную сумму за, возможно, единственное, что стоит посмотреть на Сицилии и, практически этого достигнув, самостоятельно отказываются, чтобы потом жалеть, возможно, всю оставшуюся жизнь.

— Согласна, но это всё-таки лучше, чем умирать от страха, закрывать глаза и замкнуться в себе, всё равно так толком ничего и не увидев, — ответила Лена. — Тогда теряется весь смысл поездки сюда. Да и вообще — некоторым людям лучше не напоминать о том, что происходящее как-то отличается от привычного, иначе они сразу запаникуют. Вот, помню, я несколько лет в детстве серьёзно занималась плаванием — потом, к сожалению, пришлось бросить, но это уже совсем другая история. Так вот, однажды мы в группе проплывали двадцатипятиметровый бассейн под водой — я, как всегда нырнула, а потом всплыла у другого бортика, невольно удивившись необычайно плохому для меня времени. И только позже, в раздевалке, ко мне подошёл тренер, попросил не волноваться и рассказал, что примерно на середине пути я потеряла под водой сознание, но продолжала по инерции грести, только очень медленно. Он взял шест и легонько ударил меня по ногам, после чего, видимо, я пришла в себя и благополучно добралась до финиша. Однако скажи он мне это сразу, я бы, наверное, не смогла продолжать тренировку, да и вообще ассоциировала бассейн с возможностью незаметной смерти, так как действительно не помнила, что со мной тогда случился обморок. Но атмосфера раздевалки, отсутствие воды и весёлый пересказ тренером этих событий, несомненно, помогли воспринять всё гораздо спокойнее и без каких-то последствий. Конечно, я потом какое-то время была настороже, однако ничего подобного больше не случалось.

— Да, по-всякому бывает, — пробормотал Анатолий. — А теперь давайте собираться на выход.

Я увидел огромное колесо, крутящееся параллельно полу, где зиял округлый раскол, напоминающий монорельсовую дорогу. Всё-таки во всех этих технических штуковинах меня всегда что-то завораживало своей серьёзностью и предназначенностью для конкретного дела, в отличие от разного рода фривольных отступлений и изысков. А здесь, глядя на это колесо, раза в два превосходящее по диаметру «таорминского собрата», по которому неровно скользил толстый металлический канат, я подумал ещё и о том, что от них частенько зависит очень много жизней и человеческих судеб. Наверное, именно чувствуя ответственность за своё назначение и, так сказать, ключевую роль, подобное редко выходило из строя и продолжало скромно работать, мало кем замечаемое, но необходимое для того, чтобы всё было хорошо. Здесь же я почему-то провёл невольные параллели с нами — всего лишь тремя, что там ни говори, запуганными и немощными людьми перед лицом этих сверхъестественных теней, которым, тем не менее, мы были зачем-то нужны. А скакни мы сейчас с какого-нибудь обрыва и убейся насмерть? Что произойдёт? Может быть, и ничего такого, или же нарушатся некие грандиозные планы, которые, пусть никогда и никому не дано узнать, независимо от стадии воплощения или же напротив — тесно связанные с судьбой всего человечества. Наверное, именно в такие моменты можно почувствовать всю полноту собственной значимости перед теми, кто стоит на много этажей вверху некоей невообразимой пирамиды или даже мавзолея, но нуждается в ком-то, верит и ждёт, что всё случится именно так, как запланировано.