Чеви Стивенс - Родная кровь

А потом я услышала тоненький голосок:

– Мамочка?

Отпустив мою ногу, Билли выпрямился. И тогда я всадила нож ему в бедро. Завопив, он схватился за ногу. Я не отпускала рукоятку, но Рейнолдс извернулся и отпрянул назад. Я осталась с окровавленным ножом в руках.

– Мама!

Из бедра Билли хлестала кровь, окрашивая его джинсы алым. Он упал на колени.

Мне становилось все хуже.

Элли вопила.

Рейнолдс пополз к пистолету, упавшему у двери во двор. За стеклом сходил с ума Олешка.

Сжимая нож в руках, я последовала за Билли, преодолевая слабость. С трудом сфокусировав взгляд, я уставилась на спину Билли и замахнулась. Он увидел меня в отражении на дверном стекле и ударил ногой назад, попав мне по подбородку. Отлетев в сторону, я ударилась о шкаф. По-прежнему вопя, Элли побежала ко мне.

– Оставайся на месте! – закричала я.

Рейнолдс повернулся. Его лицо исказила гримаса гнева. Он наставил на меня пистолет.

Из последних сил я поднялась на локтях и пнула Билли ногой в рану на бедре.

Он завопил, и я ударила вновь. Мне удалось выбить пистолет у него из рук, и оружие отлетело прямо к ногам Элли. Девочка зажала руками уши и истошно завизжала. Мы с Билли бросились к пистолету. Я прыгнула ему на спину и попыталась обхватить руками его шею. Рейнолдс поднялся на ноги – я повисла на нем – и взревел, отступая назад. Мы ударились о стекло двери. От боли у меня перехватило дыхание. Билли сделал шаг вперед, и я упала на пол. Отчаянно не хватало воздуха, во рту чувствовался металлический привкус крови. Повернувшись, Рейнолдс начал бить меня ногами в грудь, в живот, в голову. Я лежала у двери, и у меня даже не было возможности увернуться. За стеклом исходил лаем Олешка.

– Оставь мою сестру в покое, ублюдок! – завопила Мелани.

Послышался выстрел.

Мое зрение затуманилось, но я видела выражение изумления на лице Билли и кровь, проступившую на его рубашке. Еще один выстрел – и его массивное тело обрушилось на меня.

Вокруг все потемнело. Меня схватили за руку, куда-то потащили…

Чей-то палец в моем горле…

– Сара, тебе нужно вырвать!

Я помотала головой, пытаясь отделаться от этого пальца, но он все глубже проникал мне в горло.

– Элли, звони 9-1-1! – крикнула Мелани.

Очень надеюсь, что вам никогда не придется проходить процедуру очистки желудка, Надин. Приятного тут мало. Да и валяться в больнице два дня тоже было не очень-то здорово. Вы не поверите, как там шумно, особенно ночью. Я не могла уснуть все это время. Меня до сих пор преследует мысль о том, что Джон взял на себя вину за то, что напал на вас и стрелял в Эвана. Должно быть, он подозревал, что его пытается подставить кто-то из полиции. С другой стороны, мне трудно понять, что происходило у него в голове. Иногда я думаю: почему он не сказал мне, что это не он совершал эти нападения? Впрочем, наверное, я бы ему не поверила. И он, вероятно, об этом знал.

Джон, несомненно, все это время понимал, что я сотрудничаю с полицией, и назначал наши встречи, только чтобы проверить меня. Но вот что остается для меня загадкой: почему он продолжал звонить мне? Он же понимал, что всякий раз рискует! Он что, был настолько уверен в том, что его не поймают? Или ему так хотелось пообщаться со мной, что он был готов пойти на этот риск? Я предавала его вновь и вновь, а он все равно старался защитить меня… Если меня и раньше мучили угрызения совести за то, что я убила его, то теперь это чувство стало совершенно невыносимым.

Да, я понимаю, что вы, возможно, правы, и я действительно фиксируюсь на том, что мой отец пытался спасти меня, и это моя попытка примириться с тем, что он был серийным убийцей. Но в том-то и дело. Для меня понимание того, что он был не таким уж плохим человеком, намного болезненнее, чем вера в то, что он был воплощением зла. Я все время думаю о том дне, проведенном с Джоном, о нашем единственном дне вместе. Как он старался задобрить меня… Как я напала на него в реке… Интересно, что он пытался сказать мне? Теперь я этого никогда не узнаю. Мы многое уже не узнаем об этом деле, и меня это очень смущает. Мне всегда было сложно примириться с событиями прошлого, но сейчас придется это сделать, ведь я хочу обрести покой. Копы не верили нам, когда записывали наши показания, но когда они нашли в квартире Билли ремингтон.223 и обнаружили, что из архива вещдоков были украдены гильзы от ружья Джона, они переменили свое отношение.

В больнице меня проведала Макбрайд. Оказалось, это Рейнолдс уговорил Джулию поговорить со мной о встрече с Джоном. Он все время держал ее в курсе расследования. Это было частью его стратегии. Билли хотел как можно сильнее напугать Джулию, чтобы она надавила на меня. Сэнди говорила с ней всего пару раз. Значит, Джулия все-таки не солгала мне. Макбрайд извинилась за то, что была так одержима расследованием. Она признала, что излишне наседала на меня. Это тоже было частью плана. Когда стало понятно, что мы с Сэнди не очень-то поладили, Рейнолдс предложил ей вести себя агрессивно, в то время как он должен был стать для меня «своим парнем». Макбрайд все еще беспокоится по поводу того, что Джон похитил Элли. И она в ужасе оттого, что не знала, чем занимается ее напарник.

Я сказала ей, что она сделала все возможное, чтобы помочь, и, клянусь, в этот момент на ее глазах выступили слезы.

– Ну да, – с облегчением сказал Джон, словно был рад тому, что я наконец-то все поняла. – Только с твоей матерью я не довел дело до конца! – Теперь в его голосе зазвучала злость. – Пришлось сделать это с другой женщиной, чтобы шум унялся. После этого я понял наверняка, что это помогает. – Он немного помолчал. – Но я рад, что у меня не получилось убить ее, ведь тогда у меня не было бы тебя.

Я быстро сменила тему.

– Этот шум, Джон. Ты слышишь голоса?

– Я же сказал тебе: я не сумасшедший, – ответил он, будто я ляпнула глупость. – У меня болит голова и шумит в ушах.

И тут до меня дошло.

– Так у тебя мигрени?

– Постоянно.

– И тебе хуже, когда жарко, да? – теперь уже в моем голосе слышался восторг.

– Точно.

Как же я упустила это из виду? Я знала все симптомы. Его стоны, срывающийся голос, упоминания шума. Это из-за мигрени, вызванной жарой.

– У меня они тоже бывают, Джон.

– Правда?

– Да, просто ужасно. И у меня летом тоже обострение.

– Яблочко от яблони, да?

Его слова вернули меня к реальности. Это не был разговор по душам с новообретенным отцом.

– Это началось, когда я была подростком, – сказала я. – А у тебя?

– Еще в детстве.

– Ты что-нибудь принимаешь от мигреней?

Если у него был рецепт, то полиция могла бы выследить его.

– Нет. Мама готовила мне травяные настойки, когда я был ребенком. Она говорила, что боль нагоняют демоны.