Чеви Стивенс - Родная кровь

Я много путешествовала по Британской Колумбии и знаю, что большинство крупных городов расположены в южной части района Интериор, в Оканаганской долине, но в центральной части района находятся только мелкие селения, да и те в паре часов езды друг от друга. Там только горы и лощины, так что не нужно далеко ехать, чтобы спрятаться. Мало того, Билли говорит, что не всегда можно получить информацию от провайдеров сразу же, а иногда сигнал поступает не с той вышки. Я спросила насчет навигатора, но, видимо, Джон как-то обошел эту проблему.

Рейнолдс считает, что Джон знает точно, сколько времени потребуется полиции, чтобы прибыть в определенное место. Даже те таксофоны, которыми он пользовался, расположены вдалеке от больших городов, например на старых турбазах, а значит, не было ни свидетелей, ни видеокамер. Полиция считает, что Джон выбирает места, в которые можно добраться по разным дорогам, чтобы его не перехватили. Билли и Сэнди уверены, что поймают его, но я сомневаюсь в этом. Они полагают, что Джон знает о прослушке, но, как он сам сказал, не важно, отследят они звонок или нет. Он знает Интериор как свои пять пальцев. Преступления сходили ему с рук более тридцати лет. Так что остановит его теперь?

Когда я рассказала Эвану о том, что случилось, он вышел из себя и потребовал, чтобы я сказала копам, что больше не буду этим заниматься. Но я ответила, что они считают, что я – их единственный шанс найти Джона, а если полиция его не поймает, то он продолжит убивать. В конце концов мы сошлись на том, что будем решать все постепенно. Эван вернулся в понедельник – боже, я была так рада его видеть! – но даже его присутствие меня не успокоило. Мы с ним наконец занялись составлением списка приглашенных на свадьбу, когда позвонил Билли. Я вышла из-за стола и говорила с ним из мастерской. Когда я вернулась, Эван спросил:

– Это один из твоих парней?

– Очень смешно. Это коп, который заходил пару дней назад. Извини, что так долго. Мы говорили о Джоне.

– Ничего, без проблем.

Но проблемы у нас как раз были. Я никак не могла прекратить думать о том, что же скажу, когда Джон позвонит в следующий раз.

Тем вечером мы пошли на прогулку с Элли и Олешкой и взяли напрокат кассету с комедией, но я совершенно не помню, о чем шла речь в том фильме. Эван говорит, что ему больно видеть, как я терзаюсь, но я ничего не могу с этим поделать. Я готовлю Элли ужин, укладываю ее спать, чищу зубы по утрам – и при этом все время думаю о том, успеет ли полиция поймать Джона до того, как он еще кого-нибудь убьет.

Я прочитала все статьи о его жертвах.

Статью о Саманте, симпатичной девятнадцатилетней блондинке, которая поехала в лес в кемпинг со своим парнем. Ее рука была сломана в трех местах от падения, а когда она бежала по лесу, сучок распорол ей щеку. Кемпинговый Убийца натянул футболку Саманте на лицо, изнасиловал и задушил ее. У меня когда-то была точно такая же футболка…

Статью об Эрин, брюнетке, которая обожала играть в софтбол. Она отправилась в кемпинг одна, и ее тело нашли через две недели после исчезновения. Чей-то пес принес ее руку к костру, а его владельцы в этот момент жарили маршмэллоу. Полиции пришлось использовать записи дантиста, чтобы установить ее личность, потому что до тела успели добраться животные.

Хуже всего мне приходится ночью. Я брожу по дому, смотрю телевизор, слушаю тиканье часов. Я принимаю ванну или душ, пью теплое молоко, лежу на кровати у Элли, гладя малышку по голове. Если Эван дома, я прижимаюсь к нему покрепче, стараясь дышать с ним в такт, представляю себе нашу будущую свадьбу. Но все тщетно.

Когда я не читаю статьи о Джоне, то просматриваю все, что связано с другими серийными убийцами: Эд Кемпер, Тед Банди, Альберт Фиш, Убийца с Грин-Ривер, Ден Рейдер, Душитель с Холмов, Зодиак, Роберт Пиктон и Клиффорд Олсон и многие другие. Я изучаю их модели поведения, то, что вызывает у них срывы, изучаю их жертв, каждую подробность их чудовищных преступлений. Кроме того, я читаю книги, написанные психологами для сотрудников ФБР. Я сравниваю теории и аргументы относительно того, что делает человека маньяком. Он психопат от рождения? Это психическое заболевание? Гормональный сбой? Психологическая травма в детстве?

Я читаю эти записи, пока не проваливаюсь в сон, и тогда мне снятся кошмары. Женщины падают с трамплинов для прыжков в воду и разбиваются о тротуар. Или бегут по полям, усыпанным битым стеклом. Я слышу их крики. Слышу, как они умоляют меня остановиться, не преследовать их. В моих кошмарах они всегда убегают от меня.

В пятницу у меня был день рождения, но настроения праздновать не было. Эван изо всех сил пытался подбодрить меня. Видимо, они с Элли ходили за покупками – она подарила мне очаровательный зеленый кардиган из кашемира, а Эван побаловал меня новым горным велосипедом. Конечно, я сделала вид, что радуюсь их подаркам, впихнула в себя три кусочка пиццы, которую они приготовили, и, сидя с ними у телевизора, смеялась тогда, когда было нужно. Но думала я только о Джулии. Когда я была маленькая, в свой день рождения я часто думала о том, что сейчас делает моя настоящая мама. Думала, помнит ли она вообще этот день. Теперь же мне не дают покоя мысли о том, что все эти годы, пока я праздновала, Джулия с болью вспоминала, как выталкивала меня из своего тела. Как впускала в свое тело Джона.

Когда мне впервые дали на руки Элли, я сразу поняла, что никогда не откажусь от своего ребенка. Я так боялась, что стану плохой матерью, боялась, что все испорчу, но когда ее пальчики легли на мою руку, меня переполнило светлое чувство любви. После родов я все время оберегала Элли, ревниво следила за тем, кто берет ее на руки, и тут же прижимала ее к себе, если она начинала плакать. Быть матерью-одиночкой непросто. Денег не хватало, и мне приходилось таскать Элли с собой в мастерскую, но мне нравилось, что мы с ней всегда рядом. Что мы вдвоем противостоим этому жестокому миру. До появления Элли мне казалось, что у меня нет корней. Когда меня одолевала депрессия, я думала, что никто не заплачет по мне, если я умру. Но когда появилась Элли… Я обрела того, кто любил меня. Кому я была нужна.

Она так быстро растет. Миновали те дни, когда мы играли в ладушки и потешки. Я не хочу пропустить ни одного мгновения из ее жизни. Не хочу отвлекаться, когда она рассказывает мне о своей учительнице, миссис Холли, которая стала ее идолом – у Холли длинные светлые волосы, и она умеет танцевать чечетку. Я хочу быть рядом, когда Олешка съест очередного жука. Хочу быть рядом, когда она поет песенки из «Ханны Монтаны».

Вечером мне не хочется укладывать ее спать, а утром отводить в школу. Но я боюсь, что Джон позвонит и услышит ее голос.