Карин Слотер - Инстинкт убийцы

— Убирайся с дороги к чертовой матери! — рявкнул Пол, надвигаясь на Лео.

— Сэр, я не думаю…

Пол отшвырнул его в сторону, и Лео буквально впечатался в стену. Кампано рванулся по лестнице наверх. Уилл бросился следом и чуть не врезался в него, когда Пол застыл на верхней площадке.

Он, замерев, смотрел на безжизненное тело дочери, лежащее на полу в конце коридора. До девушки было не меньше пятнадцати футов, но ее присутствие словно заполняло окружающее пространство, и казалось, что она находится совсем рядом. Ярость Пола мгновенно улетучилась. Как и большинство хамов, он не умел долго испытывать одну и ту же эмоцию.

— Ваша жена была права, — произнес Уилл. — Вам не стоило ее видеть.

Пол притих. Единственным, что нарушало тишину, было его затрудненное дыхание. Он прижал ладонь к груди, как будто присягая кому-то на верность. В его глазах стояли слезы.

Он с трудом сглотнул.

— На столе была стеклянная ваза, — пробормотал он. Его голос звучал тускло и безжизненно. — Мы купили ее в Париже.

— Здорово, — произнес Уилл, думая о том, что ему, наверное, никогда не удастся представить себе Пола в Париже.

— Тут такой бардак…

— Есть люди, которые могут все убрать.

Пол снова замолчал, и Уилл следил за его взглядом, осматривая место преступления. Лео был прав, когда говорил, что то, что творится внизу, гораздо хуже, чем то, что наверху. Но здесь в воздухе витало что-то гораздо более зловещее и пугающее. Те же кровавые следы кроссовок отпечатались на белом ковровом покрытии длинного коридора. Брызги крови усеяли белую стену там, где кулак либо нож раз за разом взлетали над телом, нанося удары и вонзаясь в плоть. Но мучительнее всего Уиллу почему-то было смотреть на единственный кровавый отпечаток ладони над головой жертвы на стене, на которую убийца явно опирался, насилуя девушку.

— Трэш, верно?

Пол Кампано говорил не о мусоре. [2] Trash ( англ. ) — отбросы, мусор. Так он дразнил Уилла, когда они были детьми. От этого воспоминания в горле Уилла мгновенно образовался тугой горький ком. Пришлось сглотнуть, прежде чем он смог ответить:

— Да.

— Расскажи, что случилось с моей дочерью.

Внутренняя борьба продолжалась ровно секунду. Уиллу пришлось повернуться боком, чтобы протиснуться мимо Пола и войти в коридор. Стараясь ничего не нарушить, он направился к месту преступления. Тело Эммы лежало параллельно стене головой в противоположную от лестницы сторону. Подходя к ней, Уилл продолжал посматривать на отпечаток руки, идеальные очертания ладони и пальцев. Его затошнило, когда он подумал о том, что делал мужчина в тот момент, когда коснулся этой стены.

Уилл остановился в нескольких футах от девушки.

— Скорее всего, ее убили здесь, — сказал он Полу.

Лужа впитавшейся в ковер крови указывала на то, что тело не передвигали. Он присел на корточки возле тела, упершись ладонями в колени, чтобы ненароком ничего не коснуться. Ноги Эммы были босыми, на одной из щиколоток болтались ее трусики. Бюстгальтер и блузку насильник задрал вверх. На белой коже груди темнели красные рубцы укусов. Внутреннюю поверхность бедер покрывали ссадины и кровоподтеки. По вздувшимся рубцам можно было судить о масштабах совершенного над девушкой насилия. Она была худенькой, с белокурыми волосами до плеч, как у матери, и широкими, как у отца, плечами. Сказать, как она выглядела при жизни, было невозможно. Ее били так сильно, что череп лопнул, и ни глаз, ни носа у нее уже не было. Единственным, о чем можно было хоть что-то сказать, оставался рот, черневший беззубой окровавленной дырой.

Уилл взглянул туда, где словно прирос к лестничной площадке Пол. Его крупные мясистые руки были стиснуты перед грудью, как у взволнованной старушки в ожидании плохих новостей. Уилл не знал, что ему оттуда видно, смягчает ли расстояние следы свершившегося насилия или делает их еще страшнее.

— Ее били, — произнес он. — И еще я вижу что-то похожее на две ножевые раны. Одна непосредственно под грудью, а вторая над пупком.

— Она проколола его в прошлом году. — Кампано криво усмехнулся. Уилл поднял голову, и Пол воспринял это как приглашение продолжать. — Она с лучшей подружкой поехала во Флориду и вернулась с… — Он покачал головой. — Когда тебе шестнадцать, ты думаешь, что все это ужасно забавно. Но когда ты родитель и твоя дочь возвращается домой с кольцом в пупке…

Его лицо сморщилось, и ему стоило больших усилий взять себя в руки.

Уилл снова переключил внимание на девушку. Сквозь кожу пупка было продето серебряное колечко.

— Ее изнасиловали? — спросил Пол.

— Скорее всего, да.

Уилл произнес это слишком быстро. Его слова повисли в неподвижном воздухе коридора.

— До или после? — Голос Пола дрогнул.

Он был отлично знаком с мерзостями, на которые способны мужчины.

Кровь на животе и груди Эммы была размазана. Это указывало на то, что кто-то лежал на ней после того, как избиение закончилось.

И все же Уилл произнес:

— На этот вопрос должен отвечать судмедэксперт. Я этого сказать не могу.

— Ты мне лжешь?

— Нет, — ответил Уилл, стараясь не смотреть на отпечаток руки.

Его пожирало чувство вины за то, что пришлось стать тем человеком, который рассказал несчастному отцу жуткую правду о насильственной и унижающей человеческое достоинство смерти его дочери.

Вдруг он почувствовал, что Пол стоит у него за спиной.

Уилл поднялся, оттесняя его от тела.

— Это место преступления. Вам необходимо…

Рот Пола приоткрылся. Он прислонился к Уиллу, как будто его покинули силы.

— Это не… — Его губы беззвучно шевелились, в глазах снова стояли слезы. — Это не она.

Уилл попытался увести его от тела дочери.

— Пойдемте вниз. Вам незачем на это смотреть.

— Нет! — Пальцы Пола впились в локоть Уилла. — Я серьезно. Это не она. — Он яростно затряс головой. — Это не Эмма.

— Я понимаю, что это очень трудно…

— Плевать я хотел на тебя и на твое понимание! — Пол оттолкнулся от Уилла и выпрямился. — Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что твоя дочь умерла? — Он, глядя на девушку, покачал головой из стороны в сторону. — Это не она.

Уилл попытался его урезонить:

— У нее проколот пупок, как вы и говорили.

Пол снова затряс головой и выдавил из себя все те же слова:

— Это не…

Его голос сорвался.

— Пойдемте, — уговаривал Уилл, оттесняя его от тела и пытаясь помешать продолжать затаптывать место преступления.

Из Пола взволнованным потоком полились слова:

— Ее волосы, Трэш… У Эммы волосы длиннее. Они у нее почти до пояса. И у нее родимое пятно на правом плече. У Эммы родимое пятно! Смотри, здесь ничего нет. Никакого родимого пятна.

Уилл осмотрел руку. Не считая запекшейся крови, кожа была идеально белой.