Александр Гера - Набат-3

— Доигрались, — подтвердил Альберт Васильевич. — Сами стали жертвой собственного баловства с огнем. Бог с ним, иди сдавай дела заму. Хотя можешь и не Сдавать. Глупость это.

— Умно, — оценил поступок шефа Лупов, и Альберт Васильевич возжег интерес в своих глазах. Лупов пояснил: — Сдавать, не сдавать — дело девятое, а ваше нормальное авральное настроение одобряю. Всегда уважал вас за разумность: пожировали и будет, все в могилу не унесешь.

Других пояснений Альберт Васильевич не желал.

В самом деле, много ли надо от жизни? Недвижимостью он оброс, восьмисот тысяч долларов на личном счете в иностранном банке ему хватит до скончания веков в любой зарубежной провинции, хоть на Огненной Земле. Пора заняться собой, бегом, питанием и теннисом. Так готовился не один он, а многие, кого Бог обделил умом, но восполнил его хваткой. Не случайно вокруг кремлевского лунатика сгруппировались самые откровенные проходимцы и бесталанные рвачи. На всех российских кладовых не хватит, но при чем тут все? Жена, дети, родичи — святое дело, двоюродный брат, троюродная сестра, свояченицы детки — хватит, пора ноги делать.

Но равнялся разумный Альберт Васильевич совсем не на картавых выскочек. В его жизни был один авторитет, и его оценку возможностей человека он принял за главную.

Служил под началом отца еще в брежневскую эпоху толковый заместитель. Все думали, он пойдет в академию, прочили ему карьеру и успех, как вдруг он уволился и уехал в Подмосковье. Альбертино встретил его случайно на Даниловской рынке в пору, когда сам себя видел знаменитым тенором. К капитану в отставке Андронову он относился с уважением и с удовольствием затеял с ним разговор о смысле жизни.

— Что человеку надо? — вопрошал Андронов. — Без амбиций очень немного. Двести рублей в месяц. — Дело происходило в изначальные годы перестройки. — В год, стало быть, две тысячи четыреста. Мне сейчас почти сорок. Стало быть, еще сорок я проживу. Итого на жизнь и крышку гроба мне понадобятся худо-бедно сто — сто пятьдесят тысяч. Последняя сумма, если похулиганить и закатать оркестр на похороны. Когда я служил государству в доблестных органах правопорядка, меня могли подстрелить, подсидеть» выгнать, тем самым не дать мне желаемой суммы на проживание. Уяснив это, в неполные тридцать я отказался от амбиций, ушел из органов и стал выращивать помидоры на мамином огороде. Ум и молодость использовал на постройке круглогодичной теплицы. В год я имею тридцать — сорок тысяч, плюс-минус расходы, и двадцать тысяч откладываю в чулок на спокойную старость. Свой план-минимум я уже выполнил. Спрашивается, на хрена служить такому государству, которое соки из меня пьет по максимуму, а расплачивается по минимуму? У которого верхушка жиреет, а низ хиреет? И скажу я тебе, дорогой Альбертино, только хозяин своей жизни становится хозяином положения. Чего страшно боятся наши марксистские начальники? Победи моя точка зрения, пустобреху Горбачеву пришлось бы наниматься ко мне в подсобники. Так я его не возьму! Никого из Политбюро не возьму, никого из цека, захудалого райкома партии и комсомола. Не любят они трудиться, сбивают с толку трудовой люд. Вообще в говоруны идут проходимцы…

Лет через пять, когда из Альберта Васильевича ушла последняя дурь и завелись приличные деньжата, он сам пожелал разыскать Андронова. Как он там, как ему помогла выжить теория выживаемости независимо от государства? На Даниловском рынке — нету, на Ленинградском — одни чурки, сплошь извели российского производителя. Припомнил место жительства Андронова, не поленился съездить в Подмосковье.

Нашел. Только не в Подмосковье, а… за два переулка от своего офиса в Кривоколенном. Только не Андронова, а известную адвокатскую контору Возглавлял ее Андронов.

— Только Петра Ивановича сейчас нет. — предупредительно поставила его в известность секретарша. — И до конца месяца не будет. Звоните.

Ну, такие задачки Альберт Васильевич щелкал запросто: оставил свой телефон и попросил дать знать о себе Андронова.

Встреча состоялась через день. Андронов ждал его у себя на даче, вполне энергичный и довольный жизнью. Об овощах — первый вопрос с подковыркой: как, мол, так, изменили принципам?

— Ничуть, — уверенно отчета! подозрения Андронов. — Даже поле не изменилось. — И показал свою теплицу, где под февральским небом ярились красные помидоры. — Ими своих сослуживцев кормлю, а они для меня зарабатывают на юридическим ноле. Это хорошо, что ты внял моей жизненной теории, приспособился к дурацкой нынешней жизни. Тогда ты был молод и спокойно мог обосноваться и жизни, зная мой первый принцип. Второй принцип — запасная лошадь. Что я, зря окончил юридический факультет? Пригодились знания. Народ к экзотическим плодам потянулся, дурман и киви распробовал, фильмов о чикагском рэкете насмотрелся, шпана на допрос адвоката требует, как не помочь страдальцам? На одних помидорах не проживешь, — рассмеялся Андронов. — А вот доход от помидоров, пока он не превратился в труху, я употребил на вспашку юридического поля. Теперь без меня в конторе управляются, а мне зелень в чистом виде, моя доля.

«А у меня-то запасного коника нет, — призадумался Альберт Васильевич. — А жизнь еще долгая. Пора употребить накопления на покупку второй лошадки».

Созрело мудрое решение: бразды правления передать заму и неторопливо, якобы на отдых после больших потрясений, отбыть в Великобританию, где в Ланкашире под Экстоном он приобрел карманный замок, комнат эдак на тридцать. С прелестной лужайкой, парком и бассейном, только павлинов нет, а так нее есть. И наконец-то он исполнит мечту детства, экзотических рыбок разведет. Неонов, кардинальчиков, маленьких, но, больших врачевателей духа. Раньше-то папашина зарплата не позволяла и тесная жилплощадь, потом коммерческая суета, а теперь сам Бог велел. Оксфорд — не проблема, и жениться пора. Но выбрать только простушку, очаровать будущим, чтобы его изъянов не замечала, а пока у избранницы глаза на то на се отворятся, наклепать троих-четверых пацанов. Решено!

Зазвенел прямой телефон: зам настойчиво убеждал разобраться с двумя импортными поставками, застрявшими на таможне, и снять накал в отношениях с налоговой инспекцией. Но контрактам прибыл лежалый товар, в таможне — санкции, в налоговой требуют сатисфакции.

— Ты решай сам, — добродушно распорядился Альберт Васильевич и вынес резюме: — Я полагаю на месячишко исчезнуть, а тебя провожу приказом в генеральные директора. Это лучше, чем зам президента фирмы. Президентов хватает, а гендиректор — это гендиректор. Оклад мой и вся касса в твоем распоряжении.

— Низкий вам поклон, Альберт Васильевич! — возликовал польщенный зам и фишку не просек. — Только в кассе кот наплакал.