Константин Скуратов - Прятки по-взрослому. Выживает умнейший

– Вы мне предложили балаган не устраивать, Игорь… как вас?

– Алексей Сергеевич.

Сработало, даже не поморщился юноша. Ждут условий капитуляции, ох, как ждут!

– Алексей Сергеевич, балаган в прошлом. Взамен я предлагаю всем присутствующим не ломать комедию и поговорить серьезно. Из вас хоть кто-нибудь действительно уверен, что именно я убил эту девушку? Молчите, значит, уверенности нет. И на том спасибо…

– Вы к чему клоните? – снова спросил адвокат.

– Я понимаю – машина запущена. Небось, уже, где надо, отрапортовали, что убийца задержан, так? Сколько следствие продлится?

– Месяц, может чуть больше, – ответил Миленин.

– За месяц можно будет выяснить правду? Ну, не молчите, дайте хоть какую-то надежду! Владимир Ильич!

– В принципе…, – начал было Миленин, но его перебил Полока:

– О чем речь, Андрей Иванович! Конечно, все сделаем!

А Глебов по отведенным в сторону глазам опера понял – кому ты нужен, баклан! Ладно, пора почетно сдаваться:

– Так как вы меня все равно не отпустите, предлагаю сделку. Я пишу вам чистосердечное признание, а вы меня больше не сажаете к уголовникам, вызываете для дачи показаний хозяйку квартиры и – главное! – я в последний раз ел вчера! В самолете. И курил, кстати, еще до футбола.

– Какого футбола? – не понял адвокат.

– Между мной и сборной ОМОНа. Сборная, кстати, выиграла.

Быстрее всех захохотал Виталик. Остальные тоже на двусмысленность отреагировали, но как-то более стеснительно.

– Если будут возражения, – решительно закончил Андрей, – то я в отказ пойду. Мне терять нечего.

Возражений не было. Следователь Рогулин в мыслях уже принимал награды от начальства, адвокат Полока говорил что-то непрерывное и воодушевляющее. Эксперт Виталий просто радовался разруливанию деликатной ситуации и хохмил на вечную тему про суму и тюрьму. Глебов посмотрел на Миленина. Миленин не ликовал. Он смотрел на Андрея, и во взгляде читалось удивление пополам с недоверием. Хорошо хоть не с подозрением…

И снова волной накатила обида, почти детская, со слезой. Чего добился, подумал Глебов, сам лапки сложил – за камеру отдельную, на солнечной стороне, и бурду тюремную! Не бейте, дяденьки, это я бяка, я!

А как еще бывшую жену достать? Им же не разобраться надо, а показательно посадить. Они, может, про живущую в далекой Москве хозяйку квартиры вообще не вспомнят…. При чем тут старушка, которая сдала жилье гаду-душегубу? Не при чем. И оповестят бывшую тещу, что ее жилец сменил адрес, после суда, если вообще оповестят…. Кто знает, как у них положено?

Вскоре эксперта заслали за провизией, Миленин вытащил из ящика стола сигареты, включил чайник.

– Надо протокол заполнить, – спохватился Рогулин, зачеркал ручкой по бумаге, спросил адвоката, – Борис Львович, вас ведь тоже указываем, что на допросе присутствовали?

– Обязательно, – подтвердил адвокат.

– Тогда ваши паспортные данные давайте. Живете там же, где и прописаны?

– У меня все данные совпадают. Прописан на Татарской, двадцать пять – двадцать пять, и живу на Татарской, двадцать пять в квадрате, – засмеялся Полока, – не скрываюсь! Вон, Владимир Ильич подтвердит – у нас окна напротив.

Миленин никак не среагировал. Он вообще вел себя как-то вяло, часто курил и всем своим видом показывал, что он здесь случайно. Когда следователь закончил переписывать паспортные данные адвоката, Миленин поинтересовался, есть ли в нем какая либо нужда. Следователь пожал плечами, адвокат задумался, но нужды также не нашел.

– Тогда я отлучусь, – сказал Миленин, – если что – звоните.

Он еще раз странно посмотрел на Глебова, никому не подал руки и вышел. Пришедший минут через десять Виталик его уходу огорчился, но сам уходить не стал, разместился на любимом подоконнике, откуда время от времени подавал реплики.

Итак, подумал Андрей, штаб по посадке меня – любимого, за работой. Теперь надо аккуратно изменять формулировки. Черте что – умышленное убийство, наркотики!

– Граждане, – проникновенным голосом сказал он штабу, – ну почему – умышленное? Бывают же и другие, по неосторожности, например…

– Хрена себе неосторожность, – не согласился Виталий, – чтобы человека задушить, минимум целая минута пройти должна. Вот если бы ей голову проломили, или с балкона скинули, тогда – да, по неосторожности могло бы и прокатить.

Все подумали и согласились с Виталием.

– В состоянии аффекта! – воскликнул Борис Львович, – не обязательно быть психом, чтобы хоть раз в жизни потерять контроль над собой.

– А что? Может, достала она меня своими капризами, – подтвердил Глебов, – то не так, это не так…. Еще выпившие были крепко…

Следователь подумал и согласился рассмотреть этот вариант.

– Все равно психиатрическую экспертизу проводить, – сказал он, – с врачами потолкуем – пусть помогут с диагнозом.

Блин, как у вас все просто, подумал Глебов – и судья даст столько, сколько заранее решат, и врачи напишут то, что следователь-юнец попросит…. Непростая деваха померла, ох, непростая!

Если бы кто-нибудь заглянул сейчас в кабинет, он обнаружил бы не допрос обвиняемого, а дружный клуб единомышленников, занятый решением одной непростой задачи – как правильно впаять одному из членов клуба десять лет строгого режима за чужое преступление…

– Пишите признание, Андрей Иванович, – придвинул Глебову бумагу Рогулин, но Андрей решительно отказался:

– Сначала давайте придумаем, как было, а то потом переписывать придется.

Эксперт и адвокат единодушно поддержали обвиняемого. После недолгих споров о наркотиках решили вообще не упоминать.

– Одна таблеточка, и та, скорее всего, из сумочки выпала, – горячился эксперт, – ну какой из Иваныча наркодиллер, смех просто!

– А, может, ее вообще кто-нибудь из понятых обронил, – поддержал его Полока, – да мало ли как она туда попала! На улице к подошве прилипла…

Рогулин покривился. Идея раскрыть не только убийство, но и наркоторговлю, ему нравилась, но под давлением клуба единомышленников, наркотики пришлось исключить. И на том спасибо.

Все четверо шаг за шагом придумывали убийство. Глебов узнал, что познакомиться с покойной на улице не мог принципиально, так как Белянчикова Маргарита Романовна никогда в жизни не гуляла по улице, не ездила на общественном транспорте и не ходила по магазинам в поисках «точно такого, только с перламутровыми пуговицами». Почему провинциальная Перис Хилтон – Белянчикова, вообще оказалась в старенькой хрущевке у Глебова, было непонятно даже адвокату. Гипотезы сыпались одна за другой, с каждой минутой все более и более экзотичные.

– Да пьяные в хлам оба были, – не выдержал Андрей.

Все как следует этот вариант обдумали и с Андреем согласились. Он же убил, значит, ему лучше знать.