Чеви Стивенс - Родная кровь

– Ладно, она знать меня не хочет, но я думаю, она может хотя бы показать мне свою медицинскую карточку и рассказать об истории болезней в семье. А как же Элли? Разве у нее нет права знать? Могут быть всякие наследственные заболевания, например гипертония, диабет… Или даже рак.

– Малыш, – Эван говорил спокойно, но в его голосе слышалась настойчивость. – Успокойся. Почему ты позволяешь ей так себя изводить?

– Я не такая, как ты, ясно? Я не могу просто позабыть об этом!

– Слушай, обижака ты моя, я же на твоей стороне.

Я закрыла глаза, пытаясь дышать ровно, и напомнила себе, что на самом деле я злюсь вовсе не на Эвана.

– Сара, делай то, что считаешь нужным. Ты же знаешь, я в любом случае поддержу тебя. Но я думаю, что тебе следует отказаться от идеи общения со своей биологической матерью.

Проехав полтора часа по автостраде, я чувствовала себя спокойной и сосредоточенной. Я была уверена в том, что поступаю правильно. Автострада всегда успокаивает меня: мимо проплывают маленькие старые городки, луга, поля, вдалеке виднеется океан, на побережье возвышаются горы. Неподалеку от Виктории раскинулся живописный лес, и я вспомнила, как папа привозил нас в парк Гольдстрим, чтобы показать нерест лосося. Лорен боялась чаек, поедавших рыбу, а мне не нравился сладковатый запах смерти, пропитывавший одежду и неумолимо забиравшийся в нос. Мне не нравилось, как папа объяснял все моим сестрам, не обращая внимания на мои вопросы. Не обращая внимания на меня.

Мы с Эваном как-то говорили о том, чтобы открыть филиал его базы неподалеку от Виктории. Элли нравятся тамошние музеи и уличные актеры на набережной, а я обожаю старые здания. Но пока что Нанаймо нас устраивает. Хотя это второй по величине город на острове, здесь все равно чувствуешь себя как в маленьком городке.

Можно гулять по набережной в бухте, делать покупки в старом центре города, подняться на гору и насладиться видом на заповедник – и все это в один день. А когда нам хочется съездить куда-нибудь, мы просто переправляемся паромом на материк или ездим в Викторию. Но если во время сегодняшней поездки все пойдет не так, то возвращаться домой мне будет не очень-то приятно.

Я планировала оставить письмо в приемной Джулии, но когда секретарша сказала, что профессор Ларош сейчас как раз читает лекцию в соседнем корпусе, мне захотелось узнать, как она выглядит. Она никогда не узнает, что я там была. А потом, после лекции, я оставлю письмо в приемной. Осторожно открыв дверь в аудиторию, я, старательно пряча лицо, пробралась к одному из задних сидений. Чувствуя себя безумцем, который преследует знаменитостей, я посмотрела на мать.

– Как вы видите, архитектурные стили в исламских странах…

Когда я в детстве представляла себе мою биологическую мать, мне всегда казалось, что она будет выглядеть в точности как я. Но если мои рыжие волосы кудрявыми локонами падали на плечи, то ее волосы были черными, и стригла она их коротко, под мальчика. Отсюда я не могла увидеть, какого цвета у нее глаза, но лицо было круглым, с тонкими чертами. У меня высокие скулы и в целом северная внешность. Ее черное облегающее платье подчеркивало мальчишескую фигурку и тонкие руки. Мое же телосложение скорее атлетическое. Ее рост едва доходил до метра шестидесяти, а во мне все метр восемьдесят. Джулия неторопливо показывала изображения на проекторе, почти не жестикулируя. Я же так размахиваю руками во время разговора, что часто что-нибудь разбиваю. Если бы не ее реакция на мой телефонный звонок, я решила бы, что ошиблась и это вовсе не моя биологическая мать.

Вполуха слушая лекцию, я представляла, каково бы мне было расти рядом с такой матерью. За обедом мы бы обсуждали картины, на стол всегда выставляли бы красивые тарелки, а иногда даже зажигали бы свечи в серебряных подсвечниках. В летние каникулы мы бы ездили за границу, чтобы погулять по музеям, пили бы капучино в Италии и вели долгие умные беседы. В выходные мы бы вместе ходили по книжным магазинам…

Меня охватило острое чувство вины. У меня есть мама! Я подумала о милой, доброй женщине, которая воспитала меня, которая делала мне капустные компрессы от головной боли, даже когда чувствовала себя плохо. О женщине, которая не знала, что я ищу свою биологическую мать.

Когда лекция закончилась, я спустилась вниз по лестнице, собираясь выйти в боковую дверь. Я прошла мимо Джулии, и она улыбнулась мне. Вид у нее был немного удивленный, словно она не могла понять, кто я такая. Но тут один из студентов подошел к ней с каким-то вопросом. Открыв дверь, я еще раз оглянулась. Ее глаза были карими.

Выйдя из корпуса, я сразу направилась к машине. Сердце билось в груди как бешеное. И тут я увидела, как Джулия выходит из университета. Она прошла к парковке и села в белый «ягуар». Я поехала за ее машиной.

«Остановись. Подумай, что ты делаешь. Уезжай отсюда».

Но, конечно же, я не уехала.

Мы ехали по Даллас-роуд, одному из самых дорогих районов Виктории, расположенному на побережье. Минут через десять Джулия свернула к большому дому в стиле поздней английской готики. Оттуда открывался потрясающий вид на океан. Остановившись, я развернула карту.

Припарковавшись у мраморных ступеней, Джулия прошла по тропинке к углу дома и вошла в боковую дверь. Она не постучала. Значит, она живет здесь!

Что же мне делать? Уехать и забыть обо всем этом? Бросить письмо в почтовый ящик? Но ведь его может найти кто-нибудь другой… Подойти к ней?

Остановившись у двери из красного дерева, я застыла на месте, словно дура какая-то. Я никак не могла решить, бросить письмо в ящик или просто убежать отсюда. Я не звонила и не стучала, но дверь открылась. И я оказалась лицом к лицу со своей матерью. Вид у нее был не очень-то обрадованный.

– Здравствуйте.

– Привет. Я… я слушала вашу лекцию.

Мои щеки горели.

Джулия нахмурилась, глядя на конверт в моих руках.

– Я написала вам письмо… – Мой голос дрожал. – Я хотела спросить вас кое о чем… Мы говорили пару дней назад…

Она молча смотрела на меня.

– Я ваша дочь.

Ее глаза расширились.

– Уходите.

Джулия попыталась закрыть дверь, но я успела поставить ногу в проем.

– Подождите! Я не хочу вас расстраивать. У меня к вам только пара вопросов. Это ради моей дочери. – Вытащив бумажник, я показала ей фото. – Ее зовут Элли, ей шесть лет.

Но Джулия даже не посмотрела на фотографию.

– Сейчас неподходящее время. Я не могу… – Она повысила голос. – Не могу!

– Пять минут. Это не займет больше времени, обещаю, а потом я оставлю вас в покое.

Она оглянулась, покосившись на телефон в прихожей.

– Пожалуйста. Я больше не побеспокою вас, обещаю.

Джулия завела меня в боковую комнату со столом из красного дерева. От пола до потолка тянулись книжные полки. На антикварном кожаном кресле дремала кошка.