Барри Лига - Я охочусь на убийц

— Ты думаешь о том, что не позволишь родиться на свет очередному Денту, да? Я почти слышу это. Но я тебя понимаю. Но не всегда твое решение имеет значение. У тебя же есть телочка, которую тебе хочется трахнуть, так? А такой красавец, как ты, да со своими сладкими речами, разве может он получить отказ? Да ни одна девчонка не устоит перед тобой, Джаспер. Наверняка они уже в очередь выстраиваются, чтобы немного позабавиться с твоей «игрушкой» и попробовать ее на вкус. Я угадал, да?

Джаз отчаянно замотал головой, не успев ничего обдумать. Проклятие! Он же дал себе слово держаться нейтрально и не дать повода своему отцу веселиться и получать удовольствие от их свидания. Никакой информации! И вот теперь он опять проиграл.

— Значит, тебе эта очередь просто не нужна. И это тоже неплохо. У тебя имеется одна-единственная девчонка. Это же прекрасно, Джаспер. Такие мужчины, как мы с тобой, они любят постоянство. Ты ведь меня понимаешь, да? Когда у тебя всего одна женщина, меньше будет сюрпризов и неожиданностей. Вот, например, когда ты вспахиваешь не одно поле, а множество, разве ты можешь предугадать, в каком месте твой плуг наскочит на камень? А когда у тебя всего одно поле, ты успеваешь узнать его вдоль и поперек. Тебе становится знаком каждый камушек, каждый бугорок и канавка.

Он немного помолчал и продолжил:

— Но тут есть еще кое-что, что тебе нужно помнить, Джаспер. Я же понимаю, что ты положительный и весьма ответственный парень. Хотя бы потому, что я сам воспитал тебя. Скажи мне, ты всегда покупаешь эти самые резинки? Не забываешь про них? Или она у тебя предпочитает глотать свои женские таблетки? Но на них рассчитывать опасно, они не всегда срабатывают, Джаспер. Резинки гораздо надежнее, вот в чем дело. К тому же надо все время быть уверенным в том, что она сама не забыла проглотить свою таблетку, Джаспер. Черт побери! — Он расхохотался. — Между прочим, как ты думаешь, ты сам-то как появился на свет?!

Ну ладно, хватит, не буду больше об этом, — постарался успокоиться Билли. При этом он так далеко наклонился вперед к воображаемой перегородке, что Джаспер подумал: вот сейчас откроется дверь и сюда ворвутся надзиратели. Но дверь оставалась закрытой, и пока что к нему на помощь никто не торопился. — Твое появление было для меня самой большой неожиданностью, Джаспер. Я тогда так рассердился на твою мамочку. Но только поначалу. Не буду даже говорить, что я хотел с ней сделать, потому что тебя это огорчит, а я не хочу тебя расстраивать сейчас. Я же понимаю, какой ты у меня чувствительный. Но ты все же родился на свет, Джаспер. Причем так быстро и безболезненно, просто вышел из ее тела, и все. Ты практически выпал из нее прямо мне в руки, мой мальчик, мой сыночек, мое будущее. Поэтому я сразу же и простил твою мамочку за ее обман.

— Что ты сделал с мамой? — прохрипел Джаз. Он не хотел задавать этого вопроса. Он не собирался спрашивать Билли о матери, но он оказался бессилен перед его колдовством. Впрочем, как и все жертвы Билли, а Джаз был точно такой же жертвой, как и все остальные. Он понимал, что так оно, по сути дела, и есть.

— Я? Что я сделал с твоей мамой? — Билли пожал плечами. — Ничего.

«…как будто режешь…»

«…молодец…»

— Тогда что ты заставил сделать меня? — прошептал Джаз.

Билли усмехнулся.

— Что ты заставил меня сделать? Неужели ты заставил меня убить мою собственную мать?

Билли рассмеялся:

— А ты разве сам ничего не помнишь?

Он не помнил. Не мог вспомнить. Память выдавала какие-то разрозненные куски, обрывки, никак не связанные один с другим. Он помнил, как Билли сдирал шкуру с Расти, помнил, как он учил его растворять человеческую плоть в негашеной извести. Он помнил много всяких ужасов, но самое главное было вычеркнуто. Он этого не помнил…

«— Сделай же это! Режь… Нож… Это была мамочка. Я зарезал мамочку ножом. Билли заставил меня сделать это».

И тут комната как будто завертелась вокруг него. Конни оказалась права. И начальник тюрьмы тоже. Да он просто безумец, раз решился приехать сюда. Билли Дент по-прежнему являлся мастером манипуляций, король не только тюрьмы, но и всего психического пространства, которое существует между отцом и сыном. Он был властелином мозга своего сына. В конце концов, разве не Билли сам буквально создал этот мозг? Он зачал его, вырастил его, сформировал его, как и любой другой отец. Разве Джаз — не творение своего отца?

Итак, Билли. Билли в прошлом, заставляющий Джаза воспользоваться ножом. Билли в настоящем, скалящийся, а теперь еще и шепчущий:

— Как же ее зовут, Джаспер? Ну скажи своему папочке имя этой киски. Я хочу знать, с кем же ты так счастлив, мне нужно знать ее имя. Скажи мне!

«Конни», — пронеслось в голове Джаза, но он ни за что не произнесет этого имени вслух. Он не позволит осквернить это имя, не даст ему прозвучать рядом с Билли, рядом с его ушами и мозгом. Джаз ужаснулся при одной мысли, что ее имя станет известно Билли Денту. Нет, он не станет ничего говорить отцу.

— Ну, как же ее зовут, сынок?

Конни…

И тут он ясно вспомнил ее слова. О том, что ему совсем не обязательно становиться таким же, как его отец. О том, что он должен подняться выше его и своего собственного воспитания. «Сыновья не становятся своими отцами. Ни хорошими, ни плохими. И у сыновей всегда имеется второй шанс. Ты совсем не должен становиться тем, кем был твой отец. У тебя не отцовские глаза, и жизнь у тебя тоже должна быть своя собственная».

— Я девственник, — отчеканил Джаз.

Билли презрительно фыркнул и откинулся на спинку стула. И Джазу в этот момент показалось, будто комната внезапно наполнилась кислородом. Он с удовольствием набрал в легкие свежего воздуха.

— Нет, этого не может быть. Ты мне врешь, а коли так, то нам с тобой больше и обсуждать нечего, — нахмурился Билли.

Джазу было все равно, считает ли отец его лжецом или нет. Это не имело никакого значения. Самое главное — ему удалось развеять его чары, и теперь Джаз снова мог спокойно мыслить. Он мог сосредоточиться, обдумать свой ответ и вести беседу дальше в том русле, как это было нужно ему самому.

Силы словно удесятерились по его сторону от воображаемой перегородки.

— Прости меня, — выговорил он, изображая, как мог, искреннее раскаяние. — Не надо было мне лгать тебе. Я, конечно же, не девственник. Ее зовут…

Хейди Линда Рэ Делорес Хуанита Челси Тоня…

— Тоня.

— Тоня? — нахмурился Билли. — Однажды я убил какую-то Тоню. У нее были крошечные идеальные сиськи. Но зато она красилась в рыжий цвет. Ненавижу.

— Я помню, — кивнул Джаз. — Мне запомнился трофей.

Похоже, это обрадовало Билли. Он снова подался вперед:

— Расскажи мне поподробней.

— Это кожаные перчатки, — без запинки отчеканил Джаз. — Из тонкой лайки. Коричневые, почти красные. Они такие мягкие и гладкие. Я еще помню, как представлял себе, что женщина, наверное, такая же мягкая и нежная.