Карин Слотер - Инстинкт убийцы

— Мне очень жаль. Вы не могли бы сказать…

— Как так? — перебил ее Уилл.

Наклонившись вперед и уперевшись локтями в колени, он пристально смотрел на Бернарда.

— Я не уверен, что понимаю ваш вопрос, — растерянно ответил тот.

— Я хотел сказать… — Уилл, похоже, никак не мог подобрать нужные слова. — Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду под легкой степенью дислексии.

— Я бы не стал использовать определение «легкая степень», — отозвался Бернард. — Речь идет о нарушении процесса чтения. Подобно аутизму, дислексия характеризуется целым рядом симптомов. Когда мы говорим о том, что кто-то страдает ее легкой степенью, мы помещаем такого человека на верхний уровень, который чаще всего называется высокофункциональной дислексией. Дети, с которыми мне приходится работать, чаще тяготеют к одному из полюсов этого нарушения. Симптоматика может в какой-то степени различаться, но главным фактором неизменно является неспособность человека читать и писать на требуемом уровне.

Уилл кивнул, и Фейт увидела, как он опустил руку в карман пиджака. Она услышала щелчок, и ей стоило немалых усилий сохранить нейтральное выражение лица. Она еще в машине обратила внимание на то, что он переложил диктофон в этот карман. И хотя в штате Джорджия любое частное лицо имело полное право тайно записывать свои собственные разговоры, закон категорически запрещал делать это полицейским.

— Вы могли бы охарактеризовать Эмму как неспособную к обучению или… — казалось, Уилл не решается употребить это слово, — …умственно отсталую?

Бернард был явно шокирован вопросом. Впрочем, как и Фейт.

— Конечно нет! — воскликнул он. — Вообще-то, у Эммы необычайно высокий коэффициент умственного развития. Многие дислексики — чрезвычайно одаренные люди.

— В чем проявляется их одаренность?

Бернард на одном дыхании выпалил целый ряд примеров:

— Они тонкие наблюдатели, отлично организованы, обладают великолепной памятью на детали, одарены атлетически, склонны к занятиям механикой. Я не сомневаюсь, что из Эммы когда-нибудь получится великолепный архитектор. У нее удивительные способности к строительным конструкциям. Я работаю в Вестфилде двенадцать лет, но такую талантливую девушку вижу впервые.

— Но у нее проблемы с учебой, — скептически возразил Уилл.

— Я бы сказал, затруднения, а не проблемы. Затруднения бывают у всех детей.

— Но ведь это все равно заболевание.

— Нарушение, — уточнил Бернард.

Уилл вздохнул, и Фейт вдруг поняла, что его раздражает подобное увиливание от прямого ответа. Все же он предпринял еще одну попытку.

— Назовите, пожалуйста, некоторые из проблем, сопровождающих данное нарушение.

— Затруднения в математике, чтении, орфографии и восприятии прочитанного, — принялся перечислять учитель, — незрелость, проблемы ориентации в пространстве, заикание, плохая моторика, неспособность уловить размер стихосложения… Тут существует целый ряд симптомов, и все дети разные. Вам может повстречаться математический гений или ребенок, не способный выполнить простейшее арифметическое действие, одаренный атлет или полный увалень. Эмме повезло, потому что диагноз ей поставили очень рано. Дислексики умеют ловко скрывать свои недостатки. К сожалению, компьютеры облегчают им эту задачу и помогают обманывать людей. Чтение считается одним из базовых навыков, и, как правило, они стыдятся того, что им не удается его освоить. У большинства дислексиков очень плохие результаты любого тестирования, если только это не устные тесты. Поэтому у них, чаще всего, плохие отметки в школе. Я не одинок во мнении, что многие учителя трактуют их затруднения как лень или поведенческие отклонения. — Бернард сделал паузу, словно адресуя эти слова кому-то из присутствующих в комнате учителей. — Дополнительной проблемой стала невероятная застенчивость Эммы. Она не любит привлекать к себе внимание. И она готова смириться с любыми унижениями, лишь бы это помогло ей залечь на дно. Разумеется, ей свойственна некоторая инфантильность, но в целом она просто прирожденный интроверт, и ей очень сложно вписываться в школьный коллектив.

Уилл так сильно наклонился вперед, что практически встал со стула.

— Как ее родители отреагировали на эту информацию?

— Я никогда не встречался с ее отцом, но мать занимает очень активную позицию.

— Это лечится?

— Как я уже говорил, дислексия — это не болезнь, мистер Трент. Это нарушение определенных связей в мозге. С таким же успехом можно ожидать от диабетика, что он начнет совершенно спонтанно производить инсулин, как и от дислексика, что он проснется и вдруг сможет различать лево и право, а также низ и верх.

Фейт показалось, что она понимает, к чему клонит Уилл, задавая все эти вопросы.

— Итак, если за таким ребенком, как Эмма, будет кто-то гнаться, — вмешалась она, — возможно ли, что она потеряет ориентацию и вместо того, чтобы бежать по лестнице вниз и к выходу, побежит наверх?

— Это работает не так. Скорее всего, она лучше вас или меня интуитивно определит наиболее удачный маршрут, но если вы ее спросите: «Как ты оттуда выбралась?», она не сможет ответить: «Я спряталась под журнальным столиком, а потом выскочила в коридор и побежала налево, к лестнице». Она просто скажет: «Я убежала». Самое удивительное в этом нарушении то, что мозг как будто отдает себе отчет в собственных затруднениях и создает новые мыслительные пути, приводящие к появлению адаптационных механизмов, совершенно не свойственных обычным детям.

Уилл откашлялся.

— Вы сказали, что она более наблюдательна, чем обычные люди.

— Вообще-то, мы стремимся избегать слова «обычные», — сообщил ему Бернард. — Но в принципе это так. В случае с Эммой я полагаю, что она гораздо наблюдательнее большинства. Скажу больше: мой опыт говорит о том, что дислексики гораздо проницательнее большинства людей. Мы убеждаемся в этом, глядя на детей, подвергавшихся насилию, которые в качестве способа самозащиты учатся понимать настроение и различные поведенческие оттенки лучше, чем ребенок из благоприятного окружения. Ради сохранения мира в семье они принимают на себя огромное количество несправедливых обвинений. Они способны выжить там, где другие пропадут.

Эти слова несколько утешили Фейт. Окинув беглым взглядом лица учителей, она убедилась, что не одинока в своем чувстве.

Уилл встал.

— Прошу прощения, — обратился он к учителям, — но у меня еще одна встреча. У детектива Митчелл есть к вам несколько вопросов. — Он сунул руку в карман, судя по всему, для того, чтобы выключить диктофон. — Фейт, позвоните мне, когда приедете в мэрию. — Он имел в виду морг. — Я хочу поприсутствовать там с вами.