Константин Скуратов - Прятки по-взрослому. Выживает умнейший

На удивление легко поступив в рязанский радиоинститут, Андрей провел самые лучшие годы своей жизни в студенческих увеселениях, время от времени прерывавшихся государственными траурами сначала по Брежневу, потом по Андропову, Устинову, Черненко и был выпущен во взрослую жизнь под перестроечные рулады Горбачева.

Советская армия, превратившаяся за годы учебы из пугала в нечто отдаленное и нестрашное, тем не менее, накрыла выпускника уже после получения диплома. В офицерском звании лейтенанта, Глебов был призван из запаса и отправился служить на два года в провинциальный город Чкалов, в качестве начальника лаборатории при кафедре связи и управления высшего военного училища ПВО.

Училищная лаборатория существовала в основном на бумаге. Лейтенант Глебов за свои два военных года отходил все мыслимые наряды, съездил во все возможные командировки, натанцевался на всех городских дискотеках. Местные девушки к парню из самой Москвы относились весьма доброжелательно, командиры – тоже.

Перестройка была в самом разгаре, армию не ругали разве что только те, кому до увольнения в запас оставалось менее пяти лет. Ходить по городу в форме было просто опасно – могли побить. Начальство активно строило дачи, замполиты после выступлений Горбачева впадали в депрессию, на личную жизнь молодых офицеров никто внимания не обращал. Тем более, если молодой офицер не кадровый, а «двухгодичник», «пиджак» и служба для него – всего лишь эпизод жизни, причем, далеко не самый важный.

И, тем не менее, именно Чкалов стал для Глебова точкой отсчета настоящей взрослой жизни. А все потому, что после увольнения в запас Андрей вернулся в Москву не один, а с юной супругой Леночкой, в девичестве – Еленой Минимурзиной.

Мать Андрея, ставшая к тому времени вдовой, понятное дело, только ахнула. Будущая невестка рисовалась ей непременно выпускницей престижного столичного института, дочкой министра (только не артиста!), а тут – вчерашняя школьница из неведомого захолустья, без связей и знакомств…

Через полгода свекровь резко изменила свое мнение о невестке. Вчерашняя школьница оказалась обладательницей железного характера. Своего любимого мужа держала в холе, чистоте и ежовых рукавицах. Без какой-либо протекции она сама поступила в институт, правда, не в престижный МГИМО, а в финансово-экономический.… А когда на свет появился крепенький и жизнерадостный Никитка, свекровь сама уступила невестке все бразды правления семьей.

Глебов без труда устроился работать мастером в организацию, устанавливавшую по всей стране радиорелейные и ретрансляционные вышки. Приходилось постоянно ездить в командировки, зато и деньги платились приличные.

Августовский путч девяносто первого Андрей встретил в Москве. Как и многие, он прогулялся до Белого дома, даже помог двум крепко выпившим защитникам дотащить до баррикады невесть где взятую садовую скамейку. Ближе к ночи он случайно пожал руку вице-президенту России Руцкому, о чем потом часто рассказывал знакомым вплоть до октября девяносто третьего…

Утром Глебов улетел в очередную командировку и уже там узнал, что в стране все-таки победила демократия.

А потом Советский Союз развалился. Радиовышки, построенные в бывших союзных республиках, стали суверенными и самостийными, а значит и платить за их строительство и ремонт никто уже не собирался. Командировки по России тоже стали редкими, поскольку новые вышки были никому не нужны, а старые ремонтировать было просто не на что.

Лена с отличием окончила институт (а кто сомневался!) и устроилась работать в один из новорожденных коммерческих банков, гипнотизировавших простых россиян запредельными процентами дохода на каждый вложенный рубль.

Так как зарплату Глебову выдавали все реже, а цены росли все быстрее, скоро в руках Елены Глебовой оказались не только бразды правления семьей, но и средства к существованию. Когда же промежутки между авансом и получкой главы семьи и кормильца достигли пяти месяцев, в гости к Глебовым внезапно зашел старый знакомый – коллега Андрея по установке вышек. Глебов не видел коллегу года полтора – с того времени, как тот внезапно уволился из их, еще не собиравшейся тогда помирать, организации и пропал в море нарождающегося бизнеса. Бывший коллега вытащил из роскошного кейса коньяк, икру и конфеты, Лена накрыла «дежурный» стол и пригласила мужчин пообедать.

Бывший коллега был весел, остроумен и вообще смотрелся неестественно жизнерадостно.

– Понимаешь, Андрюха, – проникновенно втолковывал он хозяину, рисуя сигаретным дымом в воздухе замысловатые узоры, – я сейчас делаю то же самое, что мы с тобой делали, только уже за безусловно условные единицы!

– А Андрею пятый месяц зарплату задерживают, – встряла Елена, – в рублях!

– Да вы подождите, через пять лет вся эта радиосвязь вообще дуба даст! – горячился коллега. – Наступает эра мобильных и спутниковых телефонов! Весь мир уже перешел на мобильники, можно сказать, детство мобильной связи на Западе уже прошло – юность начинается, а у нас это дело еще никак родиться не может!

– Ну да, про сокращение уже давно говорят, – отвечала за мужа жена.

Глебов, рассолодевший от хорошего коньяка, согласно кивал головой на каждую реплику и пытался высчитать, сколько стоит эта бутылка, и, самое главное, где можно купить сегодня не поддельный, а настоящий армянский коньяк.

– А у вас в фирме, случайно, для Андрея местечко не найдется? – спросила Елена с тревогой в голосе, и бывший коллега тут же с готовностью ответил:

– Я завтра же с кем надо поговорю, думаю – решим. Высококлассные специалисты всегда нужны.

– Спасибо, благодетель, – сказала Елена, поднялась из-за стола, обошла мужа и поцеловала гостя в лоб.

– Ну что вы, какая благодарность! – поспешно ответил бывший коллега, а Глебова внезапно осенило, что все это – внезапный приход гостя, незапланированное застолье, разговор на нужную тему – тщательно срежиссированный спектакль, в котором он не участник, не зритель и даже не вахтер или гардеробщик – скорее реквизит.

Но… коньяк и правда был хорош, а жена как всегда была права. Поэтому через две недели Глебов простым рабочим в составе бригады монтажников уже ставил красивую вышку непривычного вида неподалеку от Шереметьевского аэропорта.

Работа и впрямь не сильно отличалась от прежней. Глебов быстро акклиматизировался в коллективе, быстро привык получать зарплату в конверте, быстро стал выпивать только на отгулах, поскольку сам видел, как двух монтажников без лишних разговоров уволили за бутылку пива в обеденный перерыв.

Бывший коллега оказался в фирме большим начальником, при встрече Глебову только кивал. Андрей, в свою очередь, панибратские отношения возобновить и не пытался.