Майкл Смит - Те, кто приходят из темноты

— Я в полном порядке, — сказал я, улыбнувшись, хотя сердце немного быстрее забилось у меня в груди, наполненное любовью к ней и еще более сильным чувством вины из-за того, что я собирался сделать, а она невольно облегчила мне задачу.

— Ну ладно, — сказала Эми и ушла.

Я еще некоторое время слышал, как она гремела чем-то на кухне, а потом крикнула, что уходит.

Я подождал три минуты, затем вышел из кабинета и быстро поднялся по лестнице. Я остановился около окна, расположенного сбоку от входной двери, и увидел, что наша машина выехала с подъездной дорожки. Я постоял еще десять минут, пока не удостоверился, что она не вернется. После этого я спустился вниз, в кабинет Эми.

Через час я был уже километрах в трех от дома и бежал по проложенной туристами лесной тропе. Я терпеть не могу бегать. Это скучное занятие, требующее физических усилий и, как мне представляется, не имеющее никакого смысла. Человеческое тело не рассчитано на то, чтобы долго бегать. И мой разум тоже. Но хотя мне не нравится это признавать, тело иногда требует, чтобы к нему относились серьезно. Сначала у меня отчаянно разболелась голова, и мне пришлось пару раз остановиться, чтобы откашляться, но сейчас я мчался среди деревьев легко и уверенно. Я устроил пробежку, чтобы наказать себя за то, что произошло накануне ночью. Видите ли, я принадлежу к тем людям, кто по паркам бегает, а не просыпается в них.

А еще я надеялся при помощи бега достигнуть некоторой ясности. Когда я вошел в кабинет Эми, экран ее компьютера был темным. Я подумал было, не включить ли его, но понимал, что для того, чтобы его выключить, потребуется время, а мне совсем не хотелось, чтобы она вернулась и застала меня за эти занятием. Она посчитает такое поведение вторжением в ее личное пространство и будет права. Вместо этого я взял ее КПК. Некоторое время смотрел на то, что он смог мне сообщить, затем выключил его, снова подключил к зарядному устройству, переоделся и отправился на пробежку.

Холодало. Я чувствовал, как стынет воздух и мой рот окутало густое облако пара. Когда я увидел небо сквозь кроны деревьев, оно оказалось свинцовым, а приглушенный свет придавал проносившимся мимо меня соснам и елям голубоватый оттенок. Я решил повернуть к дому, понимая, что скоро стемнеет.

В КПК я обнаружил вполне определенные вещи. Под заголовком «Дела» значилось «Сиэтл» — и это я помнил. Вот почему я был так уверен, что она там. Но срок, когда она собиралась вернуться, истекал в субботу утром.

А вот этого я не помнил.

Когда Эми отвела меня на кухню и продемонстрировала записку, прикрепленную к холодильнику, меня это абсолютно ни в чем не убедило. Я знал, что Эми будет дома в пятницу, у меня сложилось впечатление, что она именно так мне сказала, а еще я помнил, что обнаружил в ее КПК то, что мне к тому моменту уже было известно. Тогда почему и в КПК, и в ее компьютере стояла суббота? Я смог придумать два возможных объяснения. Первое. Она, как я и думал, должна была приехать домой вчера. Но случилось что-то необычное — я не имел ни малейшего представления что — и она вернулась сегодня утром, а мне решила заморочить голову. Быстро сделала запись в календаре на холодильнике и показала мне. Кроме того, успела внести изменения в свой компьютер и КПК — на случай, если мужу потребуется три документальных подтверждения ее слов. Тайная операция, призванная дезинформировать противника. Рискованная, потому что, будь я уверен в том, что видел, все ее вранье было бы шито белыми нитками. Однако я не был уверен. И возможно…

Возможно, я все неверно понял.

Может быть, Эми действительно должна была вернуться в субботу, а я ошибся, когда заглянул в ее органайзер вечером в четверг. Я каким-то образом вбил себе в голову, что она возвращается в пятницу, и увидел на экране то, что хотел увидеть. Я пытался представить себе ту запись, где говорилось, что Эми вернется в пятницу, — и не мог. Я задумался про субботу. Когда я увидел эту пометку?

«Это проблема не органов правопорядка… а ваша».

Если не считать противоречивой записи в дневнике, у меня ничего не было. Я бежал по тропе, которая постепенно переходила из государственных владений в наши, и убеждал себя, что все обстоит именно так. Это чувство теплом окутало все мое тело. А еще я испытывал смущение. То, что я обнаружил в телефоне Эми, оставалось загадкой, но другие люди полны тайн, и, хотя иногда мы склонны забывать подобные вещи, твой спутник в глубине души не тот человек, которого ты знаешь. Эми совершенно спокойно отнеслась к тому, что ко мне в руки попал ее телефон, и это никак не вязалось с предположением, что в нем запрятаны следы ее прегрешений. Скорее всего, это какая-то шутка, имеющая отношение к коллеге, или детали ее маркетинговой кампании. Некоторое время мою голову наполнял такой мрак, что казалось, его можно потрогать руками, словно я ощущал подвешенный над ней тяжелый предмет.

Я знал это чувство и понимал, что оно рождено вещами, происходившими со мной в прошлом и с нами обоими за последние пару лет. Я был постоянно готов к хаосу и чужому вторжению в нашу жизнь. К звуку бьющегося стекла в окне в задней части дома, визгу шин выскочившей на тротуар и ударяющей мне в спину машины. К телефонному звонку, сообщающему, что у одного из нас рак, хотя мы не сдавали анализов и не собирались это делать.

Ничего подобного не происходило. Случались другие вещи, непредсказуемые. Я не получал предупреждений от Бога Неудачи. Впрочем, это и не в его правилах так делать. Но при этом отсутствие предзнаменований не есть предзнаменование. Мне нет необходимости быть настороже, ожидая худшего, придумывая самые разные ужасы. Все хорошо.

Я вдруг обнаружил, что на выдохе повторяю эти слова, задавая себе ритм. Я выбрался на крутой склон и помчался между деревьями к дому.

Все-хо-ро-шо. Все-хо-ро-шо.

Когда я вернулся, Эми уже была дома, лежала в ванне и с улыбкой слушала какого-то ополоумевшего общественного деятеля, который рассказывал по радио о тайных темных силах, стоящих за прошлогодними взрывами бомб в Торнтоне в штате Виргиния, как будто обычных террористов ему недостаточно. Я помылся и переоделся, а затем сделал то, что делаю обычно после пробежки, — в своем роде извращение. Достал из холодильника пиво и отправился на веранду покурить.

Свет зажегся автоматически, когда я вышел наружу, и я, как обычно, подумал, что надо было нажать на кнопку выключателя, находящегося в доме, но эта мысль приходит мне в голову всякий раз, когда я уже закурил, а значит, внутрь уже не войдешь. Эми предпочитала, чтобы свет горел, но она мерзла сильнее меня и потому редко выходила сюда по вечерам, так что выбирать было мне. Я в очередной раз дал себе торжественную клятву нажать выключатель, когда войду внутрь, и прислонился к перилам. Ветер задул сильнее, промчался между вершинами деревьев, и кончик моей сигареты засиял еще ярче.